Солдат

Тогда-то па меня и было оказано давление. Вильсон заявил, что предложение о сокращении численности наших соединений и частей исходит непосредственно от президента и что он не сомневается в значительном военном опыте президента. Противиться его желаниям было бы равносильно спору с главнокомандующим. «Л это ни к- чему хорошему не приведет»,— резко добавил Вильсон.

Я ответил министру, что глубоко уважаю президента за его большую осведомленность в. военных вопросах и надеюсь, что мои взгляды на военные вопросы всегда будут совпадать с его мнениями. К этому я, однако, добавил, что если мое глубокое убеждение вынудит меня занять другую позицию, то я буду отстаивать ее, пока доводы чисто военного порядка не докажут мою неправоту. Меня нельзя будет разубедить тем, что отстаиваемая мною точка зрения политически неприемлема или намечаемые мною расходы превышают те, которые, по мнению правительства, оно может себе позволить.

Еще в первые годы своей военной карьеры я хорошо усвоил, что когда поднимаются принципиальные вопросы, нельзя ограничиваться изложением взглядов в устной форме. Необходимо изложить свои взгляды ца бумаге и поставить под ними свою подпись — только тогда они становятся частью исторической летописи.

Учитывая это, я вернулся к себе, составил памятную записку, подписался под нею и направил ее министру обороны через министра армии Стивенса — моего непосредственною начальника. В этой записке я указал, что как на начальника штаба армии и члена объединенного комитета начальников штабов тга меня возложена обязанность давать рекомендации по военным вопросам министерству обороны, совету национальной безопасности и президенту7. Эти рекомендации должны основываться на моей честной, смелой и объективной оценке того, что необходимо армии для ее служения национальным интересам, но они отнюдь не притязают на то, чтобы оказывать влияние на национальную экономику, внутреннюю

и внешнюю политику правительства на любом отрезке времени. При этом я указал, что руководствовался словами президента Эйзенхауэра, который в 1947 году, будучи начальником шта’ба армии, заявил членам комиссии конгресса по ассигнованиям: «Я пришел к ва.м только как профессиональный солдат, чтобы дать вам совет, касающийся национальной обороны. Я не имею права, да и не намерен выходить за рамки этого совета. Мой долг довести до вашего сведения, джентльмены, то, что я считаю необходимым для национальной безопасности».

Далее, стремясь быть как можно более объективным, я обосновал перед министром обороны свою точку зрения относительно того, какой должна быть сухопутная армия, необходимая для служения национальным интересам в свете наших глобальных обязательств и возможностей противника. Сокращение к лету 1956 года численности сухопутной армии с полутора миллионов до одного миллиона человек и расходов на армию с 16,2 миллиардов долларов до 8,9, писал я, настолько ослабит армию, что она не сможет выполнять стоящие перед ней задачи. Затем я вновь повторил ранее высказанную мною точку зрения, что я не намерен отдавать приказ о сокращении личного состава и соединений, находящихся в районах возможных военных действий, если не получу на это прямого приказа.

Вильсон имеет полномочия отдавать такие приказы — в этом я нс сомневался. Но я хотел, чтобы и ответственность за последствия подобного приказа тоже легла на его плечи. Пока я находился на должности начальника штаба армии, министерство обороны никогда не страдало отсутствие*м желания в полной мере пользоваться данной ему властью. Однако оно вовсе не стремилось брать на себя ответственность за принимаемые им меры. Наоборот, мне даже казалось, что министерство обороны делало попытки успокоить и усыпить общественное мнение, перекладывая ответственность на других путем создания ложного впечатления о единодушии гражданских властей и их военных советников по вопросам организации и состояния вооруженных сил.

