Страница 51 из 64
— Извините, ваше превосходительство, я немного нервничаю, вы позволите?..
— Ты мой гость, закури сигарету раз в жизни, ничего с тобой не будет. Не так-то легко было устроить заговор против меня!
— Но разве вы тем самым не подаете мысль о заговоре кое-кому, кто не прочь бы в него вступить?
— У кого такая мысль была, тот с ней и не расстанется, но уже в тюрьме — огонька? — а у кого ее не было, тот придет или уже пришел ко мне, вот как ты, дорогой Рок. Для твоего спокойствия скажу: все, к кому Иринеу заходил, выполнили долг верности мне. Все без исключения. По правде говоря, иного я и не ожидал. Вот почему я и говорю, что устроить заговор нелегко; я тайно проверяю любого и каждого, в том числе и самого Иринеу. И никто не знает, кому поручено следить за ним и докладывать мне. Так что, если в один прекрасный день кто-нибудь вздумает учинить мне пакость, — генерал сделал свирепое лицо и сжал руки в кулаки, — мы сразу же об этом узнаем. Понимаешь? И пусть тебя все это не пугает, я вижу в этом даже известное развлечение, ну, еще раз прости за эту злую шутку.
— Какие будут приказания, ваше превосходительство?
— Никаких, Рок, до свидания.
Полковник спускался по ступеням дворца в задумчивости, но в то же время довольный, что интуиция его и на сей раз не подвела и он не угодил в подлую ловушку. Войдя в казарму, он застал врасплох дежурную службу — не успели даже построиться, — потому что полковник никогда не приходил в казарму пешком и для всех это было в диковинку, но полковник не сделал подчиненным никакого замечания. Направился было в свой кабинет, но вернулся в караульное помещение, на этот раз капрал успел построить команду, — «вольно, разойдись, и дайте мне ключ от гауптвахты».
— Выходи, Иринеу, все разъяснилось, — И оба, не говоря ни слова, пошли в кабинет полковника Рока. Войдя, снова сели в кресла, выпили виски и остались одни, без нежелательных свидетелей, и снова кошка и собака скрестили взгляды, и ни один из противников не опускал глаза.
— Я поговорил с его превосходительством.
— Я каждый день с ним говорю.
— Не перебивай, я не кончил. Я поговорил с Агустинетом, и он все мне разъяснил. Надо сказать, роль свою ты сыграл превосходно. — А Иринеу (кошка) по-прежнему пристально глядел на Рока (собаку), пока тот хвалил его игру, и ни один из них взгляд не отводил, — Ты никогда не готовился к сцене?
— Нет, но у меня всегда хорошо получается то, к чему лежит душа, — и Иринеу в упор посмотрел на собеседника, и вот тут-то полковник Рок на какой-то миг, на ничтожную долю секунды, отвел взгляд — и проиграл игру. Иринеу глубоко вздохнул — Я очень хороший конспиратор: твои люди не сумели найти у меня пистолет, — и, вытащив оружие из потайного кармана, положил его на стол. — Что ж, Рок, теперь, если хочешь, поговорим серьезно.
— А где гарантия, что теперь ты будешь говорить серьезно?
— А где гарантия, что ты опять не засадишь меня за решетку?
— То есть ты сам рискуешь и хочешь меня заставить рисковать?
— Не совсем так, но, в общем, именно этого я и хочу.
— Ну ладно, так о чем речь?
— Все о том же.
— Что ты этим хочешь сказать? — прикинулся простаком полковник Рок.
— Что речь пойдет все о том же. О том, что ты уже знаешь и в чем сомневался, прежде чем принять решение, которое в тот момент показалось тебе самым верным. Ты не думай, что твоим разговором с Агустинетом дело закончено, это не так. Теперь его превосходительство потребует у меня доклада о том, как ты реагировал на мое предложение. И мне придется сказать, — (собравшись с силами, полковник выдержал змеиный взгляд собеседника), — мне придется сказать ему… что ты колебался; что потребовал гарантий успеха, что балансировал на канате, прежде чем решился арестовать меня. И едва ли это понравится Агустинету.
— Но я же могу сказать, — попробовал заупрямиться полковник, — что хотел побольше вытянуть из тебя, собрать побольше материала для обвинения.
— Ну и циник же ты, полковник.
