Изумрудная книга

Керстин Гир

Изумрудная книга

Для марципановых девочек всего мира.

(Для всех-всех марципановых девочек.

Не важно, четырнадцать им лет или сорок один,

ведь чувствуют они себя абсолютно одинаково.)

Пролог

Белгравия, Лондон

3 июля 1912

— На этом месте останется довольно уродливый шрам, — заметил доктор, не поднимая головы.

Пол криво усмехнулся.

— Как бы там ни было, лучше шрам, чем ампутация, которую напророчила мне мисс Пугливица.

— Очень смешно! — хмыкнула Люси. — Никакая я не Пугливица, это всё ты… господин Непростительно-Легкомысленный, хватит шутить! Ты сам не хуже меня знаешь, как легко инфекция попадает в такие раны, а потом вообще чудо, если останешься в живых в этом-то времени — никаких тебе антибиотиков, а доктора все сплошные невежды!

— Спасибо за комплимент, — отозвался доктор, нанося при этом ещё какую-то коричневатую мазь на только что зашитую рану. Пекла эта мазь невыносимо, Пол еле-еле подавил гримасу боли. Он надеялся лишь, что на роскошной кушетке леди Тилни не осталось пятен.

— Вы тут ни при чём, — Пол заметил, что Люси изо всех сил старалась быть приветливой, даже изобразила что-то вроде улыбки. Улыбка получилась довольно мрачной, но главное ведь — это попытка, в такой ситуации засчитывается даже она. — Я уверена, вы стараетесь работать как можно лучше.

— Доктор Гаррисон, он не только работает как можно лучше, он просто лучший, — уверила леди Тилни.

— И единственный…, — пробормотал Пол. Он почувствовал вдруг невероятную усталость. В сладковатом напитке, который Пол выпил по настоянию доктора, наверняка было снотворное.

— Прежде всего, самый молчаливый, — добавил доктор Гаррисон. На руку Пола легла белоснежная повязка. — И, честно говоря, мне слабо верится, что через восемьдесят лет изобретут какой-нибудь новый способ лечения таких вот ножевых ранений.

Люси глубоко вздохнула, и Пол уже представил себе, что за этим последует. Из её высоко подобранной причёски выбился локон, и она лихо заправила его за ухо. — Ну, в сущности, не то, чтобы, но если бактерии… это единственные организмы, которые…

— Люси, перестань! — прервал её Пол. — Уж доктор Гаррисон точно знает, что такое бактерии!

Рана всё ещё ужасно пекла, к тому же, он чувствовал себя таким разбитым и уставшим, что ему хотелось лишь одного — закрыть глаза и ненадолго вздремнуть. Но его замечание распалило Люси ещё больше. И хотя её глаза неистово сверкали, в них на самом деле таилась лишь забота, и — даже хуже — страх, это он знал точно. Ради Люси он изо всех сил старался не выдать, насколько непослушным стало его тело, и как он растерян. Поэтому Пол продолжал настаивать:

— Мы же не в Средневековье, а в двадцатом веке, веке потрясающих открытий. Кардиограмма — это уже вчерашний день, несколько лет уже известен возбудитель сифилиса и даже методы его лечения.

— Кажется, кто-то хорошо готовился к урокам тайноведенья, — у Люси был такой вид, будто она вот-вот взорвётся, — как мило, однако!

— А ещё в прошлом году Мария Кюри получила нобелевскую премию по химии, — подсыпал перцу доктор Гаррисон.

— И что же они ещё не успели изобрести? Атомную бомбу?

— Иногда я просто удивляюсь твоей необразованности. Мария Кюри открыла радиоатив…

— Да заткнись уже! — Люси скрестила руки на груди и гневно уставилась на него. Осуждающего взгляда леди Тилни она не заметила. — Знаешь что, оставь-ка при себе эти заумные доклады! Ты! Ведь! Мог! Погибнуть! Ты мне можешь объяснить, так бы я справилась без тебя с таким несчастьем? — тут голос её сорвался. — И как бы я вообще жила без тебя?

— Мне больно это слышать, принцесса, — она не могла даже представить, насколько ему действительно было больно в эту минуту.

— Ну да, — выдохнула Люси. — Только не надо смотреть на меня таким вот взглядом преданной собаки.

