Вой

– Быстро чухни отсюда, чтобы тебя долго искали. Ты понял?

– Конечно, понял. А ты меня не тронешь? – бесхитростно спросил Сергей и добавил: – Если тронешь – утонешь.

– Что-о? Что ты сказал? – напыжился парень и ладонью, легонько – видно было, не очень-то хотел доводить дело до физического выяснения отношений – артистически небрежно толкнул Грохова в грудь. И в следующую секунду, словно сбитый сильным течением, столбом повалился в воду от молниеносной оплеухи. Это действительно был не удар, а хлесткий хлопок открытой ладонью по уху. Настолько резкий и неожиданный, что далеко не все зрители, а их было немало, поняли, почему один из спорщиков упал в воду.

Парень не собирался тонуть, потому что глубина была ему по плечи, и, видимо, тоже не успев понять, что произошло, рывками поворачивал пучеглазо-недоуменную физиономию то в одну, то в другую сторону.

Но Грохов смотрел не на него, а на нее. «Вот то, чего я ждал. Вот! То же восхищение, точно такое же, как в глазах той студентки за плотиной. То же самое! Как все женщины похожи…»

Ни на морщинку не изменилось выражение лица, доброе, благодушное, – он все той же улыбкой приглашал ее к чему-то интересному, важному, таинственному. И она, казалось, уже давным-давно – минуту, час, год, целые века назад – была готова к этому приглашению.

Мало кто на пляже обратил внимание, как дернулись двое молодых людей на помощь другу, который упал, однако не успели даже встать. В тот же момент их резко остановили властные окрики ребят постарше, мужиков, на время отложивших преферанс, среди которых был Келя…

– Простите, что так некрасиво получилось, – подойдя к девушкам, сказал Грохов.

– Почему же? Вы его классно… красиво успокоили, – с волнением, как ему показалось, переходящим в укор, проговорила она.

– Я не виноват. Он мне мешал.

– ВАМ мешал?

Ударное «Вам» сразу же ее отдалило, и тот восторг, который еще минуту назад заметил Грохов в девичьих глазах, можно было считать теперь ошибкой стареющего мужского зрения.

– Да, он мешал мне смотреть на вас. Ну, простите еще раз.

Сергей слегка пожал плечами – мол, так получилось, и сделал вид, что собирается уходить. Но она спросила:

– А вы кто?

– Это другой вопрос! – с готовностью отреагировал он. – Давайте поплаваем? Вон там, на спокойной воде.

И, не дожидаясь ответа, предложил ей руку. Она сначала инстинктивно протянула руку, но, едва коснувшись его пальцев, одернула: «Я сама».

«Что-то не то получается, – думал Грохов, идя чуть позади девушек. – Не так, как ожидалось. Или все-таки «то»? Что здесь скорректировать? Как? Да и парня я слишком сильно ударил, по-настоящему. Но с другой стороны, если бы не по-настоящему, как бы все выглядело? Не знаю, о чем Келя с ним договорился, все равно надо ему бутылку поставить. Это будет логично».

Потом выяснилось, что никакого договора не было. Келя думал, что тут же, на месте, когда придет Сергей, все и придумают, и разыграют. Договорятся с одним из местных, вроде бы хулиганистых, задиристых на вид ребят, который должен будет приставать к ней и от которого Сергей ее защитит. А получилось все без договора, естественно, хотя эта естественность могла закончиться по-другому. «Ты понимаешь, что я мог попасть совсем в другую игру? – спрашивал потом Келю. – Если бы тот парень оказался построптивее, а друзья его посмелее, что было бы?». «Да все класс, Серый. Все хорошо получилось, чего ты?», – оправдывался Келя. «Да, все верно. Иногда жизнь сама предлагает сценарии не хуже, чем загодя подготовленные, успевай только им следовать, – думал Грохов. – Тем не менее, бутылку мира все равно парню надо поставить…»

Остановился рядом с подружками на песчаном берегу тихого озерца, образовавшегося между шумной втекающей и вытекающей из него водой. «Все. Искупаюсь и… Дальше видно будет…» Он размышлял: разбежаться и прыгнуть или спокойно зайти в воду. И вдруг почувствовал ласковое прикосновение теплой маленькой ладони к его руке и с живостью ответил тем же. Они стояли несколько секунд не шевелясь, глядя поверх камней, деревьев, дальнего мостика, крутой горы – в далекое, обнаженно-чистое небо.

