Страница 21 из 22
Правда о четвертой истории...
Я, действительно, горе-прорицатель, раз не сразу догадался, кто живет рядом со мной. Почему не захотел разобраться? А ведь скребся в душе червь сомнения, напоминал о себе время от времени. Что-то не так. Кто или что является причиной моих сомнений? Сомнений в чем - в правильности жизни? В правильности выбора? В чем? Если догадался об источнике сомнений, продолжал был разборки с пристрастием?
Я не хотел докапываться до истины. Я был обманчиво счастлив. Я был поверхностно влюблен. Несвойственное для меня состояние. Потому глуп и доверчив. От навязчивых мыслей, редко влетавших в мою голову и то по причине легкой грусти, я только отмахивался.
Если в жизни всё беспроблемно, на первый взгляд, зачем анализировать. Живешь себе и живи...
Горе, взорвавшее сердце и душу, пришло ко мне с потерей неродившегося ребенка. И опять я не анализировал то прошлое, которое у Натальи было до меня. Горе у меня в настоящем, к прошлому оно не имеет отношения.
И какое мне дело до прошлой жизни Наташи! До меня, хоть потоп, - как говорит мой старый друг Артур Барабанщиков, который взял в жены женщину, имевшую за плечами три неудачных брака. Они живут в любви и согласии много лет, нажили двоих замечательный детей.
Встреча с Варей Скорлупкиной, стала лучом света в моем царстве печали, сомнений и однообразия.
Она позже призналась мне, что необычайно обрадовалась нашей встрече на парковке у магазина. Не сдержала эмоций и произнесла: "Как я рада..." Чтобы я ничего не заподозрил, быстро нашла выход, заговорила о своем кавалере. Его, так скажем, суеверия до неприличия, всегда вызывали у нее легкое возмущение. Но она помалкивала. При встрече со мной заговорила о суевериях Руслана Поночевного - нашла повод, заодно рассказала о похищении обручальных колец, денег и часов из ее квартиры. Я занялся расследованием.
После раскрытия преступления и разоблачения "двоеженца" и альфонса Поночевного, я мог бы его строго наказать - пусть ответит за всё то зло, что принес двум девушкам, которых я знаю долгие годы. Я способен на коварство, теперь вам это известно. Но я передумал. Стал добрым самаритянином благодаря одной девушке. Ради Варвары, еще одной доброй самаритянки. Начнет убиваться, винить себя... Не декабристка, но все же... Не достоин ее этот прыщ Поночевный!
Дело раскрыто, ценности возвращены, Поночевный безжалостно удален из жизни. Нерадостное прошлое ушло вместе с ним, впереди у Вари счастливое будущее... с новым-старым знакомым. Я загорелся желанием выступить сватом - свести Варю с моим сыном Мишкой, но пока сводил, незаметно для себя сам в нее влюбился. Всё вышло само собой. Но я боялся признаться в своем чувстве. Все равно считал ее одноклассницей своих сыновей, для нее я старик... Я боялся своего чувства, что уж говорить о признании.
Однажды Варя позвонила мне и пригласила на чашку чая. Голос у нее был загадочный. Я поинтересовался, что произошло. - Кое-что, - пространно ответила девушка.
В то время я занимался расследованием нападения на Матвея Рыбальченко, ушел в расследование с головой, но откликнулся на ее просьбу.
Едва переступил порог ее дома, Варвара вплотную подошла ко мне и сказала:
- Роман Александрович, я давно хотела вам сказать... хотела сказать, что люблю вас. Еще со школы. Думала, детская любовь, она пройдет, чувства угаснут. И вот встретила вас и поняла, что ничего не угасло. Роман Александрович, я люблю вас еще сильнее, еще осознаннее. Понимаю, вы женаты, но я должна вам рассказать о своем чувстве... И будь, что будет. Можете меня высмеять.
- Для начала предлагаю перейти на "ты", - огорошил я ее своим предложением. В душе пели соловьи. Но я не спешил с ответным признанием. Не хорошо как-то... Нельзя выходить за рамки приличия: мне сорок пять, ей двадцать четыре. Такая разница в возрасте! А если любовь нечаянно нагрянет? Что делать с любовью? Утопить в болоте повседневности?
