Охота на избранных

А зримый показатель воздействия этого средства на организм был простым (о нем сразу рассказал Нестеренко): сами по себе отпадают бородавки и папилломы. Паукшенко знал, что Коренчук от них очень страдает – под мышками и даже на шее у него этой гадости хватает, причем с годами появляется все больше. Роман в течение трех лет знакомства с Иваном Павловичем замечал, как папилломы на нижней части его шеи, словно самостоятельные живые существа, выползают наружу, точно черви из земли после дождя. Больше всего в жизни Иван Павлович боялся, что непонятная болезнь приведет (медики такого результата не исключали) к раку половых органов.

Роман Михайлович предложил шефу пролечиться чудодейственной настойкой. Тому ничего не оставалось, как принять предложение. И произошло чудо – папилломы стали отпадать. Коренчук, благодаря Нестеренко, прошел уже два сеанса. И вот поставщик спасительного вещества исчез. Разве мог Иван Павлович простить такое Щегольскому? Тот, конечно, о целительной роли помощника-консультанта ничего не знал. Но если бы знал и хотел нанести Ивану Павловичу удар в самое больное место – сделал бы то, что сделал: убрал бы Нестеренко…

Сначала решили действовать по понятиям – начать с предъявы. Однако Щегольский на встрече с Коренчуком все предъявленное отверг, более того, сделал вид, что ни о каком погроме, а тем более, похищении человека даже не слышал. Вдобавок еще и грозно предупредил, что если ему будут шить чужие дела, он тоже сложа руки сидеть не будет.

5

На самом деле Евгений Щегольский принял игру, навязанную, по его мнению, «Кренделем». Не очень-то он верил в существование каких-то записей, хотя убедился, что киллеры действительно были умерщвлены в тюрьме, и решил даже провести там собственное расследование – как это произошло и при каких обстоятельствах. Да дело даже не в записях, а в той наглости, с которой «Крендель» на него наехал. С каких хренов?

Однако Щегольский, у которого в кармане было чуть ли не полстраны, который имел реальное влияние на «папу», более того, сам претендовал на президентское кресло, впервые за последние годы по-настоящему испугался. К убийству Вишняченко он, конечно, не имеет прямого отношения, там железное алиби. А вот с замом председателя налоговой администрации Омельчуком получилось грубовато… Но тогда момент был такой – времени в обрез, а тот стоял на дороге, как идол каменный, идол неподкупности. Что было делать? Иначе не сдвинешь… Признания убитых киллеров – чистейший бред, это не те киллеры, которые имеют отношение к Омельчуку. Однако – они мертвы, и получается, что теоретически могли знать и того киллера. А он, кстати, еще жив… Да дело не в киллерах, а в том, кто и почему на него наезжает. «Крендель»? Зачем ему это нужно? Ведь с ним все утрясли, договорились о мире… А может, это сам «папа» его натравливает? А ему это зачем?.. А кто бы еще осмелился?..

Евгений Зиновьевич еще долго размышлял бы над неожиданно возникшими нервотрепными угрозами, если бы его не подхлестнул к действию один разговор. В кулуарах Верховной Рады к нему подошел известный журналист Валерий Шкодченко из популярного интернет-издания «Тайны Печерска». Попросил эксклюзивных пять минут и ошарашил вопросом:

– Скажите, вам известно о каких-то видеозаписях, связанных с убийством Омельчука?

Щегольский тут же внутренне мобилизовался, показал рукой в сторону окна:

– Пройдемте, – сказал с кривоватой улыбкой. Он знал, что эта улыбка известна всем журналистам, она появлялась на лице именитого народного избранника каждый раз, когда ему задавали провокационные вопросы. Эта улыбка означала: «Знаю я ваши уловки, фиг чего услышите», кроме того, улыбаясь, Щегольский готовил себя к правильному ответу.

Он раскованно присел одной половинкой толстеющего депутатского зада на мраморный подоконник, снял очки в золотой оправе, отчего лицо преобразилось, как у женщины, только что смывшей макияж, стало непривычно простоватым, хотя в черных его глазах было по-прежнему темно, как в сумке контрабандиста. Он небрежно бросил очки, обхватил сомкнутыми руками колено, обнажив золотые запонки, и одарил вопрошающего той самой коронной улыбкой:

– Еще раз, пожалуйста, вопрос.

