Страница 54 из 92
Незаметно вошедшая Фрида окинула взглядом всю неприглядную картину: давно не убиравшуюся квартиру, сомнительных друзей, стоящие на полу пустые бутылки, остатки незамысловатой еды в грязных тарелках, небритого мрачного Семена - и решительно выгнала всех посторонних из квартиры, взяла недопитую бутылку, что стояла на столе, выбросила в окно, водку из рюмок вылила в раковину и сказала:
-- Семен! Еще раз увижу тебя за бутылкой, не увидишь меня больше. Никогда. И еще, Семочка, - девушка глубоко вздохнула, - я ведь тоже беременна. От тебя. Вот так-то, дорогой мой! Что будем делать-то?
-- Фрида! - только и смог сказать моментально протрезвевший Семен. - Фрида.
-- Я сама пришла к тебе, я знаю, что Анюта уехала, - продолжила девушка. - Я останусь с тобой. Я постараюсь все простить и забыть. Но ты никогда не должен видеть Анюту. Ребенку её помогай, с ней не смей встречаться! Слышишь меня?
-- Не буду. Вот прочитай это, - Семен подвинул Фриде листок, исписанный крупными детскими буквами. - Вчера получил по почте. От Анюты. Нет больше ребенка.
Анюта писала, что сделала аборт. " Рано мне становится матерью, я хочу пожить для себя", - такими словами завершалось письмо. Адреса девушка не сообщила. Даже названия города. А куда делся конверт, по штемпелю на котором можно было бы узнать, откуда письмо, Семен даже представления не имел. Может, кто из собутыльников об него пальцы вытер и выбросил. Да и зачем этот конверт? Анюту Семен, в самом деле, не любил. Все, что их связывало, это неродившийся ребенок.
Фрида больше не ушла из этой квартиры. Засучив рукава, принялась наводить порядок. Семен с радостью помогал ей. Домой молодая женщина не пошла, позвонила отцу и сказала, что остается у Семена. В голосе дочери впервые за долгое время звучала радость. Христиан Вольциньер улыбнулся и отдал приказ о следующем этапе в его плане. Можно Семку допустить и до работы.
Семен был счастлив. Пить он моментально бросил. Его Фрида с ним. Он тут же попросил её стать его женой. С радости согласился стать Вольциньером. Тесть добродушно и убедительно говорил, когда дочь привела домой Семена и голосом, не терпящим возражений, объявила о предстоящем замужестве.
-- Все в жизни бывает, Семка, - говорил Христиан. - Ну, ошибся ты, с кем не бывает. Я ведь вполне тебя понимаю, сам мужик. Я говорил сразу Фридке: подумай и прости парня, чего порешь горячку. Прав ведь был. Начнешь, Семен, по-новому свою карьеру. Семка Ковалев не выдержал, сорвался. Теперь ты будешь Семен Сергеевич Вольциньер. Банкиру больше такая фамилия подойдет. И с работой у тебя наладится. Я ведь узнал по своим каналам: не в тебе там было дело. Что удивляешься? А что, тебе еще не сообщили. Непорядок. Да, ладно, все сам скоро узнаешь.
Слова тестя оказались пророческими. Через неделю Семену позвонили из банка и извинились. Деньги никуда не пропали, это был компьютерный сбой. А вот к тестю у Семена, несмотря на внешне хорошие отношения в душе жило какое-то предубеждение. Не верил он его добродушному тону. Так и казалось, что скрывается за доброй личиной всевластный хищник. Может, это возникло после последнего разговора по телефону с отцом накануне катастрофы. Отец сказал, что не возражает против Фриды, но вот с её отцом, старым Вольциньером, надо быть всегда настороже. "Не верю я ему. Он страшный человек", - этими словами окончился разговор. Еще отец говорил, что пусть Семен собирается с женой за границу, там будет работать, чтобы быть подальше от Вольциньера. И теперь нет-нет, а звучали в памяти эти слова, вызывая настороженность и предубеждения. Особенно когда Семен услышал, что Вольциньер интересовался его бывшей работой. Но Фрида так была счастлива, так сияли её глаза, оба они с радостью ждали будущего ребенка, Семен подавил эти чувства, только настоял, что жить они будут отдельно, от родителей осталась прекрасная квартира. У Христиана Вольциньера намечался роман с какой-то дамой, он согласился.
Предчувствие, терзавшее Семена, впоследствии себя оправдало.
