Охота на избранных

Тот взял рюмку, отошел от стола, опустил свое большое тело в диванную мякоть.

– Садись, – указал на место рядом. Заглотнул коньяк, дождался легкой отрыжки. – Дай закурить.

– У меня… нет. Вы же бросили, Иван Павлович…

Хозяин кабинета поднял глаза и посмотрел прямо на своего младшего соратника. Это были кирпично-отталкивающие, светло-коричневого цвета глаза. Телеэкран, как давно заметил Роман, неприятной ржавчины во взгляде не фиксировал, по телевизору лицо Коренчука, когда его показывали крупным планом, было вполне фотогеничным, даже симпатичным, глаза его не портили. Но вблизи эти два кружочка цвета полусозревшего помидора выражали, с одной стороны, холодное равнодушие к собеседнику, с другой – какое-то затаенно-паучье намерение. Глаза шефа напоминали Роману именно двух пауков, несмотря на то, что такое сравнение сразу вызывало связь с его собственной фамилией. А еще у Коренчука была мягкая рука. В прямом смысле слова. Это вначале удивляло Романа, ведь «Большого Кренделя» все считали очень волевым, решительным, несгибаемым и т.д. – одним словом, крутым во всех отношениях мужиком, а мягкое рукопожатие сразу размывало такой образ. Потом Паукшенко решил: никому об этом своем открытии не говорить, ведь главное – чтобы народ этого не знал, которому нужна во власти «сильная рука». В понятие «народ», по убеждениям Романа Михайловича, входило и большинство так называемой политической и деловой элиты страны, которое, по правде, ничего не решает, а годится только для того, чтобы его в нужный момент использовать.

– Закурить! – повысил голос босс, уставившись на младшего коллегу кирпичным взглядом.

Глубоко вздохнув, Паукшенко достал из кармана пачку «Маrlboro», принес с тумбочки давно пустующую пепельницу, поставил на журнальный столик.

– Спокойствие, главное спокойствие, – выпустив дым изо рта, словно проникший в него злой дух Щегольского, сам себя предупредил Иван Павлович. – Давай думать. Значит так: вечером, где-то в половине девятого, «Щеглу» кто-то позвонил. На мобилу. И сказал всего несколько слов, коротко, но разборчиво: «Поздравляем, вам ценный подарок, возьмите в почтовом ящике на Рейтарской». Это дословно, «Щегол» клянется. Он как раз был у себя в квартире, в охраняемом доме, ты понял – охраняемом! – на Рейтарской, ты знаешь, где он живет. Его человек спустился, вскрыл конверт, проверил на вшивость, нет ли там порошка, читать, конечно, не стал, принес пахану. А там, в компьютерной распечатке, слушай внимательно, самое интересное…

– Я слушаю… – подался вперед Роман.

– В письме говорилось, что два киллера, которые сидят на Лукьяновке, признались, что это он, «Щегол», заказал Омельчука из налоговой, ты помнишь, и нардепа Вишняченко. И главное – эти признания киллеров записаны на видео. Теперь слушай, цепочка какая: это было в полдевятого. А в девять впервые сообщили, что эти киллеры мертвы, вроде бы, покончили с собой. Самое интересное, что этот звонок «Щеглу» был сделан из мобилы, которую позавчера украли в нашем партийном офисе у одного нашего человека. Догоняешь? Получается, что это мы убрали киллеров и теперь показаниями, записанными на видео, будем его шантажировать. Он мне прислал эсемэску: «Поздравляю. Надеюсь, поделишься новыми видеофильмами». Пришлось встретиться. Я доказывал, что никакого видео нет, мы тут ни при чем, что это подстава, но «Щегол» не поверил… Что делать? Давай, думай, ты у нас умный! Что это вообще за фигня?

Паукшенко закурил.

– Я думаю, пока ничего не делать. Допустим, у нас есть такие записи. Пока мы их не пустим в дело, «Щегол» тоже ничего не будет предпринимать…

– Да? Ты уверен? И те, кто это заварили, тоже ничего не будут предпринимать? Зачем же они тогда замутили, ты, грамотей? Кто это мог сделать? Вот над чем думать надо!

– Я думаю, что кроме людей «папы», на такое никто не осмелился бы. Или, второй вариант, это сам «Щегол».

– «Щегол»? Да он на такие комбинации не способен.

– Он-то не способен, а его люди… Я слышал, он нанял целую бригаду новых политтехнологов из Москвы.

