Страница 12 из 16
— Мне просто нужно было… э-э-э… припудрить щёки, — мистер Джордж улыбнулся. Ничто в его внешности, кроме разве что морщин в уголках губ и вокруг глаз, не выдавало его возраст, а было ему, кстати, далеко за семьдесят. На лысине играли отблески света, а всё тело казалось гладко отполированным шаром для боулинга.
Я просто не могла не улыбнуться ему в ответ. Взгляд мистера Джорджа всегда действовал на меня успокаивающе.
— Действительно, такая уж сейчас мода, — сказал он, указывая на красные пятна.
Мистер Джордж подал мне руку.
— Пойдём, моя храбрая девочка, — сказал он. — Я уже доложил, что мы спускаемся вниз для элапсации.
Я посмотрела на него с недоумением:
— А как же Джордано и колониальная политика восемнадцатого века?
Мистер Джордж едва заметно улыбнулся.
— Скажем так, я воспользовался твоим отсутствием и объяснил Джордано, что у тебя сегодня, к сожалению, не будет времени для того, чтобы позаниматься.
Старый верный мистер Джордж! Он был единственным хранителем, которому небезразлична была моя судьба, во всяком случае, мне так казалось. Хотя, наверное, если бы я немного потанцевала менуэт, злости бы у меня поубавилось. Вот некоторые люди сгоняют плохие эмоции, колотя по боксёрской груше. Или занимаясь фитнесом. Чем я хуже? С другой стороны, без надменного шарлоттиного взгляда я вполне могла бы сегодня обойтись.
Мистер Джордж подал мне руку.
— Хронограф ждёт.
Я с готовностью схватилась за его локоть.
Моя сегодняшняя элапсация, контролируемый прыжок во времени, который я совершала ежедневно, была единственной причиной моей радости за весь сегодняшний день. Этот прыжок должен был стать кульминацией и завершением нашего с Лесли Генерального плана, который мы разрабатывали с таким вдохновением. Хоть бы всё прошло так, как мы задумали!
Тем временем мы с мистером Джорджем спускались всё глубже по сводчатым коридорам, пересекая вдоль всю штаб-квартиру хранителей. На самом деле, внутренняя часть помещения, скрытая от посторонних глаз, тянулась на много километров вширь и вглубь и охватывала несколько соседних зданий. В каждом из боковых проходов таилось столько всего интересного, что мне порой казалось, будто мы находимся в настоящем музее.
Вдоль стен были развешаны бесконечные картины в старинных рамах, древние карты, ковры ручной работы и коллекции шпаг. В витринах стояли очень дорогие на вид тарелки и чашки, книги в кожаных переплётах и старинные музыкальные инструменты. По углам было расставлено несметное количество сундуков и ящичков. При других обстоятельствах я бы обязательно заглянула в каждый из них.
— В косметике я полнейший профан, но если тебе захочется выговориться, поговорить с кем-нибудь о Гидеоне, я могу быть хорошим слушателем, — сказал мистер Джордж.
— О Гидеоне? — растягивая слова, повторила я, словно вспоминая, о ком вообще может идти речь. — С Гидеоном всё в порядке, — да уж! В полном порядке. Я мимоходом ударила по стене кулаком. — Мы с ним друзья. Исключительно друзья, — к сожалению, слово «друзья» никак не хотело выговариваться, я процедила его сквозь зубы.
— Мне тоже когда-то было шестнадцать, Гвендолин, — маленькие глазки мистера Джорджа доверительно сверкнули. — И я тебе обещаю, что не упомяну о том, о чём не раз предупреждал тебя. Хотя я действительно предупреждал..
— Уверена, в свои шестнадцать вы-то были очень милым парнем.
Мне не удалось представить себе, как мистер Джордж добивается какой-то девушки: поцелуями и красивыми словами очаровывает свою жертву.
«… Как только ты оказываешься со мной в одной комнате, мне хочется лишь обнимать и целовать тебя».
Я старалась ступать как можно твёрже, чеканить каждый шаг, вдруг это поможет мне стереть из памяти пламенный взгляд Гидеона. Фарфор в витринах дрожал от моих шагов.
Ну и пусть. Кому нужны нынче менуэты для снятия напряжения? Пары пролётов такой походкой будет достаточно. Хотя для полноты эффекта стоило бы разбить вдребезги парочку фарфоровых тарелок или этих ваз, которые на вид стоят целый миллион.
