Культура вязания

С появлением оплачиваемых отпусков в Великобритании в 1930-е годы и с развитием разных видов массового досуга повседневная мужская одежда превратилась в необходимость. Спрос на вязаную одежду рос. Подарить другу или мужу вязаную вещь означало подтвердить наличие романтических отношений. К 1950-м годам вязание в руках девушки демонстрировало готовность к серьезным отношениям и потенциальные навыки будущей хорошей хозяйки. В американских журналах для подростков того времени утверждалось, что вязание – один из лучших способов избежать любовных драм или вылечить разбитое сердце: «Надеюсь, вы не собираетесь просто сидеть и думать о том, как хорош ваш избранник. Займите себя чем-нибудь! Сходите купите шерстяную пряжу, начните набирать петли на спицы, и вы поймете, что вязать что-то для него – это хороший способ развлечься. Вы не только скоротаете время, но и проведете его с пользой: у вас будут подарки, которые говорят сами за себя. „Связано с любовью“. Что может быть лучше?»[121] Весьма сомнительно, чтобы вязание действительно было надежным способом завоевать сердце возлюбленного. Нет никаких свидетельств успешности подобных предприятий; весьма вероятно, что многие юные дамы так и оставались одни с разбитым сердцем и никому не нужным свитером. Процитированная инструкция имела другую прагматическую цель: девушкам предлагалось завоевать мужчину мечты, демонстрируя ему специфические навыки будущей жены. Вместо пустых романтических мечтаний ей следовало обратиться к более полезным занятиям, одновременно усваивая домашние роли, традиционно предписываемые женщине обществом. На страницах изданий создавался весьма неоднозначный женский образ. От женщины требовалось превзойти соперниц и попытаться заарканить мужчину всеми доступными способами. Ей следовало быть хитроумной и коварной, выслеживая избранника, как пугливого оленя, чтобы в конце концов уловить его в сети связанного вручную джемпера. Образ ручного вязания как символ романтической любви недавно возродился в рамках движения новой семейственности, манифестом которого служит, например, книга Джудит Дюран под названием «Не вяжите мужчине свитер, пока у вас на пальце нет обручального кольца». Автор советует читательницам, какие вещи следует вязать на разных стадиях ухаживания, причем модели становятся все сложнее по мере того, как развиваются отношения[122]. Вязание и романтическая любовь кажутся неразлучными – и джемпер выступает признаком и проявлением любви. Впрочем, эта сентиментальная гипотеза не учитывает более прагматичную цель вязальщицы: целенаправленно заявить свои права на объект привязанности и вызвать к себе ответные чувства мужчины, подарив ему столь значимую вещь. Такая одежда не только говорит: «Сделано с любовью», но и заявляет: «Ты должен любить меня, потому что я сделала это для тебя». Таким образом, вязание оказывается не только семантически нагружено, оно потенциально вносит в отношения мужчины и женщины ряд проблем.

Манипулятивный потенциал вязания проявляется не только в форме подарков. Женщины, которые вяжут вещи для мужчин на протяжении совместной жизни, формируют не только их гардероб, но и саму репрезентативную концепцию, которой мужчинам приходится соответствовать. Они создают мужской образ и устанавливают взаимоотношения со спутником жизни, основанные на идее удовлетворения потребностей. Мужчины нуждаются в одежде – женщины ее производят[123].

По мере роста популярности вязания рос спрос на издания с инструкциями по изготовлению трикотажных моделей. На иллюстрациях изображались мужчины в вязаной одежде. Разумеется, они демонстрировали, как должен выглядеть готовый наряд. И вместе с тем, в соответствии с принципами бытования визуальной культуры, эти издания представляли не только образы одежды, но и соответствующий образ мужчины. Мужчины-модели были выставлены напоказ; выбирая вещь для вязания, женщины пристально изучали их. Эти образы служили репрезентацией маскулинных качеств, которыми, как предполагалось, должны были обладать и будущие владельцы вязаных вещей. Они демонстрировали, что значит быть мужчиной. Именно этот мужской образ как таковой служил объектом женского потребления, становясь идеалом, который, казалось, можно было воплотить – в буквальном смысле, вывязать – в процессе создания свитера.

