Страница 35 из 41
– Начинается, – расстроился я. – Вот, черт возьми, не жилось спокойно. Ладно, давай работать, может, обойдется.
Я знал, что не обойдется. Кислый не мог оставить мою неявку без последствий. Мне все равно придется ехать к президенту и каким-то образом утрясать вопрос.
Моя секретарша приходила на работу к восьми утра, поэтому я переключил телефон на свою линию и стал ждать звонка. Настроение было паршивым. Буквально через десять минут после разговора с Мочаловым раздался звонок. Женский мягкий голос спросил:
– Это мэр города Волжска Свистунов Николай Юрьевич?
– Да.
– С вами будет говорить президент.
– В чем дело? – с ходу заорал Кислый. – Ты что, б…, игнорируешь избранного президента, г…, да я тебя порву на части.
Он крыл меня матом словно пулемет. Так со мной никто и никогда в жизни не разговаривал. В глазах потемнело.
– Ты, – взревел я, – какая я тебе б…, придурок? Какой я тебе г…? Ты что, с…, не умеешь разговаривать по-человечески?
На другом конце будто подавились.
– Да пошел ты на…, – в сердцах я послал его по известному адресу и бросил трубку.
Тишина. В кабинете никого нет. Откинулся в кресле, жду, что будет дальше. В любом случае новый звонок будет. Точно, через пять минут аппарат на моем столе зазвонил снова. Я поднял трубку. Тот же мягкий женский голос произнес:
– У вас что-то случилось на линии. Еще раз соединяю с президентом.
– Ты куда меня послал? – опять заорал он. – Как ты мог послать меня, президента?
– А ты чего на меня матом орешь? – тоже зарычал я.
– Чтобы через час был у меня.
– Я тебе что, собачка, что ли, скакать? У меня дела есть, и за час сто километров все равно не доехать.
– Хорошо, – вдруг спокойно сказал Кислый. – Через сколько сможешь?
– Ну, часа через полтора-два, – немного подумав, ответил я.
– Жду, – и трубку бросили.
Поднял голову: стоит Мочалов с помощниками.
– Ну, ты даешь, Николай Юрьевич. Теперь он тебя порвет.
– Не порвет. Не позволю! Ему только дай волю, в одну секунду на шею сядет и ножки свесит. Поеду, разберусь. В случае чего, в рожу ему дам и уеду. Черт с ней, с этой работой, будь она проклята.
– Ты только не горячись, – успокаивал меня Мочалов, – не горячись. Он мужик трусливый, я давно заметил. Все будет нормально, Юрич, ты только не горячись.
– Ладно, не буду, – пообещал я и стал собираться.
Как и обещал Кислому, через полтора часа доехал до Йошкар-Олы. Все дорогу настраивал себя на борьбу. Нервы были на пределе. Решил: если Кислый с порога будет так же орать на меня, как орал по телефону, заеду ему в рыло. Даст сдачи, будет драться. Он боксер, я дзюдоист. Посмотрим, кто кого.
В возбужденном состоянии, сжимая кулаки, вошел в подъезд дома правительства. Милиционер на входе отдал мне честь и провел к лифту. Я удивился. Такого учтивого отношения к своей персоне я в этом здании не встречал. Лифт остановился на пятом этаже. Выхожу – меня опять встречает милиционер и чуть ли не за руку отводит в приемную. Не успеваю войти в приемную, как секретарь открывает передо мной тяжелую дверь. В кабинет захожу готовый драться. Кулаки сжаты, ладони мокрые от напряжения.
Кислый меня ждал.
– Коля, – он встал из-за стола и, раскинув руки, двинулся ко мне навстречу. – Коля, ты чего такой злой? Давай прекращай злиться! Зачем нам с тобой копья ломать.
Мало ли чего. Я президент, ты мэр. Я чуть погорячился. А ты сразу в драку, кричишь, ругаешься.
С этими словами он подошел ко мне, обнял, крепко пожал руку и повел в дальнюю комнату.
Я ничего не понял. Готовился к бою, а тут такая встреча. Словно мы с ним родные братья и не виделись друг с другом десяток лет. Стол накрыт. Сидит Слава Седой и улыбается во весь рот.
– Ну, боец из города Волжска, заходи. Расскажи, как ты президента материшь.