- Вы... ты ничего не хочешь мне сказать? - неотрывно глядя мне в глаза, спросила Варя.
- Варюша, я уже стар для тебя. - Я боролся. Я стоически уходил от ответа.
- Ты моложе всех, ты лучше всех, ты умнее всех, ты самый замечательный...
- Ты меня идеализируешь, потому что совсем меня не знаешь.
- Я тебя люблю всю свою сознательную жизнь. Ты... меня тоже любишь, я вижу это по твоим глазам. Не хочешь - не говори. Я подожду. Я привыкла ждать. Но если ты думаешь, что я тебя когда-нибудь разлюблю, ты ошибаешься. Я пробовала разлюбить, но безрезультатно. Наверное, я однолюбка.
А я посмотрел на нее другими глазами. Не как смотрят на девочку, одноклассницу моих сыновей, не способную на глубокие чувства, которую ты тайно обожаешь. Это была другая Варя Скорлупкина. Взрослая женщина со взрослым чувством в сердце.
У нас начался роман. Не бешеный, не темпераментный. Надежный, если это слово подходит к любовному роману. Но это не только был любовный роман молодой женщины и немолодого мужчины, это были дружеские отношения с безграничным доверием. Чего у меня никогда не было с Наташей.
Я знал, что никогда не отставлю жену. С Варей мы вообще не затрагивали тему моей жены. Думаю, Варя мечтала, чтобы я принадлежал только ей одной. Но свои мечты держала при себе.
Когда тайна Натальи была раскрыта, я впервые за последние месяцы стал на перепутье. Я жалел жену и хотел ее оставить. Видя мое состояние, отец снова вклинился со своим колким замечанием, назвал Наталью "гнилым человеком". И признался, что ошибся в ней, что она еще хуже, чем он о ней думал. И, конечно, она недостойна его сына. Все в таком духе - сел на своего любимого конька.
Отец добился своего, я задумался: почему я должен приносить себя в жертву этой женщине? Но продолжал ее, больную и несчастную, жалеть, продолжал ей сострадать...
Я не мог ей простить своей ошибки. Делал вид, что простил, забыл, что все будет как прежде. Не будет ни-ког-да!
Я точно знал, что убью ее. Освобожусь. Ждал подходящего момента. И дождался.
Я подменил ампулы. Вместо препарата для стабилизации давления положил ампулы с лекарством, разжижающим кровь. Медсестра сделала свое дело и удалилась.
Ампулы остались лежать на блюдце, на тумбочке в спальне. Я вернулся домой. Дело было сделано - жена была мертва.
Я специально приберег для этого случая использованные ампулы "правильного" лекарства. Мне оставалось только подменить "правильные" на "неправильные".
Никаких подозрений ни у медиков, ни у милиции смерть моей жены не вызвала. Да, бывают рецидивы после улучшения состояния здоровья.
Допустим, мой план не сработал бы: у жены не закружилась бы голова, она бы не упала, не ударилась виском, не умерла. Я нашел бы другой способ избавиться от нее.
Развод - слабое для меня утешение.
Я должен был ее переиграть.
Последнее, решающее слово должно быть за мной!
Я не хочу быть горе-прорицателем.
Надеюсь, эта ошибка была последней и единственной моей ошибкой.
Жизнь только начинается. Новая жизнь с Варей.
Какие мои годы!..
Правда о пятой истории
Я обязан был освободить своего сына Михаила от Людмилы.
Я убил ее ради него.
Если я когда-то совершаю противоправные действия, то только ради своих близких. Меня не интересует чужое мнение, альтернативное. Я действую быстро, чтобы процесс не зашел слишком далеко.
Мишка была на грани нервного срыва, неизвестно, чем бы всё закончилось. Я не позволю этой женщине издеваться над моим старшим сыном, доводить его до крайней меры. Не думаю, что Мишка убил бы Милу, но мог не рассчитать силы и покалечить. Обиженная Мила точно бы над ним не сжалилась, накатала заявление в полицию, Мишку осудили на несколько лет, сломали...
Будучи человеком всесторонне развитым, говорю без ложной скромности, я был осведомлен об одном растении из семейства пасленовых. Конкретно, о белене. Оброненная кем-то фраза "белены объелся", натолкнула меня на мысль об отравлении "дорогой моему сердцу" снохе Людмиле.