Страница 38 из 41
— Точнее, ранец или заплечный мешок.
— Поскольку его содержимое не досматривали офицеры, вы могли пронести в нем наряду с бинтами современные предметы?
— Думаю, да.
— У вас с собой был мобильный?
— А у кого сейчас его нет?
— Значит, был. И бинокль?
— Ну да, а еще — кошелек, косметичка, расческа, очки, дезодорант, фотоаппарат и мое лекарство, которое я принимаю постоянно.
— Так вы подтверждаете, что у вас был с собой бинокль?
— Реконструкция — это зрелище. Ею полагается любоваться.
Даймонд продолжал:
— Когда сражающиеся удалились, вы увидели двух кавалеров, движущихся в обратном направлении?
— Возможно.
— Они остановились возле поваленного дуба — важного объекта с точки зрения Лансдаунского общества, так как на нем растет редкий лишайник.
— В этом обществе я не состою.
— Зато ваш муж состоит. Полагаю, вы видели, как эти двое роются в земле, а потом решили сразу же известить об этом Лансдаунское общество. В вашей телефонной компании ведется учет звонков.
— Вы проверяли мои звонки? Это возмутительно!
— Миссис Суитин, предлагаю не ломать комедию и сказать правду. Одного из этих мужчин ударили по голове, а впоследствии убили.
Она побелела, как полотенце у нее на голове.
— Этого я не видела.
— Расскажите мне, что именно вы видели.
— Как вы сказали, я увидела, что происходит возле поваленного дерева, и позвонила Реджи.
— Где он в это время находился?
— В гольф-клубе.
— С сэром Колином Типпингом?
— Это спросите у него.
Даймонд кивнул Септимусу, тот шагнул к двери и рывком распахнул ее. Как и следовало ожидать, майор подслушивал под дверью.
— Входите, майор, — пригласил Даймонд, — послушаем теперь вас.
От единственного источника света, луны, толку было мало. Пола Гилберта, дежурившего за кладбищем, одолевали сомнения. Первое: удосужится ли Даккетт выехать на вызов в субботу вечером, да еще из-за дохлой лошади? Второе: не забудет ли Даймонд прислать за ним машину?
«Без паники, — повторял он мысленно. — Надо выждать час, а потом позвонить в участок и попросить прислать замену. Это работа для постовых, а не для сотрудника уголовного отдела». На время ему полегчало, пока он не припомнил, что телефон остался в машине.
Прохлада раннего вечера сменилась пронизывающим холодом. У Руперта была хотя бы попона. А здесь единственным укрытием был сам грот, но Гилберта он не прельщал, зато он начинал понимать, что побудило Руперта ограбить эту гробницу.
Поблизости хрустнул сучок.
Гилберт напряг зрение, пытаясь разглядеть во мраке силуэт.
— Кто здесь? — спросил он.
Нет ответа. Значит, какой-то зверь, попытался успокоить себя Гилберт. Для лисы слишком шумное дыхание. Водятся ли в Лансдауне олени? Гилберт их ни разу не видел.
А ему даже нечем защититься. Теперь ему казалось, что тени надвигаются со всех сторон.
— Я слышу вас! — крикнул он. — Я знаю, что вы здесь!
Свет ударил ему прямо в лицо.
— Не двигайтесь, — произнес властный мужской голос. — Что вы здесь делаете?
— Несу службу. Я офицер полиции.
— По вашей одежде не скажешь.
— Я сейчас в штатском. Могу показать удостоверение. А вы кто?
Но неизвестный продолжал наседать:
— Что делает здесь офицер полиции в полной темноте?
— Не могу сказать, — насторожился Гилберт. — Я на дежурстве. — Он достал из заднего кармана удостоверение. — Видите?
Луч фонарика дрогнул, Гилберт воспользовался этим, схватил незнакомца за руку и подтянул к себе, одновременно подставив ему подножку. Оба рухнули на землю, фонарик откатился в сторону. Гилберту удалось заломить за спину руку противника.
— Кто вы? — требовательно произнес он.
— Чарльз Смарт. Живу в доме викария через дорогу.
— Что вы здесь делаете?
— Недавно я заметил здесь свет и вышел посмотреть, что происходит. Вы не могли бы отпустить меня? Рука болит.