Через несколько лет банкира Семена Сергеевича Вольциньера в городе будут знать многие, уважительно раскланиваться при встрече с ним, он будет всем приветливо и вежливо отвечать. Только вот с тестем Семен перестанет говорить и общаться уже спустя несколько месяцев после свадьбы. Изменится к нему и отношение дочери.
А пока Семен и Фрида быстро поженились. Христиан оформил им отдых за границей. Они вернулись счастливые, загоревшие, усталые, но Семен сразу вышел на работу. Не на прежнее место, как этого хотел Христиан. Семена взял к себе хороший знакомый покойных родителей Игорь Тимофеевич Седых.
Рождение Якова.
Через несколько месяцев, когда Фрида дохаживала последние недели перед родами, у служебного входа в банк Семена подкараулил весь какой-то мятый, измученный Аркадий, друг откуда-то вынырнул, видно прятался, сунул листок в руки Сену и почти что убежал, не сказав ни слова. Семен медленно читал:
-- Прости меня, Сема. Прости, что обратилась к тебе. Нет у меня иного выхода. Я не сделала аборт, я наврала тебе, чтобы ты жил счастливо со своей Фридой. Она хорошая у тебя, добрая и справедливая. Я уже родила. Мальчика. Сына пока оставила в роддоме. Мне жить негде. Нас выселили из квартиры. Не за себя прошу, Сема, за малыша. Помоги! Хоть отец твоей Фриды запретил обращаться нам к тебе, обещал с нами всеми расправиться, но я и так погибну, и сыночек мой маленький не выживет. Кому он там, в доме малютки, нужен! А он ведь и твой сыночек. Помоги нам, Семочка. Умоляю тебя. Не можешь мне помочь, мальчика пожалей, сыночка своего. Анна.
Расстроенный Семен несколько раз перечитал этот листок, оправдались его предчувствия, не обошлось без старого негодяя. Обеспокоенный Семен медленно шел домой. Фрида дохаживала последние дни перед родами. И сейчас она сидела, прислушиваясь к тому, что было внутри её. Глаза женщины светились мягким светом. "Сема, - она взяла руку мужа, приложила к животу, - толкается наш мальчик. Бьет прямо по ребрам свою маму. Недоволен чем-то. Конфеток шоколадных просит. А нельзя ведь. А так хочется". Фрида была уверена: у неё будет только мальчик. Мужчина улыбнулся. Семен был с женой счастлив. Фрида пошла характером в покойную Золю: добрая, внимательная, но больше она не простит Семена. Нельзя ей ничего говорить про Анюту. Меньше всего Семену хотелось расстроить жену, погасить этот чудесный свет в её глазах. Но Фрида все видела.
-- Семочка, что случилось? - участливо спросила женщина. - Опять неприятности на работе?
Фрида очень боялась повторения прежней истории, что была до свадьбы на предыдущем месте работы. Муж вздохнул, нежно поцеловал её ласковые руки, погладил большой выпуклый живот: "Нет, нельзя ей говорить, нельзя. Расстроится Фрида. И не дай Боже, уйдет от меня, - и Семен с ходу придумал: - Никаких неприятностей у меня нет. Меня отправляют в командировку. Мне по делам банка надо выехать в А-ск, а как я тебя оставлю. Я не хочу с тобой расставаться. С нашим мальчиком". Он опять погладил живот жены.
-- Без тебя нельзя?
-- Нельзя, - грустно ответил мужчина. - Я уже объяснял, что тебе вот-вот рожать. Но Игорь Тимофеевич очень просит меня поехать.
-- Так поезжай. Со мной папа побудет.
И Семен через день уехал, хоть и не любил, когда тесть оставался у них ночевать. Казалось, его пронзительные глаза, словно рентгеном, все просвечивают, выискивая непорядок и неподчинение ему. И накануне отъезда Семена глаза тестя рыскали, останавливаясь часто на зяте, словно пытались прочитать его мысли. Но Семен окончательно перестал верить отцу жены. Командировку в банке ему уже оформили. Так лучше и спокойнее.
Семен срочно договорился с управляющим банком о командировке, откровенно рассказал о возникших проблемах немолодому уже Игорю Тимофеевичу. Семен долго говорил со старым другом семьи. Хоть и была у них в возрасте большая разница, эти люди были дружны, понимали друг друга. Игорь Тимофеевич знал Семена с детства, когда-то был влюблен в его покойную маму.