Страница 73 из 83
Сегодня у империи главный враг — болгары. Там в долине фема стратига Иоанна, зятя доместика схола. Роман Дука помогает ему. У Иоанна больше воинов, чем у других стратигов, его турмы подвижны и сдерживают дружины болгар.
Доместику схолу от дочери известно: Иоанн мечтает получить одну из константинопольских тагм, но у каждой из них есть магистр, а Роман Дука не вправе никого из них сместить — это воля базилевса.
Прошлым летом катапан Херсонеса предупредил доместика схола и друнгария флота, будто киевский князь Олег намерился пойти войной на империю, но Роман Дука в это не поверил и оказался прав. Разве Великая Скифь, как называли славян византийцы, посмеет воевать с империей?
Мелкими шажками, чуть приволакивая ногу — в молодости упал с коня, — доместик схол отошёл от окна и направился в просторный мраморный зал, украшенный золотой лепниной, картинами и коврами. Усевшись в глубокое кресло, он принялся ждать прихода зятя. Стратиг Иоанн прибыл в Константинополь неожиданно, и это несказанно удивило доместика схола. Что мог означать его приезд?
Патрикий не заставил себя ждать, он явился точно в назначенное время, подошёл к креслу и, опустившись на колено, поцеловал дряхлую руку тестя.
— Встань и садись, Иоанн. Что заставило тебя оставить фему? Разве ты забыл, что в твоих руках судьба Византии? Подлые болгары уже подступали к Адрианополю. Не потому ли я усилил твои турмы?
— Нет, севаст[127], я это помню, а то, с чем я явился в Константинополь, не оставит тебя равнодушным.
— Ты вызвал во мне любопытство, но прежде скажи, как здоровье моей дочери, твоей жены?
— Анна здорова и скучает по родителям.
— Женщина, у которой есть дети, должна помнить: родители живут для детей, но дети не живут для родителей, ибо у них есть свои дети. Теперь расскажи, что привело тебя в царственный град? — Доместик схол подался вперёд, приготовившись слушать.
— Севаст, на той неделе побывал у меня человек кмета Хинко и поведал, что к Симеону приезжали послы киевского князя.
— Ты, стратиг Иоанн, привёз известие, которое касается не меня, а логофета дрома, зловредного евнуха Леонида, — удивился доместик схол.
— Нет, севаст, те послы вели необычные разговоры. Речь шла о помощи болгар Великой Скифи, когда она пойдёт на империю.
Роман Дука насупил брови:
— Это действительно необычное сообщение. Но можно ли верить кмету?
— Да. Хинко служит Симеону, но душой он с нами. У нас одна вера, и человек кмета клялся на кресте в правдивости своих слов.
Доместик схол помолчал, думая о чём-то, потом спросил:
— У тебя, стратиг, самая большая фема, скажи, где сегодня твои турмы и когорты[128]?
— Они, севаст, прикрывают дороги, которые ведут в долину через перевалы.
— Но русы не пойдут через горы, их конные дружины двинутся вдоль берега моря, и твоя фема должна закрыть им дорогу. И для того ты оставишь на перевалах лишь отряды прикрытия, а всеми силами отразишь русов, которые пойдут вдоль моря. Ко всему, патрикий Иоанн, кмет Хинко — хозяин гор, не так ли? А он, с твоих слов, друг империи.
— Я так и поступлю, севаст. Но не выделишь ли ты для моей фемы ещё тысячу стратиотов?
Дука поморщился:
— У тебя и так самая большая фема.
— Но она прикрывает царственный град!
— Хорошо, я пришлю тебе ещё одну турму, но это произойдёт, если скифы вступят в Болгарию.
Патрикий снова припал к руке доместика схола:
— Когда русы появятся в долине, я встречу их, и они получат должный отпор.
— Нет, стратиг, скифы не должны вступить в долину. А то, о чём ты поведал мне, должен знать и драгман флота[129], магистр Антоний. Его корабли встретят флот скифов в море.
Доместик схол вскочил, пробежался по залу, потом снова упал в кресло:
— Если слова кмета Хинко подтвердятся, армия и флот империи нанесут Великой Скифи решительный удар.