– Евгений Зиновьевич, я ни в коем случае не имею в виду, что вы связаны каким-то образом с этими записями и вообще с этим делом, – расшифровывал свой вопрос Шкодченко, теребя черную, закрывшую пол-лица, бороду. – Просто, по моей информации, вы знаете, что такие записи существуют. И даже, якобы, знаете, у кого они.

– Теперь знаю. От вас. И если вам можно верить, то записи действительно существуют. Вопрос лишь в том, можно ли вам верить? Кто вам такое сказал?

– Это секрет, вы сами понимаете.

– Хорошо, и сколько стоит ваш секрет?

Видя, что журналист замялся, Щегольский повторил:

– Сколько?

– Да… Вообще-то журналисты информаторов не продают.

– Вообще-то да! А в частностях?

– В частностях тоже…

– Сто.

Шкодченко сначала поднял брови, потом скептически усмехнулся.

– Триста. Вы поймите, что никаких компроматов я не боюсь, я чист перед законом, ни на какую пушку никакими мифическими записями меня не возьмете. Но мне интересно другое: кто под меня копает? Во что меня втягивают, и кто? – убедительно произнес Щегольский и добавил: – Пятьсот.

Известный журналист сделал сдающийся жест. Они прошли на мраморную, устеленную зеленой ковровой дорожкой лестницу, ведущую со второго этажа на третий, где не было людей, Щегольский отсчитал сотенными пятьсот долларов и элегантно положил их в карман собеседнику.

– Мне позвонил неизвестный, представиться отказался, – быстро заговорил журналист, – и сообщил, что у помощника Паукшенко Валентина Нестеренко хранятся записи, проливающие свет на убийство Омельчука. И что это можете подтвердить вы.

– Все?

– Все.

– Забудь об этом звонке. И о нашем разговоре, – отрывисто и властно сказал Щегольский. – Забудь навеки. Ты понял?

Представителю независимой прессы оставалось лишь утвердительно кивнуть головой.

***

В ответ на атаку «Щегла» (помощник-консультант исчез бесследно) «Большой Крендель» решил ответить «видеокартинкой». Никаких видеозаписей, конечно, у него не было. Но раз «Щегол» на такое повелся, значит, должен получить – если не видеозаписи, то хотя бы «видеокартинку».

Это «видео» смотрели миллионы людей, его демонстрировали все телеканалы. В очень живописном уголке Киева, в самом центре, недалеко от стадиона «Динамо» расположилось уютное и шикарное казино (там же кафе-бар, ресторан с варьете) «Респект Хаус». Все, кто был связан с политикой, знали, кому оно принадлежит, и знали, что с тыльной стороны трехэтажного здания, со стороны парка, был другой вход – в негласную резиденцию Щегольского. В одно прекрасное утро, когда посетителей в казино не было, оно взлетело на воздух. Рвануло так, что стоящий у парадного входа «БМВ» перевернуло вверх колесами. Жертв было немного – один охранник погиб, второй получил ожоги средней степени. Зато огня и разрушений, к радости зевак и тайных недоброжелателей Щегольского, хватило на две недели разговоров и комментариев в СМИ.

Так началась война между самыми мощными кланами, верхи которых в клубных пиджаках и дорогих галстуках ручной работы постоянно мелькали на телеэкране. Они искренне возмущались тем «бандитским беспределом», который творится в стране, а при малейших попытках журналистов связать с этим беспределом их имена давали гневную и аргументированную отповедь.

Истоки этой межклановой войны до конца понимал лишь один человек – Сергей Грохов. Смысл его игры был в том, чтобы, стравив «Щегла» с «Кренделем», а затем искусно поддерживая стену огня между ними, максимально обнажить их президентские амбиции. А вдруг в этой драке не на жизнь, а на смерть, проявится тот самый кандидат, о котором говорил Слепцов? Конечно, это может произойти только в том случае, если этого кандидата готовит одна из группировок.