Страница 17 из 23
- Врать не буду: горит. И я хочу уцелеть, и я смогу, если ВСЕ рухнет. Неужто ВАШИ мне тогда не помогут? Не отблагодарят за риск, за помощь?
- Никто еще не обвинял нас в неблагодарности.
На самом-то деле, если Эксперимент прикроют, все связи с Землей разом оборвутся. Какая уж тут протекция?.. Если только Впадин не захочет стать очередным галактическим диссидентом. Но тогда ему надо взять Бастанов отчет и сразу бежать - прямиком на станцию "Миротворец-316". Без семьи, без никого...
Бастан молчал. Он и не заметил, что поезд уже миновал город, рабочие поселки, сияющие ослепительной голубизной бараков, прошел по мосту с мощными каменными башнями. За окнами потянулись чахлые перелески, а потом и вовсе однообразная голая равнина с подмокшими скирдами сена.
Впадин опустился на диван и демонстративно поглядел на золотые наручные часы, потом уставился в окно. Колеса стучали по рельсам, напевая что-то малопонятное и с каждой минутой приближая резидента к Москве.
Бастан все так же стоял у закрытой двери купе и просчитывал возможные сценарии. Наконец он кивнул. Впадин почуял этот кивок округлым ровным затылком и обернулся.
- Хо-ро-шо, - сказал резидент. - Я согласен. У меня ведь нет выбора...
18
Огромная скала рушилась на уже готовое - укрепленное, утрамбованное, выутюженное полотно дороги. Рушилась медленно, как во сне, низвергаясь глыба за глыбой, словно это рассыпалась груда хрустящих ледышек на весеннем озерном льду. Только вот ледышки эти были по сто тонн весом. Лучи лазеров только дробили этот чудовищный камнепад, будучи не в силах распылить такие махины. Грохот был почти не слышен: акустические системы перешли в другой диапазон, спасаясь от неизбежной глухоты. Не успевший отскочить и увернуться боец-дорожник взмахнул руками, сложился под прямым углом и застыл, сломанный в поясе. Голова и грудь остались под камнями.
Обвал был не первым и даже не сотым. За последнюю неделю венерианская природа словно взбесилась. Те потери, которые раньше нес Советский Отряд Строителей (СОС) за месяц, теперь он нес каждый божий день. Произошло немыслимое: тектонически спокойные зоны вдруг ни с того ни с сего пробудились от вековой спячки, и там, где никто не ждал, - в глубоком тылу СОС получил нокаутирующий удар.
Аварийные бригады резерва давно пущены в дело, их остатки смешались с остатками проходческих и ремонтных бригад и были уже не раз переформированы, чтобы хоть как-то восстановить боеспособность. Их разбросали по основным участкам обороны, и они бились из последних сил. Так что СОСу нечем было латать вновь и вновь образующиеся дыры.
От истерических радиограмм, отправляемых через ретрансляционный спутник на Землю, было мало толку. Очередной транспорт прибудет только через декаду, к тому же нагружен он запчастями к уже вышедшей из строя технике. А стартовавшие в экстренном порядке три корабля проведут в пути никак не меньше четырех месяцев, да и в каждый из них нельзя вбить больше чем по сотне бойцов и по танку высшей защиты ИС. Вдобавок вчера погибли стратегические склады, и скоро закончится топливо и расщепляющиеся материалы.
Эвакуировать личный состав, даже если такое решение примет Кремль, было невозможно: Советский Союз имел слишком мало кораблей, да и при всем желании не мог за год произвести больше двадцати межпланетных запусков. Сейчас же речь шла о неделях, если не днях.
Небо багровело, наливалось коричневым, приобретая зримую тяжесть и все сильнее давя на грешную Венеру. Зазмеились разряды, расцвечивая мрачную небесную твердь. Молнии били все чаще, пока не сплелись в одну дикую вселенскую пляску. Непрерывные разряды грома слились с какой-то новой, непонятной волной грохота. По всему стокилометровому магматическому полю началось движение, как будто оранжево-красная равнина - водная гладь, а не каменистая твердь.
Командир пятой бригады Мухаммед Асханов смотрел в биноктар. Сердце сжималось от предчувствия близкой катастрофы. Он вдруг понял, что в любой миг может разделить участь погибшего вчера Нуреддина и скорей всего даже не успеет проститься с семьей.