Логофет дрома, лысый и безбородый евнух Леонид, ведал всей внешней политикой империи. В последний год он был обеспокоен поведением князя Олега. Сначала тот взял Киев, потом подчинил себе других князей, но вот стали просачиваться слухи, что Олег готовит большой флот. Что замыслил киевский князь?
Византия хорошо знала своего северного соседа, Великую Скифь. С нею империя вела торговлю, её опасалась. Русы были добры, они не имели страха, переплывая на маленьких корабликах грозное море. Но во гневе русы были безжалостны. Не потому ли их не впускали в Константинополь вооружёнными и жили они в русском квартале подворья Святого Мамонта, что за воротами города?
Когда у русов появился новый князь Олег, который принялся объединять разрозненные племена, логофет дрома учуял в этом опасность для империи и не однажды заявлял, что у Византии достаточно хлопот со славянами на Балканах, чтобы ещё иметь славянское государство своим северным соседом. Там, на восточном берегу Понта Эвксинского, который русичи зовут Русским морем, у империи свои интересы. Византия имеет в Таврии херсонесскую фему, империя не прочь высадить свои турмы на Кавказском побережье, где греки издавна основали свои колонии.
Теперь же с возникновением Киевской Руси появилась угроза вторжения Великой Скифи во владения Византии, и об этом логофета дрома прошлым летом уведомлял катапан Херсонеса.
Минули осень и зима, улеглось волнение, посеянное сообщением из Киева о том, что князь Олег готовится к войне с Византией. Рассудок подсказывал евнуху Леониду, что только безумные осмелятся переплывать на утлых судёнышках море с намерением покорить великую империю, преемницу империи Римской.
У логофета дрома много осведомителей, и ничто не остаётся безвестным для евнуха Леонида. На прошлой неделе ему донесли: стратег Иоанн посетил доместика схола, а тот побывал у драгмана флота с известием, что у Симеона, болгарского царя, появлялись послы киевского князя и уговаривались о военном походе против империи.
И снова прежнее волнение захватило евнуха Леонида. Его мучил вопрос: почему это известие севаст Роман Дука держит в тайне? Разве оно не касается его, логофета дрома, который ведает внешней политикой Византии? Над империей нависла опасность, а доместик схол это скрывает. Что он замыслил?
Прежде логофет дрома не преминул бы сообщить о том базилевсу, но ныне император бессилен, а за его спиной уже идёт борьба за трон. Евнуху Леониду в уме и хитрости не откажешь, он рассудил так: если доместик схол скрывает что-то, значит, это выгодно тому, кто станет базилевсом. И евнух Леонид решил подождать, пока не будет ясно, кто вселится в императорский дворец, кому служить. Он не мог ответить утвердительно, кто сядет на трон: доместик схол или Александр. У Романа Дуки поддержка стратигов фем, у брата нынешнего базилевса Александра за спиной «бессмертные». И ещё неизвестно, как поведут себя магистры тагм...
Сыро и зябко в каморке Евсея, что на подворье монастыря Святого Мамонта. На стенах плесень и потеки. Неуютно. Поди, у него в Киеве собачья конура и та получше. И вся византийская зима, стылая и промозглая, с редкими снегами и случайными морозами, наводит на Евсея тоску. С моря наползают на Константинополь липкие туманы, дуют ветры, и нередко сутками льют дожди.
Подчас Евсею кажется, что византийской зиме не будет конца и он никогда не согреется. Жить у Зои Евсей не мог: на ночь русам оставаться в городе не велено, и купец редко нарушал это правило. Когда открывались городские ворота, Евсей шёл к Зое. По пути он заходил в хлебную лавку, где вкусно пахло свежеиспечённым хлебом, брал горячую булку, сворачивал к мяснику, выбирал большой кусок говядины или целый бараний окорок, после чего направлялся в домик возлюбленной.
У Зои Евсей усаживался у камина, протягивал ноги к огню, смотрел на скудное пламя. Дрова в Константинополе дорогие, и Зоя приберегала их. Евсей с тоской вспоминал жаркий огонь в печи своего дома, потрескивание берёзовых поленьев в лютый мороз...
127
Севаст — наивысший чиновник Византийской империи.
128
Когорта — воинское подразделение легиона в триста — четыреста человек; в нём было десять когорт.
129
Драгман флота — главнокомандующий императорским флотом в Византии.