Страница 27 из 64
Когда луч фонарика прорезал темноту в первой комнате, стало ясно, что это столовая. По моим сведениям, кабинет находился в конце коридора, в противоположном крыле здания. Стараясь не шуметь и испытывая то особое и, надо заметить, довольно приятное возбуждение, какое переживает всякий, кому приходится красться в чужом доме, я медленно продвигался вперед по коридору. По обе стороны тянулись двери, хранившие, вероятно, немало тайн, но мне было некогда. Вот небольшая квадратная комната. Это гостиная. За ней коридор шел дальше. Закрытая дверь в глубине должна вести в кабинет. Открыть ее было минутным делом.
Луч света от фонарика пробежал по двум стеллажам с книгами, по письменному столу, по камину… И вдруг — меня точно громом поразило. На каминной полке в черной стеклянной рамке стояла фотография. Лицо показалось мне знакомым и даже больше — родным. Сперва я просто глазам своим не поверил и подошел поближе, боясь, что предположение подтвердится. Ошибки быть не могло: из-за стекла на меня смотрело красивое и улыбающееся лицо моей таинственной жены.
Я сразу забыл, зачем пришел в дом, и чувствовал страстное желание раскрыть тайну нашей удивительной встречи и одновременно уверенность: эта фотография, этот дом могут подсказать мне ответ. В голове роились тысячи вопросов, но среди них был один, самый важный. Как очутилась здесь ее фотография? Я машинально взял портрет в руки и несколько минут внимательно рассматривал, пока не решил: чтобы раскрыть тайну, надо действовать. В эту самую минуту в комнате бесшумно зажегся свет и за моей спиной раздался голос, который был мне безумно знаком. Какой-то молодой человек сказал повелительно:
— Не двигайтесь!
Не выпуская из рук фотографии, я медленно повернулся и вздрогнул от изумления. Возле двери, все еще держа одну руку на выключателе, а другой сжимая пистолет, стоял человек, необычайно похожий на меня. Он рассматривал мое лицо скорее с любопытством, чем с негодованием. Самым странным было то, что двойник, казалось, вовсе не был удивлен нашим поразительным сходством.
Не говоря ни слова, он подошел к телефону, который стоял на столе, и, прежде чем поднять трубку, сказал:
— Будьте любезны, поставьте фотографию на место.
Я подчинился, машинально продолжая разглядывать его.
— А теперь садитесь, — приказал он.
Убедившись, что приказ выполнен, хозяин дома, не спуская с меня глаз, вызвал полицию, потом опустился на стул, вытащил сигареты и молча протянул одну через стол. Я тоже ничего не говорил, потому что в тот момент был не в силах произнести ни звука. Привычное хладнокровие куда-то исчезло, вместе с обычной живостью и находчивостью. Эти качества не раз выручали меня в бесчисленных переделках, которыми изобиловала моя жизнь, но теперь, казалось, я превратился в жалкую тряпичную куклу, безвольную и лишенную способности мыслить.
Так мы и просидели молча до прихода полиции. Я не пытался бежать и без сопротивления дал надеть на себя наручники и увести…
Потом — допросы и несколько месяцев тюрьмы. За все это время никто не пришел навестить меня, и я не знал ничего о том, что происходит в мире. Потом — освобождение и возвращение домой. Но моей жены там не оказалось, в нашей квартире жили какие-то незнакомые люди, а консьерж заявил, что никогда не видел меня. Тогда я отправился в дом миллионера, и там…
…там, когда я курил, уютно устроившись в своем любимом кресле, мне вдруг припомнилась одна история. Как-то раз, это было давным-давно, в мой дом забрался вор. Этот человек был удивительно похож на меня. Когда я вошел, он пристально рассматривал портрет моей невесты.
Агентство
Несмотря на красивую вывеску — A.T.E.N., — агентство, занимавшееся оформлением купли-продажи предприятий и контор, имело более чем тривиальную историю. Да и цели оно преследовало весьма прозаические, хотя и несколько необычные. Его основатель, Жозеп Фреу, к тридцати двум годам уже перепробовал множество профессий: торговал винами и иными спиртными напитками от имени одной солидной фирмы, получая от заключенных сделок скромные комиссионные, работал в рекламном бюро, потом помогал уличному разносчику мыла и бритв сбывать товар, служил капельдинером в заштатном театре и т. д. и т. п. Короче говоря, он всегда жил впроголодь. И вдруг неожиданно для него начался период благоденствия.
