Исток

В глазах василиссы сверкнули злые огоньки, она прошипела со злостью:

   — Никогда!.. Никогда Варде не бывать государем!

Логофет Феоктист и патриарх Игнатий встревоженно переглянулись и одновременно перекрестились.

Постепенно успокаиваясь, Феодора шумно вздохнула и тоже перекрестилась, глядя на тёмные образа.

Конечно, нужно было что-то делать.

О распутстве кесаря Варды уже судачили в столице.

После гибели старшего сына Варда стал нахально сожительствовать со своей вдовствующей снохой, и это при живой жене!.. Не был бы он родным братом Феодоры, давно уже был бы ослеплён, оскоплён и заточен в один из отдалённых монастырей. Но Варда — родной брат, опора трона. Если Феодора попытается что-либо сделать с ним, встанут на дыбы все прочие родственники, испугаются за свои жизни и в страхе смогут натворить таких дел, что вся династия в одночасье окажется уничтоженной...

Действовать следовало и решительно и тонко.

— Может быть, следует направить кесаря Варду в поход на павликиан? — задумчиво спросила василисса, ни к кому конкретно не обращаясь, словно бы советовалась сама с собой.

Будучи истинно и истово православной государыней, Феодора не могла выносить существование в Ромейской империи религиозных сект. Именно потому особое её внимание было обращено на еретиков-павликиан, со времён императора Константина Копронима мирно обитавших вдалеке от столицы — в Малой Азии, на беспокойной границе с арабским миром. Прежде павликиане оказывали империи немало услуг при частых пограничных стычках с арабами, но не так давно василисса приняла суровое решение: либо обратить павликиан в православную веру, либо уничтожить.

Против павликиан были посланы войска, которые возглавили сразу три полководца — Лев, сын Аргира, Андроник, сын Дуки, и Судалис.

Полководцы не ведали пощады к еретикам. Много тысяч павликиан было повешено, потоплено, изрублено. Имения павликиан конфисковались в казну.

От преследований павликиане побежали на земли, подвластные арабскому халифату. Там они находили радушный приём. Павликиан халифы также селили вблизи границы, и они становились не только верными стражами рубежей нового отечества, но нередко и сами принимали участие в походах арабов на империю...

Одним из наиболее известных и опасных еретиков был протомандатор Карвей, служивший империи под началом стратега фемы Анатоликон Феодота Мелиссина. Узнав о казни своего отца, Карвей решил бежать к арабам. Вместе с собой Карвей увёл пять тысяч воинов.

Вначале Карвей явился к мелитинскому эмиру Омару-ибн-абд-Аллаху-ал-Акта, от него был отправлен к самому халифу, который сердечно принял перебежчиков и назначил им места для поселения.

У границы с Арменией павликиане выстроили вначале два города — Аргаус и Амару, а затем, ввиду нового притока единоверцев, основали там же, на берегу Евфрата, ещё один город — Тефрику, который стал павликианской столицей.

Вот ведь как бывает — Феодора желала спасти души заблудших еретиков, а взамен получила новых врагов для империи...

— Помолимся Господу нашему, дабы вразумил он нас, — опускаясь на колени, тихо пропел Игнатий и прошёл в дальний угол, где теплились многочисленные лампадки перед строгими иконами.

Феодора осталась сидеть в кресле, в то время как Игнатий и Феоктист застыли на коленях перед образом богородицы.

Василисса с нескрываемым сожалением глядела на обрюзгшего скопца, духовного пастыря огромной империи...

Вся святость патриарха Игнатия была делом рук василиссы.

Когда он родился, его окрестили Никитой.

Он был сыном императора Михаила I Рангаве, то есть Косноязыкого, низвергнутого с престола Львом Армянином в 913 году.

Для того чтобы обезопасить императорский престол от посягательств прежней династии, четырнадцатилетнего Никиту оскопили, постригли в монахи под именем Игнатия и заключили в монастырь, где он провёл тридцать три года в строгом уединении, по сути — в тюрьме, без малейшей надежды на возвращение лучших дней.