Здесь их почти никто не видел, кроме скучной подруги и двух купающихся в заводи подростков. Само озерко хорошо просматривалось с центральных пляжных камней, только этот узенький песчаный берег, за которым уже фактически начинался парк, был закрыт кустарником от большинства любопытных пляжников.

Он взял двумя руками ее кулачок, спрятал в своих больших ладонях. Она хотела что-то сказать, в глазах был вопрос, но он предложил:

– Давайте начнем все сначала, по-другому. Давайте?

– Давайте…

– Вы будете вон на том камне меня ждать, он называется «крокодил», хорошо? Ждите, – и скрылся в зарослях.

– Хорошо… – проговорила она уже сама себе. Потому что не было рядом даже подружки, которая понимающе поплыла на другой берег озера…

Он вынырнул у самых ее ног. И нежно коснулся ее колен – будто священного, уникального цветка, тончайшие лепестки которого ни в коем случае нельзя ни примять, ни осыпать, зато сам цветок обязательно нужно взять в руки. Затем одним движением перебросил свое упругое тело через камень, как через гимнастического коня, и сел – ногами в другую сторону, локоть в локоть с ней.

– Как вас зовут?

– Таня, – и звонко засмеялась. – Наконец-то. А вас?

– А я Сергей. А я так и думал.

– Что?

– Что у вас должно быть прекрасное имя – как и вы сами.

– Да? Спасибо.

Она так склонила голову к правому плечу, что на миг судорога сжала его грудь: это было движение Наташи, копия. И чуть не сказал ей об этом. Вовремя спохватился, нельзя было говорить о маме, это могло испортить всю игру.

– Танечка, а вы знаете, как эта скала называется? – указал на крутую возвышенность.

– Ой… забыла. Мне говорили…

– Иван-Наталья. Хотите, я вам расскажу историю этой горы? Это история вели-икой любви! – Он своим взглядом пытался зажечь в ее глазах огонь, если не любви, то интереса к великой любви и – увидел искорки.

– Да, – пылко ответила она. – Хочу.

– Значит, давайте встретимся вечерком. Вы ведь меня не боитесь?

– Вас?.. Нет, не боюсь, наоборот…

– Что наоборот?

– С вами, наоборот, можно ничего не бояться… по-моему…

Она опустила глаза, и тут же, взмахнув ресницами, брызнула таким взглядом, что Грохов даже немножко испугался. Этот взгляд был ему знаком, по крайней мере, видел его у нескольких женщин. Этот взгляд говорил: «С тобой – хоть на край света…»

– Вот туда и пойдем. К Ивану и Наталье. Он был обыкновенный парень Ваня, но оказалось – необыкновенный. И она тоже – легендарная девушка Наташа. На-та-ша! – Он проникновенно произнес имя ее мамы (здесь оно не повредит, а даже сработает в плюс). – Они любили друг друга и вместе погибли. Вот туда и пойдем. Постоим на краешке.

– На краешке земли? – чуть лукаво улыбнулась Таня.

– Да. И земли, и неба, и космоса. Мы пройдем, легко и невесомо, по вселенной и остановимся на самом краю, там, где встает пока еще невидимая, далекая, юная, красивейшая, светлейшая, ярчайшая звезда! – Он жестикулировал как фокусник, у которого в руках и вправду вот-вот вспыхнет звезда. – Мы увидим ее первыми, это будет ваша звезда, мы назовем ее вашим именем!.. – Он закрыл глаза, как поэт, продекламировавший свои сокровенные стихи.

– Как романтично…

И оба искренне засмеялись, понимая, что весь этот разговор – игра, которая обоим нравится.

Они сидели на «крокодиле», продолговатом камне, едва выступающем из воды, и все чаще, вроде бы случайно, касались плечами друг друга. Он едва сдерживался, чтобы не положить руку на ее бедра, раздавшиеся под плавками девственно упруго, маняще до умопомрачения…

– А где вы живете? Наверное, не в Дыбове? – поинтересовалась юная собеседница.

– В Москве. Точнее – в Киеве.

– Вот как! Так в Москве или в Киеве?

– И там, и там. Хотя душой, сердцем я всегда в Дыбове. И сегодня еще раз убедился: правильно делаю. Знаете, почему?