Мухаммед опустил на грудь висящий на силиконовой нити биноктар и достал из грудного ящичка фотокарточку жены и детей. Они, как всегда, улыбались ему, но на сей раз улыбки эти показались командиру бригады вымученными, жалкими, прощальными. "Сейчас птыц-ка вылетит..." Вылетит же душа...
- Батарея! Огонь! - пытаясь перекричать грохот, истошно прокричал Асханов.
Красно-коричневое небо тускло светилось. Шесть орудий, установленных вдоль ровного сизо-серого полотна стратегической трассы, рявкнули разом и окутались дымом. Тектонические бомбы с воем пронеслись над скальной грядой и бухнули в самый центр разгулявшейся стихии. Венерианская плоть содрогнулась, вспучились пыльные громады, осели медленно.
Было поздно: волна хаоса с ходу проскочила зону поражения и продолжала накатываться на советские позиции. Те из бойцов, кто не сражался с обвалами, оцепенело следили за надвигающейся смертью. Спасаться не было смысла просто не успеть, да и куда бежать? Чужой, враждебный мир окружал со всех сторон. Всюду опасность, всюду скорая погибель.
А потом время остановилось. Обрушилась кромешная тьма, акустическая защита сдохла, и мир охватила глухота. Почва вздыбилась под ногами, и Мухаммед Асханов покатился непонятно куда. Врезался в какую-то глыбу и что есть сил вцепился в нее. Вместе со скалой Асханова начало бешено трясти, словно он очутился на вибростенде. Зубы лязгали, тело сотрясалось в адском ознобе, голова раскалывалась. Казалось, этой пытке не будет конца...
Мухаммед понимал, что уже находится на пути к Аллаху, что все они погибли мучительной смертью и продолжение кошмара ему только мерещится. Видно, он чем-то сильно прогневал Аллаха, если Всевышний так жестоко его карает.
...Когда Венера успокоилась и опасность миновала, Асханов пересчитал выживших. Из трех бригад уцелело лишь пятнадцать человек. Из числа же офицеров остался он один.
Бойцы собрались вместе и подзаряжали выбившихся из сил остатками собственной энергии. Буря забрала почти все жизненные ресурсы.
Им было страшно смотреть по сторонам. Уцелевший участок дороги гнилым пнем выпирал из возникшего провала в грунте, который протянулся на десятки километров. Это все, что осталось от трансвенерианской магистрали.
Подземный гул возобновился, но он больше не пугал Асханова. Ему вспомнился Аль-Башлык, горная тропа, вьющаяся меж скал, овечьи следы, едва угадывающиеся на твердой почве. Наклонив голову, он посмотрел на свою развороченную грудную панель. Оттуда торчали оголенные концы проводов и смятые платы БИСов. Часть центров самоконтроля была повреждена, и Мухаммед Асханов впервые почувствовал: "Со мной что-то не так".
Суровое кладбище на горном карнизе, далеко внизу - непокорная Кызылга, бьющаяся в каменных тисках берегов, кусты кизила и ежевики над обрывом, заросли колючки у дороги и бездонное голубое небо в вышине... Эти провода здесь были явно ЛИШНИЕ. Зачем они? И откуда?..
Командир бригады сидел над краем пропасти, дна которой невозможно было разглядеть. Скальное основание сохранившегося отрезка трассы уходило, казалось, в саму преисподнюю. Небо над головой снова было ядовито-оранжевым.
Мухаммед Асханов потрогал торчащие из груди провода Между пальцев проскочила искра. Мизинец был расплющен, когда комбрига швырнуло на каменную глыбу, но боли он почему-то не чувствовал.
"Человек не может состоять из проводов и не чувствовать боли, - думал Мухаммед. Эта мысль овладела им, и от нее уже было никак не освободиться. Кто же я такой?" Нет ответа.
Скала под комбригом дрогнула, и камни со стуком посыпались вниз по крутому склону - в НИКУДА. Затем покачнулась вся конструкция, покачнулась и обрушилась. "Лечу", - подумал Асханов, совсем не испытывая страха - одно лишь удивление. В ушах свистел ветер. А потом был УДАР. И мир исчез.
19
На Земле небо было прозрачное, нежно-голубое. Тонкие белые облачка рваными салфетками проносились над краем летного поля. Посадочный модуль Миротворцев высился в километре от украшенного флагами и огромными транспарантами здания космопорта. Модуль окружала эскадрилья серебристых челноков Военно-Космических Сил СССР. Формой своей он напоминал вставшую на дыбы улитку. И улитка эта была ядовито-синего цвета.