Страница 14 из 24
В этой же работе автор теории психической травмы утверждает, что травма не всегда проявляется в чистом виде как болезненное воспоминание или переживание о конкретном событии. Она становится только «возбудителем болезни» и вызывает, казалось бы, никак не связанные с психической травмой психопатологические симптомы. В качестве таких симптомов автор упоминает тики, заикание, нарушения сна, навязчивые представления, фантазии или действия, снижение энергичности и ограничение интересов и т. д. Затем этот симптом, который может вообще никак не указывать на предшествующую психическую травму, обретает самостоятельность и может оставаться неизменным в течение всей жизни.
Описывая автономные механизмы и специфику психодинамики психической травмы, 3. Фрейд отмечает, и это, с одной стороны, кажется удивительным, что даже очень давние переживания могут оказывать столь ощутимое воздействие, а с другой – что воспоминания о них с годами не становятся менее значимыми или менее болезненными. Одновременно с этим указывается, что в норме любое (даже самое негативное) воспоминание постепенно блекнет и лишается своей аффективной составляющей, но снижение остроты переживаний существенно зависит от того, последовала ли сразу после травматического воздействия энергичная реакция на него или же для такой реакции не было возможности или она была вынужденно подавлена.
Индивидуальные психические и поведенческие реакции на травму имеют чрезвычайно широкий диапазон отреагирования: от немедленного до отставленного на многие годы и даже десятилетия, от обычного плача по утрате до жестокого акта мести обидчику. Но только если удается отреагировать событие в достаточной и индивидуальной для каждого мере (в том числе – в процессе психотерапии), аффект постепенно убывает. 3. Фрейд характеризует это выражениями «выплеснуть чувства» или «выплакаться». При этом особенно подчеркивается, что оскорбление, на которое удалось ответить хотя бы на словах, припоминается иначе, чем то, которое пришлось стерпеть, так как язык служит для человека суррогатом поступка (и именно на этом феномене основаны экстренная психологическая помощь и ее отставленные варианты).
Все эти данные были получены в процессе изучения последствий детской психосексуальной травмы и восприняты (достаточно пуританским) научным сообществом XIX века весьма скептически. В настоящее время особая патогенность такой травмы является общепризнанной, так как при нанесении подобной травмы (особенно значимым взрослым) ребенок оказывается уязвленным в своих самых светлых чувствах, причем именно тем взрослым, от которого он в первую очередь ожидал любви и защиты.
Качественно новое звучание теория психической травмы приобретает в период Первой мировой войны, когда разом несколько выдающихся психопатологов поставили вопрос о травматическом неврозе, причем сразу с признанием сугубо психологического происхождения последнего (без какого-либо анатомического субстрата, гистологических изменений, предшествующей интоксикации, инфекционного или травматического повреждения мозговой ткани). В целом, следовало бы признать, что прежде понятие «психической травмы» в официальной науке фактически не существовало.
2.3. Концепция вытеснения травматических переживаний
Здесь нам придется обратиться к достаточно сложному феномену психологической защиты, получившему наименование «вытеснение». Когда личность получает мощную психическую травму и оказывается не в состоянии перенести эти трагические, ужасные, непонятные, неизвестные и в ряде случаев даже чуждые ей переживания, они как бы вытесняются из памяти и сознания. Чаще всего вытеснению подвергаются именно чувства, являющиеся для конкретной личности настолько мучительными, что о них просто нельзя постоянно помнить, но и забыть невозможно. Поэтому повторим еще раз, с помощью защитных механизмов они вытесняются из актуальной памяти и сознания, но остаются присутствующими в психике. Здесь мы имеем некий вариант переноса выдающегося открытия в области физики в психологию, в частности, закона сохранения энергии, которая никогда никуда не исчезает, а только преобразуется из одних форм существования в другие (электрической в тепловую и наоборот и т. д.). По аналогии с этим, З. Фрейд вводит понятие «сохранения психических содержаний», которые также никуда не исчезают, а лишь преобразуются в другие формы. В результате подобных преобразований тех или иных переживаний (о которых и помнить нельзя и забыть невозможно), возникают те или иные психические или даже психосоматические симптомы. Например, уже упомянутые выше тики, заикание, нарушения сна, депрессии и т. п., которые, казалось бы, никак не обнаруживают содержание явившихся их причиной травматических переживаний. В этом состоит главное отличие понятия «симптома» в медицине и в психологии. Симптом просто говорит о каком-то душевном неблагополучии, но, в отличие от соматической медицины (например боли в печени или в сердце), никак не указывает на его причину и «локализацию» в психике.