Мужчины-модели в инструкциях по вязанию выглядели весьма специфично. До конца 1960-х годов эти образы были подчеркнуто обыденными. Среди моделей было много мужчин в возрасте или, наоборот, совсем мальчиков: иными словами, они не годились на роль сексуально привлекательного желанного объекта. Отсутствие гламурного блеска и подчеркнутое несовершенство образов служило одним из приемов конструирования и репрезентации маскулинности. Обычно мужчины на иллюстрациях занимались спортом или творчеством: рисовали, катались на велосипеде, играли в гольф, часто парами. Иными словами, они были вовлечены в активную деятельность, а не просто пассивно стояли, демонстрируя трикотажные изделия. Они никогда не смотрели прямо в камеру – взгляд был устремлен куда-то вдаль. Этими мужчинами невозможно было обладать, их нельзя было контролировать или хотя бы превратить в объект созерцания.

Маскулинность ассоциировалась с активным образом жизни, духом товарищества, досугом. Эти люди не конкурировали друг с другом на работе или на спортивной арене, они были поглощены гораздо менее агрессивными занятиями, что отчасти шло вразрез с традиционным представлением о маскулинности. Глянцевые издания создали вариант образа естественного человека – во время досуга, за хобби или невинными развлечениями. Вместе с тем модели выглядели несколько напряженно; поэтому фотографии казались подчеркнуто инсценированными. Чрезмерная сконструированность, театрализованность сцен, установка на позирование моделей, симулирующих естественность и непринужденность, образы мужских пар, явно наслаждающихся обществом друг друга, – все это создавало отчетливый гомосексуальный подтекст.

Проблемы конструирования маскулинности служат предметом осмысления в работах художника Марка Ньюпорта, создателя вязаных костюмов для супергероев. Он интерпретирует мужественность, используя в качестве инструмента фрейдистскую модель взаимоотношений «оно», «эго» и «суперэго». Ньюпорта интересовали современные представления об отцовстве. Художник поясняет: «Я занялся костюмами супергероев, потому что эти люди служат воплощением мифического образа защитника. Вязаное полотно придает образу супергероя, человека действия, противоречивый смысл: акриловая пряжа, которую я использую, в ручной вязке провисает и сползает вниз. Я выбрал именно акриловую пряжу, потому что из нее мама вязала мне свитера, чтобы защитить от зимних холодов Новой Англии». Каждый костюм – это связанный в натуральную величину наряд одного из персонажей комиксов, своего рода репрезентация суперэго. Однако, лишенный тела, он свисает, как безжизненная оболочка, как будто демонстрируя, что связанный костюм невозможно наполнить, найти ему реальное воплощение. Все эти вещи Ньюпорт связал сам, бросив вызов расхожим представлениям о вязании как занятии, неподходящем для мужчины. Очевидно, что трикотажное полотно плохо годится для подобной одежды: оно тянется, садится при стирке, легко распускается и служит символом несовершенства. По замыслу Ньюпорта, идеальный маскулинный образ слишком сложен и недостижим. Концепция мужчины-защитника – всего лишь социальная конструкция, маскарадный костюм; наряд героя выглядит рыхлым и непрочным, демонстрируя скорее слабости, присущие эго, нежели экстраординарные способности спасителя Вселенной.

Аналоговые скульптуры Ньюпорта демонстрируют пропасть между реальным человеком и социальным представлением о том, каким ему следует быть. Подобно им, гомосексуальные мужские образы в руководствах по вязанию кажутся выхолощенными; мужчины здесь выглядят неловкими и напряженными, они уязвимы и как будто лишены силы. Можно предположить, что вязание, будучи преимущественно женским занятием, служит воплощением женской власти. Женщина, которая вяжет одежду для мужчины, совершает тем самым акт манипуляции и контроля, как в случае со свитером, связанным с любовью. Мужчина же, надевая подобную одежду, демонстрирует покорность воле доминирующей над ним жены. Если одежда делает человека, что же происходит с маскулинностью, когда ее конструируют женщины?

121

Macdonald A. L. No Idle Hands: The Social History of American Knitting. Ballantyne Books, 1988. Р. 330.

122

Durant J. Never Knit Your Man a Sweater Unless You’ve Got the Ring. Storey Publishing, 2006.

123

Corrigan P. Gender and the Gift: The Case of the Family Clothing Economy // Stevi Jackson and Shaun Moores (eds.). The Politics of Domestic Consumption: Critical Readings. Harvester Wheatsheaf, 1995. Рp. 116-134.