– Значит так: эту версию проверь. Как хочешь. Вычисли этих москвичей, самого главного, прижми его, в общем, ты знаешь, как…

– «Кистеня» можно привлечь?

– Нет. Ты знаешь его методы. Здесь нужна аккуратность. «Кистень» – крайний вариант. Но… Я чувствую, это не «Щегол». Неужели «папа» затеял с нами такую игру? На хрена ему это?

– Спровоцировать войну со «Щеглом». Я не вижу другого объяснения.

– Зачем?

– Мы не знаем, что ему взбрело в голову, но…

– Зачем? – визгливо крикнул Коренчук, явно теряя самообладание. – Чтобы мы перебили друг друга?

– Может, его пугает ваш прямой путь к премьерству. Он пообещал вам, потом подумал и испугался. Это в его духе…

– То есть? Через несколько месяцев я становлюсь премьер-министром, но без команды. Без поддержки своих людей. Потому что их к тому времени уже не будет? И я стану пешкой в его руках. Потом он назначит преемника, меня-то бояться не будет… И не видать мне президентства, а тебе премьерства. А кто станет преемником? Не «Щегол» ли?

– Иван Павлович, это самый черный вариант. Я думаю, что если даже та голова, – Паукшенко указал пальцем в высокий потолок, – такое задумала, у нее не получится. Мы отработаем все варианты. Главное, сейчас не показывать, что мы испугались, не суетиться, никак не проявлять нашей… – Роман хотел сказать «тревоги», но нашел слово: – настороженности.

– Все. На Банковой, вокруг «папы», всех наших людей задействуй, пусть копают. Отрабатывай оба варианта. А третьего никакого нет?

– Надо подумать, Иван Павлович. Надо подумать…

Думать людям Коренчука долго не пришлось. Потому что пришлось действовать, отвечать на удар. Пропал вдруг помощник-консультант нардепа Паукшенко. Да не просто пропал – однокомнатная квартира на Оболони, которую ему купил Роман Михайлович за особые заслуги перед командой Коренчука, была перевернута вверх дном, ее хозяин исчез. Погром был обнаружен на второй день после того, как помощник не появился и не отвечал на звонки, самого помощника не обнаружили ни на второй, ни на третий день. На четвертый Коренчук, по просьбе Паукшенко, собрал экстренное совещание ближайшего круга, на котором присутствовал «Кистень», крупнейший в Киеве криминальный авторитет. И был сделан однозначный вывод: исчезновение их человека – дело рук Щегольского. Его почерк.

Пропажа помощника была не просто пропажа, а большая потеря – и для Романа Михайловича, и особенно для Ивана Павловича, который испытывал от этого мучительную, на грани панической, досаду.

Без вести пропавший 35-летний Валентин Нестеренко сам по себе никакой особой ценности для команды Коренчука не представлял. Если бы это был просто помощник депутата – нечего было бы убиваться: просто помощников можно найти миллион, только свистни, к тому же, такую жертву в такого масштаба войне (с самим «Щеглом»!) даже жертвой считать не стоило бы. А ценность Нестеренко была в том, что он имел особые заслуги лично перед Коренчуком, за что и получил квартиру.

Однажды, побывав на своей родине, где-то в Черкасской области, он привез целительное средство – настоянный на водке болиголов. По-другому – цикута, трава, которая являлась ядом и которой, напомнил Нестеренко, отравили Сократа. Уже одно упоминание о легендарном мудреце навострило слух Паукшенко – он сам мечтал войти в историю (понятно, без помощи яда). Но главное было в другом: оказывается, как утверждал помощник-консультант, если употреблять настойку болиголова в определенных дозах, она способна не только укрепить иммунитет (никакой грипп не страшен), но и ощутимо (ощутимо!) повысить половую потенцию мужчины. Для этого нужно пройти сеанс – начать с определенной дозы, за которую Нестеренко ручается, ибо проверил на себе, ежедневно наращивать по капле этого зелья и, доведя опять же до определенного количества, снова по дням-каплям вернуться к исходной норме. Роман Михайлович сразу загорелся – ведь у него молодая жена, да и еще, несомненно, будут женщины, не менее юные и привлекательные. Правда, он не любил рисковать ни в бизнесе, ни в политике, а тем более – в такой тонкой сфере как здоровье, поэтому, во-первых, проконсультировался у нескольких врачей, можно ли такую штуку потреблять в принципе. Во-вторых – он, на всякий случай, пил эти капли вместе с Нестеренко, из одной бутылочки. И пройдя сеанс, действительно почувствовал прилив сил, в том числе и мужских.