Как боевой солдат я неоднократно попадал под выстрелы из засад и бомбежки с самолетов, которые ошибочно принимал за свои,— этот опыт не скоро забывается. Я не могу, однако, припомнить, был ли я когда-нибудь

потрясен больше, чем в 1954 году, прочитав в ежегодном послании президента Эйзенхауэра народу, что «программа обороны на 1955 год... основывается на поной военной программе, единогласно рекомендованной (подчеркнуто мною.— А1 Риджуэй.) объединенным комитетом начальников штабов». Как один из членов этого комитета, упорнее других не соглашавшийся с военной программой на 1955 год в том ее виде, как она была обнародована, я потерял дар речи, увидев это заявление. Все дело в том, что бюджет на 1955 год, так же как и бюджеты на 1956 и 1957 годы,, был «спущен сверху». Численность личного состава, предусмотренная каждым из этих трех бюджетов, исходила не из военных потребностей. Она основывалась не на тех решениях, которые в изобилии поступали от объединенного комитета начальников штабов, а была втиснута в рамки между взятой с потолка численностью и лимитами бюджетных ассигнований. Полнейшая инверсия нормального порядка!

Вскоре я понял, что длительное, иногда в течение целого месяца, изучение какого-нибудь вопроса объединенным комитетом начальников штабов было лишь игрой в догадки.

Моим рекомендациям, частично явившимся плодом такого изучения, при принятии решения о численности армии было уделено лишь самое незначительное внимание. Казалось, численность личного состава армии — а в действительности вся система построения вооруженных сил при повой администрации — в общих чертах была определена уже задолго до этого. По моему мнению, которое подкрепляется и недавно появившимися в прессе сообщениями, это предварительное планирование было проведено вскоре после выборов 1952 года, •когда, возвращаясь из поездки в Корею, избранный па пост президента Эйзенхауэр встретился на борту «Елены» с некоторыми из своих основных помощников.

Позднее усилия министра обороны и председателя объединенного комитета начальников штабов были направлены на то, чтобы обеспечить согласие всех высших военных руководи гелей страны с этими заранее утвержденными планами. Гак, в журнале «Юнайтед Стейтс *«ныос энд Уорлд рипорт» от 3 июня 1955 года было помещено интересное сообщение под таким заголовком: «Новые

члены объединенного комитета начальников штабов — единодушное согласие среди высших военных руководителей». Объединенный комитет начальников штабов, говорилось п сообщении, будет составлен из таких спс-циалыпо отобранных военных руководителей, которые по возможности единодушно поддержали бы взгляды администрации на военную политику США теперь, когда президент Эйзенхауэр в середине своего срока пребывания на посту президента осуществил реорганизацию, заблаго--временно спланированную им еще два года назад,

В вашингтонской же газете «Санди Стар» от 3 декабря 1954 года была помещена следующая заметка, в которой делалась ссылка на совещание на борту «Елены» будущих членов правительства Эйзенхауэра с. адмиралом Рэдфордом: «Во время этих переговоров на Тихом океане в общих чертах была разработана структура дислоцированных на территории США вооруженных сил, способных наносить мощные удары, обладающих отличной маневренностью и готовых в любое время потушить как большие, так и малые пожары в любом месте, где бы коммунисты ни попытались зажечь их».

Против таких взглядов у меня кет возражений. Но какой из видов вооруженных сил более всего пригоден для того, чтобы «потушить как большие, так и малые пожары в любом месте, где бы коммунисты ни попытались зажечь их»?

Это обязанность пешего солдата, человека с винтовкой. Мощные межконтинентальные бомбардировщики не могут выполнить эту задачу, хотя бы они были вооружены атомными и водородными бомбами. Кто же будет заполнять вакуум хаоса и разрушения, создаваемый атомными бомбардировщиками, и гарантировать, что из пепла не возродится новый преступный заговор? Военно-морской флот не в состоянии выполнить эту задачу, ибо исход современных войн не решается на море или в его глубинах. Человек — земное существо, и живет он па земле, флот же не в состоянии захватывать и контролировать сушу. Несмотря на все новые ужасные орудия т убийства, созданные нашим поколением, солдат-псхоти-нец все еще остается основным орудием войнье. До сих пор войны ведутся за небольшие клочки обагренной кровью земли, и они оканчиваются только тогда, когда