В сорок четвертом году Жозеп встретил одного старого приятеля, который, обладая превосходной деловой хваткой, основал посредническое агентство. Их знакомство возобновилось в тот момент, когда глава новоиспеченного предприятия был настроен благодушно, и Фреу была любезно предоставлена возможность работать в фирме коммивояжером. Времена были хорошими, всеми торговцами и коммерсантами города овладело безудержное желание наживать состояния и тратить их, и Жозеп Фреу нежданно-негаданно оказался в самой гуще событий.
Когда миновало несколько недель, время первых опытов и первых неудач, чуть не заставивших его бросить дело, он обнаружил, что доходы растут с каждым днем, и его изумлению не было границ. Никогда раньше у него в карманах не водилось столько денег сразу. После долгих лет нищенского существования Жозеп смог наконец купить себе шерстяной костюм, светло-коричневые ботинки, полдюжины цветных галстуков и зеленую шляпу. С другой стороны, ради справедливости следует отметить, весь честной народ — кажется, это именно так говорится — был крайне восхищен неожиданно открывшимися у него способностями и даже особым призванием к той работе, которой он занимался. Очень скоро во всем городе ему не стало равных: утонченно-вежливый, неназойливый в обращении с клиентами, Фреу умел добиться для агентства монополии на ведение дел, а ведь только в таких условиях предприятие могло достичь процветания. В конце концов он стал незаменимым человеком. Жозеп, малый отнюдь не глупый, моментально понял это. И тут-то приятелю и патрону пришлось не раз повышать ему комиссионные, потому что другие конкурирующие агентства начали интересоваться, и, надо сказать, довольно настойчиво, его личностью и деятельностью.
Он стал самым высокооплачиваемым агентом в Барселоне. Но стоило прийти этому неожиданному успеху, как в душе Фреу проснулось тщеславие. Никаких яств не хватало, чтобы утолить его голод, ничто не могло умерить жажду. По мнению Жозепа, его ждали дела куда более значительные.
Став обладателем обширной картотеки и познакомившись со всеми надежными клиентами, он счел, что час его независимости пробил, и открыл собственное дело. С помощью одного приятеля, такого же коммивояжера, каким раньше был сам, Фреу создал A.T.E.N., агентство с весьма скромным капиталом, на которое, однако, друзья возлагали большие надежды. И не без оснований. Дела шли превосходно. Уже через несколько месяцев у них оказалось столько работы, что пришлось пригласить еще одного агента, ставшего третьим компаньоном.
Прошли годы… Мало-помалу ситуация изменилась. У людей перестали водиться деньги, и теперь все хотели продавать, а покупать не хотел никто. В стране, правда, оставалось несколько дюжин, а то и сотен миллионеров, чьи баснословные капиталы росли сами по себе, без какого-либо усилия со стороны их обладателей, просто потому, что так уж повелось. У остальных жителей столицы, у сотен и сотен людей, не было ни гроша за душой, и они едва сводили концы с концами. Картотека предприятий, которые хозяева хотели продать, выросла до невероятных размеров, но случалось, что за весь день, от открытия до закрытия конторы, звонок у входной двери ни разу не оповещал о прибытии покупателя. Времена переменились.
Однако поначалу друзья не падали духом. Ведь до этого дела шли хорошо, и теперь они надеялись пережить кризис. Но он все тянулся и тянулся, и конца ему не предвиделось. С другой стороны, в эпоху всеобщего процветания подобные агентства росли как грибы, и конкуренция, особенно возросшая в эти трудные дни, была безудержной и яростной.
Жозеп Фреу, оценив создавшееся положение, решил, что пора выйти из игры. В последние месяцы им с величайшим трудом удавалось лишь покрывать расходы предприятия, надо заметить, ничтожные. Несмотря на это, друзья жили как и раньше, в старые добрые времена. Неожиданно они обнаружили, что разорены. Надо было избавиться от конторы и придумать что-нибудь новенькое. Для этого, правда, следовало извлечь при малейшей возможности еще несколько тысяч из обанкротившегося агентства. И тогда они изобрели способ, которым потом неоднократно пользовались другие.