В принципе, любое непереносимое аффективное переживание может трансформироваться в симптом, как психопатологический, так и связанный с тем или иным органом. Данный психологический феномен получил название «соматизация» и/или «конверсия». Позднее эти представления были существенно расширены и в настоящее время общепризнано, что если культура или социум запрещают людям предъявлять их психические страдания, они начинают замещаться соматическими симптомами со стороны различных внутренних органов, так как любое страдание вызывает потребность предъявления своих жалоб кому-то другому. Этот психологический феномен известен как потребность в отторжении мучительных воспоминаний или переживаний. Считается, что наиболее часто этот вариант «конверсии» встречается в тоталитарных сообществах, но в целом, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), до 40 % пациентов, обращающихся за помощью к врачам общей практики с жалобами на здоровье, не нуждаются ни в какой помощи, кроме психологической. Экстренная психологическая помощь во многом базируется на идее о необходимости предоставления пострадавшим максимальной возможности для отторжения воспоминаний и «выплескивания» аффекта.
Эти идеи получают дальнейшее развитие в работе «По ту сторону принципа наслаждения» (Фрейд 3., 1920). В частности, сравнивая травматические неврозы мирного и военного времени, 3. Фрейд констатирует, что в случае, когда психическая травма сочетается с физической (например ранением), вероятность появления невротической реакции оказывается гораздо меньше. Достаточно важными представляются также идеи о «навязчивом возвращении» к психотравмирующей ситуации и фиксации на травме, что проявляется в постоянных воспоминаниях и сновидениях, связанных с психической травмой. Такой феномен объясняется тем, что после пассивной роли, в которой человеку пришлось что-то пережить, в своих воспоминаниях он «ставит себя в активное положение», делается как бы властелином ситуации, предотвращает или преодолевает ее или даже удовлетворяет чувство мести за пережитое страдание. Этот тезис следует дополнить мощным регрессом к магическому типу мышления, яркость которого широко варьирует. Но одним из наиболее демонстративных примеров является получившая трагическую известность искренняя вера некоторых матерей Беслана в возможность воскрешения их детей.
«Навязчивое возвращение» не следует путать с «навязчивым повторением», когда субъект проявляет бессознательную склонность следовать одним и тем же стратегиям поведения, выборам аналогичных сексуальных или семейных партнеров даже несмотря на то, что у него уже имеется негативный или даже травматический опыт, связанный с такими действиями и ситуациями.
2.4. Психодинамика травмы
Психическая травма может вызываться не только внешними событиями, но и интрапсихической трансформацией тех или иных фантазий или переживаний даже при полном отсутствии внешних стимулов. Но когда травматический процесс уже запущен, начинается внутренняя работа психики, и этот процесс имеет весьма специфическую динамику (Калшед Д., 2001). Во-первых, психика трансформирует внешнюю травму во внутреннюю «самотравмирующую силу»; во-вторых, происходит малигнизация («озлокачествение») защит, которые из системы самосохранения психики превращаются в систему ее самоуничтожения, поэтому обращение к рациональной части психики оказывается весьма затруднительным, а в остром периоде психической травмы даже бесполезным. В ряде случаев психическая жизнь пострадавших в результате ЧС или других психических травм в это время редуцируется до минимальных или стереотипных реакций, наиболее ярко проявляющихся в утрате смыслов. Поэтому вся коррекционная работа откладывается на будущее.