— Считать это оскорблением?
— Нет, я и сам такой же циник, так что, думаю, мы друг друга поймем, верно?
Снова скрестились взгляды, но сеньор Рок уже явно сдавал свои позиции. Зачарованный змеиным взглядом майора Иринеу, он через несколько мгновений сдался:
— Ну говори, что ты хотел сказать.
— Тебя интересует то мое предложение?
— Оно серьезное?
— Ты во мне сомневаешься?
— Да.
— А теперь? — И он направил дуло пистолета в грудь полковника. — Не двигайся и не кричи, на свете только один Рок Служберадс. Теперь ты мне веришь?
— Теперь, пожалуй, верю, дружище, — угодливо улыбнулся полковник, на лбу его выступил пот.
— Ну, вот видишь, как хорошо мы друг друга понимаем! — Иринеу сделал вид, что прячет оружие, и повернулся к Року спиной.
— А если хочешь, арестуй меня снова.
Но полковник остался в кресле. Вытер лоб и сказал:
— Садись, я тебе верю. Я мог бы тебя тут же еще раз арестовать, но ты доверился моему благородству. Садись, поговорим.
Иринеу незаметным ловким движением спрятал пистолет в карман. Блаженно улыбнулся.
— Опасаться почти нечего, — сказал он серьезно. — Те, кто контролируют меня, сами у меня под колпаком.
— Забавное у тебя положение, а?
— Я к нему привык. Так мне нужен твой окончательный ответ.
— Сначала я хочу узнать имена.
— Ты их узнаешь, как только скажешь «да».
— Ну ладно: да.
Полковник Рок Служберадс отпустил своего адъютанта, потому что шел уже третий час, а разговор затягивался.
— Все эти бумаги я подпишу завтра, а сейчас позаботьтесь, чтобы никто меня не беспокоил, это приказ, и позвоните ко мне домой и передайте, что я приду попозже.
— Какие еще будут приказания?
— Разве вам мало?
— Никак нет, сеньор полковник.
— Тогда шагом марш, оставьте нас, мне надо закончить беседу с этим сеньором.
Ольга Ширинакс
Маркиз
Неудачная ночь для рыбной ловли
Маркиз дремал, устроившись рядом с газовой печкой. Или делал вид, что дремлет. Никто не мог бы этого подтвердить, потому что в такой поздний час таверна была пуста. Ну если уж быть точным, то не совсем, но Микел считался почти членом семьи, а англичанин, порядком нагрузившись, наигрывал на аккордеоне негритянские спиричуэлс тихонечко, словно вздыхая. Поэтому Роч ничего ему не говорил, пусть себе играет. Да и тоску разгоняет в эту дождливую пору. А ливень все не стихал.
— Не будет удачи тем, кто в море.
Микел сидел, облокотившись на стойку, и разглядывал кружку с пивом.
— Да уж, — отозвался он. Хорошо хоть, что он вообще отвечал.
Было уже слишком поздно, чтобы ждать рыбаков, которые заходили перед тем, как отправиться в море. Проезжавшие изредка машины обдавали все вокруг брызгами и на мгновение освещали часть шоссе, темного, как волчья пасть: с одной стороны низкие скромные домики, с другой — длинную стену, идущую параллельно дороге.
— Поезд еще не пришел. — Роч положил тряпку сушиться на кофеварку. Было видно, что вот-вот закапает кофе, и стоявшие внизу чашечки запотели.
— Сними эту дрянь сверху, — с этими словами Микел залпом докончил пиво.
Маркиз совсем не спал. Он выпил полстакана вина и сидел, прислонившись головой к стене, с опустошенным взглядом. Там, в углу, лица его было не разглядеть. Рядом с ним куча опилок прикрывала что-то на полу. Мужчина отдыхал, но ведь никто не знал, как он быстро бежал.
— Здорово промок? — только и спросил его Роч, когда увидел входящего Маркиза, мокрого с головы до ног.
Тот приложил руки к пылающему лицу, чтобы скрыть, как бьется его сердце и как он запыхался. Потом снял белый платок, который всегда носил на шее, и вытер лоб.
— Холодно, Роч, холодно, — сказал он. И в полумраке таверны никто не заметил, что он притворяется, а в его потрясенных глазах застыл ужас. Он через силу улыбается и просит чего-нибудь выпить.