Он поздоровался со мной за руку, налил в рюмки водки. Пришлось мне сесть за накрытый стол.
Кислый поднял свою рюмку и сказал:
– Коля, нам нельзя ругаться. Давай будем работать вместе. Как одна семья. Согласен? – он вопросительно посмотрел на меня.
– Согласен, – все еще не очень понимая, что происходит, ответил я.
Выпили.
– Ну, давай без обид, – произнес Кислый. – Поговорите со Славой, а я пойду.
Он вышел из комнаты. Седой налил по второй. Выпили.
– Молодец. Скажу честно, молодец. Но не усугубляй. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты парень прямой и простой, а здесь не всегда надо быть таким. Будь сложнее. Ты выиграл. Напугал Славу. Ну и хорошо. Сделай вид, что победил он. Сейчас выходим, ты ему жмешь руку, говоришь слова извинения и вперед. Вы останетесь со Славой друзьями, а мне потом, когда ты уйдешь, будет легче тебя отмазать. Я его знаю лучше, чем ты. И тебе еще пригожусь. Так что делай, как говорю. Иди, извинись. Все же он президент, а ты только мэр. Ну как, убедил?
– Убедил. Мне ведь тоже война не нужна, Слава. Не для этого я избирался. Работы полно, но он тоже хорош.
– Все, все, все, слушать не хочу, знаю и без тебя. Ты не слышал десятой части того, что твориться в нашем бедламе. Просьбу понял? Давай, пошел.
Третью рюмку я пить отказался. Впереди полный рабочий день. На часах – девять утра. Из комнаты вышли молча. Кислицын встал из-за своего рабочего стола. Я подошел к нему:
– Вячеслав Александрович, я погорячился. Прошу меня извинить за мое недостойное поведение. И по возрасту, и по званию вы старше меня, и я не имел права так разговаривать с вами.
– Да ладно, не извиняйся, – словно смущаясь, ответил Кислый, – я тоже погорячился.
На этой жизнеутверждающей ноте мы расстались.
Из Йошкар-Олы уезжал в смешанных чувствах. С одной стороны, я вроде как выиграл первую схватку за независимость. А с другой – понял, что обольщаться маленькой победе не стоит. С Кислым нельзя расслабляться. Лучше держаться от него на расстоянии. При любой возможности, при любом удобном случае он меня уничтожит.
Мой скандал с Кислым помог главам администраций. Нас стали меньше дергать, и если приглашали в правительство, то это действительно были совещания, а не монолог «народного артиста» перед перепуганными чиновниками.
Впрочем, особого облегчения в работе не наступило. Уладил отношения с президентом, начали доставать его помощники. Один только Роман Иванович чего стоил. Репин пытался контролировать каждый мой шаг, каждое движение. Совал нос во все городские проблемы. Мало того – по инициативе Репы любое назначение чиновника местного самоуправления, даже самого маленького, например, работника ЗАГСа, необходимо было согласовать с президентом.
В правительстве разработали целую процедуру такого рода согласования. Администрация района или города подавала в правительство документы на предполагаемого работника. Через неделю администрация президента назначала время личного приема, где должны были быть и соискатель должности, и глава администрации. Прием назначался на шесть часов утра. Народ удивлялся причудам новой власти, но приезжал, конечно, – а что делать? – в назначенное время.
Ранним утром со всей республики за сотни километров к дому правительства съезжаются главы администраций со своими назначенцами. В приемной президента очередь. А сама процедура проста: зачитывают характеристику, Кислый задает претенденту пару ничего не значащих вопросов, и все – ты согласован. Случаев отказа при мне не было ни одного. Кислый жмет претенденту руку – тому вроде как за счастье. Главное: человек ощущает, что хорошую работу получает не благодаря своему главе, а благодаря самому президенту!
К сожалению, в России любой глава региона мнит себя царем. И ведет себя соответствующе. А народ безмолвствует. Так ему и надо, нашему народу. Привык на своей шее всякую сволочь таскать.
Я как мог, отстаивал свою независимость в принятии решений. Ну не дворников же привозить на согласование. Не выдержав, однажды выступил на эту тему на республиканском активе. Морщился Кислицын, морщился, но опять отступил. Прав оказался мой зам Мочалов: в открытом бою он слаб.