— Размышлять о том, чего не случилось, совершенно излишне, дитя моё, — покачивая головой, заметила леди Тилни, пока доктор Гаррисон упаковывал инструменты обратно в саквояж. — Всё закончилось хорошо. Пол настоящий везунчик.

— Ему повезло лишь потому, что всё могло закончиться ещё хуже, но это вовсе не означает, что всё замечательно! — закричала Люси. — Ничего не получилось, ровным счётом ничего! — глаза её наполнились слезами, сердце Пола чуть не разорвалось. — Мы здесь уже три месяца и ещё ничего не добились, ничего из того, что планировали, даже наоборот — мы всё только ухудшили! Наконец-то в руках у нас были это проклятые документы, и Пол просто отдал их!

— Да, это было, наверное, немного поспешным решением, — он опустил голову на подушку. — Но в тот момент у меня появилось чувство, что я совершаю правильный поступок, — а всё потому, что Пол почувствовал тогда дыхание смерти, она была где-то совсем близко. Ещё чуть-чуть и лорд Алестер отправил бы его на тот свет одним взмахом шпаги. Но Люси он этого никогда не расскажет.

— Если бы Гидеон был на нашей стороне, у нас был бы шанс. Как только он прочтёт документы, ему станет ясно, о чём речь. Я надеюсь.

— Но мы же сами не до конца понимаем, что там, в этих записях! Может, они зашифрованы или… ах, разве ты вообще знаешь, что ты тогда передал Гидеону, — сказала Люси. — Лорд Алестер мог всучить тебе что угодно: старые счета, любовные письма, пустые листы…

Полу и самому давно уже пришла в голову эта мысль, но что случилось, то случилось.

— Иногда нужно всё-таки доверять окружающим тебя людям, — пробормотал он. В тот момент Полу хотелось лишь одного — чтобы это высказывание можно было применить и к нему самому. Мало того, что лорд мог передать Гидеону поддельные документы, — этот парень вполне мог бы отнести их прямиком графу Сен-Жермену. Это значило бы свести на нет единственную их победу. Но Гидеон сказал тогда, что любит Гвендолин, и его голос был каким-то… убедительным, что ли.

— Он обещал мне, — хотел сказать Пол, но с его губ сорвался лишь невнятный шёпот. К тому же, это неправда, ведь ответ Гидеона он уже не успел услышать.

— Какая глупая идея, сотрудничать с Флорентийским Альянсом, — сквозь пелену до него донеслись слова Люси. Веки его опустились. Что бы там не подсыпал ему доктор Гаррисон, действовало это средство на удивление быстро.

— Знаю, да-да, я знаю, — продолжала Люси, — это была моя глупая идея. Мы должны были взяться за дело самостоятельно.

— Но вы же не убийцы, дитя моё, — сказала леди Тилни.

— С точки зрения морали, какая, собственно, разница, убил ли ты кого-то сам или дал указание кому-нибудь другому сделать это за тебя? — Люси тяжело вздохнула.

Несмотря на то, что леди Тилни довольно энергично возражала ей («Девочка моя! Не говори такого! Вы не давали никакого указания об убийстве, а просто передали некую информацию!»), Люси вдруг совсем разуверилась в собственной правоте:

— Мы действительно сделали всё не так, Пол, мы испортили всё, что только можно было испортить. За три месяца мы промотали время и деньги, которые получили от леди Маргарет. Более того, мы втянули в это дело слишком многих невинных людей.

— Это были деньги лорда Тилни, — исправила её леди Тилни. — Ты бы очень удивилась, узнав, на что он привык тратить свои капиталы. Скачки, танцовщицы — и это самое безобидное. Он и не заметил, что я взяла у него некоторую сумму для нашего предприятия. А если что-то и заметил, то, как настоящий джентльмен, он тактично промолчал.

— Лично мне было бы обидно, если бы я не оказался втянутым в эту историю, — заверил с усмешкой доктор Гаррисон. — Только я почувствовал, что моя жизнь становится какой-то скучной — и вот на тебе! Не каждый день встречаешь путешественников во времени, которые прибыли из будущего и осведомлены обо всём гораздо лучше твоего. Да, и между нами: стиль руководства господина де Виллера и его слежка за всем и вся так и подстрекают к тайному бунту.