Мистер Джордж искоса поглядывал на меня, но, в конце концов, смирился с моим молчанием, ещё крепче сжал мою руку и вздохнул. Через каждые несколько метров нам попадались расставленные вдоль стен рыцарские доспехи, от их вида я чувствовала себя очень неуютно, мне как всегда казалось, что за мной наблюдают.
— Там внутри кто-то есть, правда же? — прошептала я мистеру Джорджу. — Какой-нибудь бедолага-новичок, которому за целый день даже в туалет выйти не позволено, так ведь? Я прямо чувствую, как он на нас пялится.
— Нет, — сказал мистер Джордж и тихо засмеялся. — Но в прорезь шлема вмонтированы камеры слежения. Может, поэтому тебе показалось, что за тобой следят.
Ага, камеры, значит. Ну, их хотя бы жалеть не за что.
Когда мы спустились по первому сводчатому коридору вниз, я поняла, что мистер Джордж кое о чём забыл.
— Вы разве не завяжете мне глаза?
— Мне кажется, сегодня мы можем без этого обойтись, — сказал мистер Джордж. — Разве ты видишь здесь хоть кого-нибудь, кто бы нам это запретил?
Я поглядела на него с недоумением. Как правило, я проделывала весь путь с завязанными глазами, потому что хранители не желали, чтобы я запомнила, где именно находится хронограф. Ведь этот прибор мог переносить меня и Гидеона в прошлое, и члены ложи боялись, что я смогу найти и использовать хронограф самостоятельно.
Хотя все это предосторожности были, конечно же, совершенно излишни. Во-первых, мне просто жутко было смотреть, как эту штуку приводят в действие (ведь для этого использовали нашу кровь!). А во-вторых, я не имела ни малейшего понятия, как работают и зачем нужны все эти бесчисленные колесики, ручки и ящички.
Но если дело касалось хронографа, а особенно возможности его украсть, хранители превращались в законченных параноиков.
Наверное, всё дело в том, то когда-то хронографов было два. Но семнадцать лет назад моя кузина Люси и её любимый по имени Пол, номера Девять и Десять в Кругу двенадцати путешественников во времени, сбежали, прихватив с собой один из хронографов.
Зачем они пошли на эту кражу, я до сих пор не выяснила, да и вообще, мне постоянно казалось, что я блуждаю в потёмках — тайн вокруг меня всё больше, а разгадок всё меньше.
— Мадам Россини, к слову сказать, велела передать тебе, что для бального платья она всё же подобрала тебе ткань другого цвета. К сожалению, я забыл, какого именно, но ты безо всяких сомнений будешь выглядеть в нём просто очаровательно, — мистер Джордж хихикнул. — Как бы Джордано не пытался убедить меня в том, что в восемнадцатом веке тебя ждёт один конфуз за другим из-за твоей полнейшей непросвещённости.
Моё сердце замерло. На этом балу мне нужно быть вместе с Гидеоном, но я никак не могла себе представить, что уже завтра смогу как ни в чём не бывало танцевать с ним менуэт, ничего при этом не разбив или не разорвав на кусочки. Его ногу, например.
— Зачем мы, собственно, так спешим? — спросила я. — Почему этот бал должен состояться обязательно завтра по нашему времени? Так или иначе, он всё равно состоится в тот же самый день в 1782 году, и совершенно неважно, из какого именно дня мы туда прибудем, разве не так? — даже до проблемы с Гидеоном я задумывалась над этим вопросом.
— Граф Сен-Жермен точно установил промежутки времени в настоящем, через которые вы обязаны посещать его, — сказал мистер Джордж и пропустил меня вперёд на винтовую лестницу.
Чем дальше и глубже пробирались мы по подземному лабиринту, тем более затхлым и тяжёлым становился воздух. Здесь внизу на стенах уже не висело никаких картин, и хотя везде, куда мы попадали, благодаря датчикам автоматически зажигался свет, уже через несколько метров коридоры, уходившие вправо и влево, утопали в полнейшей темноте. Говорят, будто не один человек заблудился в этих переходах, а многие из них через несколько дней выбирались наружу где-нибудь в другом конце города. Так говорят.