Лев Армянин процарствовал всего семь лет, и его в 820 году убил основатель новой династии Михаил II.

Михаилу пришлось воевать с мятежником Фомой Славянином, поднявшим восстание и дерзнувшим целый год осаждать столицу империи. Затем на престол взошёл Феофил.

Про инока Игнатия все успели позабыть — ведь при дворце ежедневно и ежечасно происходит столько событий, подвышаются или падают столько людей, что судьба потомка прежней царской фамилии мало кого могла занимать...

Одной из главных духовных проблем империи было почитать или не почитать иконы. В 730 году император Лев III запретил культ икон, на соборе 754 года почитание икон было объявлено ересью.

Если бы кто-то в окружении василевса мог провидеть, к каким глубочайшим последствиям для империи приведёт это решение, оно никогда бы не было принято. Как можно было замахнуться на святая святых — на земное отражение Божественного лика?! Скольких чудес лишилась церковь!.. И какие это вызвало волнения в народе...

Уже на II Никейском соборе в 787 году культ икон был восстановлен, но для его окончательного утверждения потребовались ещё многие годы, и только в 843 году, по смерти императора Феофила, тщанием василиссы Феодоры наконец-то завершилась эпоха иконоборчества.

Когда после смерти Феофила высшая власть волею Провидения оказалась в руках василиссы Феодоры, встала проблема: кому быть патриархом?

В мрачную эпоху иконоборчества все высшие церковные иерархи стремились угодить императору и старались перещеголять друг друга в уничтожении святынь...

Феодоре не хотелось иметь на патриаршей кафедре человека, круто переменявшего свои убеждения в зависимости от царствующей особы, ибо такой первосвященник не пользовался бы ни уважением паствы, ни авторитетом среди иерархов. Кроме того, Римский Папа имел бы лишний повод подтвердить своё главенство над вселенской церковью. Вот почему, когда василиссе сообщили о царственном монахе, ничем не запятнавшем себя во время торжества иконоборцев, Феодора без промедления поставила Игнатия на патриаршую кафедру.

Правда, весьма скоро василисса убедилась в том, что добросовестный отшельник, всю жизнь проведший вдали от людей, едва ли подходил на роль духовного пастыря, едва ли соответствовал идейным потребностям своего времени. Вдобавок Игнатий не обладал ни авторитетом, ни умением влиять на императорский двор.

Игнатий не знал секретов великосветской жизни, не был искушён в умении плести тонкие сети придворных интриг, не умел находить общий язык с высокопоставленными царедворцами...

Его боялись, его сторонились, и даже спустя много лет патриарх Игнатий так и не смог стать пастырем, способным вести за собой клир и мир...

— Твой брат, василисса, заслуживает отлучения от церкви, — нерешительно сказал патриарх. — Но я не знаю, насколько эта мера повлияет на Варду...

Логофет Феоктист понял, что Игнатий начинает оказывать влияние на императрицу и промедление может стать для него роковым.

Феоктист поднялся с колен, подошёл к Феодоре.

Дождавшись милостивого кивка, поспешил изречь:

   — Я полагаю, ваше величество, что молодого государя следовало бы как можно скорее женить.

   — Я и сама об этом думала! — обрадованно воскликнула василисса.

   — Завтра же утром я представлю вашему величеству проект новеллы об объявлении смотра царских невест, — пообещал логофет Феоктист. — Тут спешка опасна, но и медлить нежелательно... Полагаю, месяца за два смотрины будут надлежащим образом подготовлены, а там и бракосочетание василевса совершится, и сердце вашего величества наконец-то с Божией помощью будет успокоено...

Лукавый логофет знал, что ни свадьба, ничто иное не успокоит сердце дряхлеющей императрицы.

С приближением старости Феодора становилась всё более равнодушной к государственным делам и людям, управлявшим ими. В своём окружении василисса желала видеть людей, преданных не империи, а лично ей, и послушных более, чем умных. От человека с умом и талантом можно ожидать всяких непредсказуемых поступков, они жаждут самостоятельности и оттого не всегда бывают послушны...