Гилберт послушался, взял фонарик и осветил собеседника. Тот оказался голубоглазым блондином с растрепанными волосами, действительно в воротничке, какие носят священники. Выпрямившись, Чарльз Смарт помассировал плечо, повторяя:
— Это было совсем ни к чему.
— Подкрадываться и светить в глаза фонарем — тоже.
— Я состою в Лансдаунском обществе. Я дал торжественную клятву следить за всем, что здесь творится. И если вы намерены расспросить меня, не видел ли я убийцу, поберегите силы. Ваш начальник уже допрашивал меня, и я ничем не смог помочь.
— Вы видели, как убитый блуждал по округе?
— Нет. Первым подозрительным человеком, которого я здесь увидел, стали вы. Сначала в поле мелькал свет. На дороге кто-то оставил машину. «Странно», — подумал я. И позвонил в службу спасения. Они будут здесь с минуты на минуту.
— Слава богу, — подхватил Гилберт.
В помещении следственной группы Даймонд познакомил собравшихся с результатами домашних арестов. Подозреваемые сидели под надзором, улики собирали, помечали этикетками и запечатывали.
— Это был самый простой этап, — предупредил Даймонд. — Настоящая работа только начинается, и никаких милостей от подозреваемых я не жду. Допросы будем проводить в комнате с односторонним окном, чтобы вся группа видела, как они проходят. Офицер кавалерии Смит, вы нужны мне для первого допроса.
Лицо Инге пылало таким воодушевлением, что никто не возразил против такого выбора, тем более что подозреваемая была женщиной.
Сержант привел в комнату для допросов Давину Темпл-Смит. Бледная, с остановившимся взглядом, она ничем не напоминала сияющую владелицу лошади, выигравшей скачки. Рядом с ней уселась адвокат.
После того как Ингеборг провела предварительные процедуры, инициативу перехватил Даймонд.
— Сегодня утром мы нашли Дельтаплана — вернее, то, что от него осталось, — с аккуратным отверстием в черепе. В этом месте к его голове приставили ветеринарный инструмент — пистолет с ударным стержнем. Процедура была выполнена опытной рукой, мгновенно и гуманно, в чем я ничуть не сомневаюсь.
Его слова не вызвали никакой реакции.
Даймонд потянулся за пакетом с ветеринарным пистолетом.
— Определить, тот ли это самый пистолет, невозможно, но мы на всякий случай позаимствовали его в вашем кабинете. Вопрос звучит так: зачем кому-то понадобилось убивать жеребца стоимостью более миллиона, которого уже был готов купить шейх?
Давина продолжала смотреть прямо перед собой.
— Ваш отец купил Дельтаплана на распродаже годовалых жеребят в Ньюмаркете. Не помните, сколько он заплатил?
— Двести тысяч гиней, — бесстрастно выговорила она.
— Должно быть, он твердо верил в этого жеребенка.
— Это был точный расчет, — объяснила она. — Сводный брат жеребенка — победитель скачек «При Дюпен». Мой отец всегда мечтал иметь чистокровного скакового жеребца. Он и прежде выставлял лошадей на скачки, но все они были полукровками. Он выбрал чемпиона.
— И дорого заплатил за него, — вставил Даймонд.
— Мне можете не напоминать. — В ее голосе прорезалась горечь. Может, ее поступок объяснялся обидой на отца, разбазаривавшего ее наследство? — Двести тысяч — это было лишь начало, — продолжала она. — Известный тренер вроде Макдарта тоже стоит недешево, плюс накладные расходы: конюшня, взносы за участие в скачках, транспорт…
— Источником финансов служил его бизнес?
— У него были сбережения, вдобавок он взял ссуду.
— Слава богу, что жеребец оказался хорош. Он отработал потраченные на него деньги?
— С трудом, — ответила она. — Еще один сезон мог все изменить, но тут он получил травму, и все было кончено.
— Но ведь он был застрахован.
— Страховка. Еще одна статья расходов, — сказала она. — Огромная, если речь идет о чистокровном скаковом жеребце. Выплаты зависят от чистоты породы, внесенной суммы и так далее.
— Ваш отец наверняка купил медицинскую страховку.