Солдат

Я рсфил, что у каждого главнокомандующего — в северной, южной и центральной зонах Европы—должны быть в подчинении авиационные части, которые он мог бы немедленно использовать в случае необходимости.

На себя я принял обязанности главнокомандующего всеми ВВС НАТО. При мне находился небольшой штат исключительно способных авиационных советников.

К тому времени, когда я вступил и командование вооруженными силами НАТО, характер проблем, стоящих перед верховным главнокомандующим, коренным образом изменился. Перед генералом Эйзенхауэром стояли главным образом политические задачи, а передо мной — военные. Он должен был все свое обаяние и силу убеждения использовать для того, чтобы объединить страны свободной Европы в коалицию длн совместной обороны и заставить их согласиться на единый план действий. Моей же задачей было заставить их выполнить то, что они обещали. Уместно сравнить Эйзенхауэра с красноречивым торговцем, убеждающим хозяйку подписаться на дешевые иллюстрированные журналы, а меня — с личностью в котелке и с. сигарой, которая в первых числах каждого месяца является за долгами.

Генерал Эйзенхауэр приехал в Париж в то время, когда во многих странах и особенно в США нс без оснований беспокоились, что Корейская война может оказаться прелюдией к третьей мировой войне. Все страны Запада ясно увидели, как плохо нам придется, если корейский конфликт перерастет в мировую войну. Поэтому генерал Эйзенхауэр решил созвать совещание глав правительств стран—участниц НАТО—и убедить их в необходимости заполнения громадного военного вакуума, который возник в результате опрометчивой демобилизации и поспешного ухода наших войск из Европы после скончания второй мировой войны.

Эйзенхауэр великолепно выполнил эту задачу. Он за1 жег воображение участников совещания, заставил их осознать опасность, стоящую перед ними, а также траги- * ческие последствия, которые явились бы результатом военного вторжения русских. На совещании было выработано соглашение по ряду до сих пор не решенных вопросов. Эйзенхауэр сумел добиться от представителей стран — участниц НАТО — обещания действовать.

Мне теперь нужно было напомнить им об их обещаниях, так сказать, долговых расписках, по которым они обязались представить для создания европейских вооруженных сил людей, оружие, самолеты, танки и деньги. Когда генерал Эйзенхауэр прибыл в Европу, он факти-

чески один представлял все НАТО, так как верховного политического органа, которому он подчинялся бы или от которого бы получал руководящие директивы, не существовало. Но в феврале 1952 года, то есть за три месяца до моего приезда, страны-участницы создали Совет НАТО — его верховный политический орган. Итак, когда я вступил па пост верховного главнокомандующего вооруженными силами НАТО, обстановка в корне изменилась. Теперь имелся политический орган, и командующие войсками занимались своим прямым делом — военными вопросами.

К моему приезду энтузиазм, вызванный деятельностью Эйзенхауэра, несколько остыл. Время шло. Появилась надежда на заключение перемирия в Корее. Угроза мировой войны теперь не казалась такой реальной. Страны НАТО стали осознавать всю ответственность взятых па себя обязательств, и у них зародилось сомнение, не слишком ли опрометчиво они поступили, купив облигации на столь крупную сумму. Может быть, им и не стоило покупать облигации, на которые они подписались с такой охотой, а можег быть, этот долг был им не по средствам?

С самого начала службы в НАТО моей основной обязанностью было убеждать страны-участницы, что они поступили отнюдь нс опрометчиво, что до сих пор жизненно необходимо заполнить военный вакуум в наиболее важной зоне, центральной Европы, где Франция по своему географическому положению являлась краеугольным камнем обороны.

Мы добились больших успехов, всего за несколько лет создав огромные коллективные силы в Европе. Когда генерал Эйзенхауэр приехал в штаб НАТО в I960 году, фактически не было сил, которые могли бы противостоять продвижению Советов к Ла-Маншу. В 1952 году, когда я прибыл в Европу, наша армия существовала лишь в зародыше. На европейском континенте находились три механизированные разведывательные части, которые, даже вместе взятые, нс могли составить бронетанковой дивизии, а также 1-я дивизия. Эти силы поддерживались небольшими контингентами английских и французских войск и совершенно недостаточным количеством авиации и флота. А через три года, к моему отъезду, у пас уже было под ружьем 15 действующих дивизий, укомплектованных солдатами, только что призванными на военную

службу, и, кроме того, значительные резервы с разной степенью боевой готовности. Когда к своим обязанностям в НАТО приступил генерал Грюнтер, Североатлантический союз имел уже около 17 дивизий, в том числе. 6 американских, 5 французских, 4 английских и 2 бель-■ гийских. Все они, кроме английских и канадских частей, имели первоклассное американские оружие, в том числе и атомное. Теперь в 7-и американской армии, входящей в состав вооруженных сил НАТО, имеется несколько батарей 280-мм атомных пушок (всего около 30 пушек), а также дивизионы реактивных неуправляемых снарядов «Оност Джон» и управляемых реактивных снарядов «Капрал». Все эти части готовы к применению атомного оружия.

Такие силы и с качественной, и с количественной точек зрения гораздо меньше тех, которые нам необходимы, и все-таки это значительная потенциальная сила, способная сорвать агрессивные замыслы Советов. Сухопутные силы могут оказать противнику упорное сопротивление, а флот и авиация — нанести ему серьезный урон. Недавно французы сочли необходимым перебросить несколько дивизий в Северную Африку, чем, конечно, значительно ослабили нашу боевую мощь в центральной зоне Европы.

Слабость потенциально мощной союзной армии заключается главным образом в большой протяженности обороняемого фронта, а также в том, что солдат у нас гораздо меньше, чем в русской армии. Но простое увеличение численности армии и количества вооружения не являлось моей главной задачей, когда я принял командование войсками НАТО. Первое, что нам :надо было сделать — я говорю «нам», так как требовалось общее и совместное напряжение сил всех стран НАТО,— это создать широкую и сложную систему снабжения и подвоза, необходимую для наших армий в случае войны. Прежде всего нужны были аэродромы, склады боеприпасов и военного имущества, бензопроводы для снабжения горючим и сеть линий связи, то есть все то, что связывает н один эффективный боевой организм разнообразные элементы, составляющие войска.

И в этой области мы неуклонно добивались успехов. На мой взгляд, значительно выросло и взаимопонимание между военными штабами правительств стран НАТО. Для нас стали яснее наши общие проблемы, общие цели,

общие трудности. Мы стали отчетливее понимать, в чем наша слабость и в чем наша сила. Так, мы заметили, что у.некоторых политических лидеров уже с самого начала стало появляться определенное стремление ослабить усилия и снизить темп подготовки, на котором настаивали военные ведомства.

Несмотря на эту тенденцию к снижению темпов, я был удовлетворен положением дел к концу своей службы в НАТО. Мы положили начало единой сложной военной организации в рамках политической коалиции — величайшей коалиции стран Запада, которая когда-либо объединяла усилия для создания военной организации, способной перенести вес тяготы войны.

В заключительном докладе Совету НАТО я постарался проанализировать возможности этой военной организации и дать ей объективную оценку.

Я указал в докладе, что задачей вооруженных сил НАТО является оборона всей Западной Европы и стран — участниц НАТО от нападения Востока, откуда бы и когда бы оно ни началось. Мы не знали, когда оно начнется, и нельзя было рассчитывать, что у нас останется время для подготовки. Армии, находившиеся в нашем распоряжении, в любой момент должны быть боеспособными. вооруженными, обученными и оснащенными для немедленных действий.

Здесь же мне хотелось бы упомянуть, что все наши дивизии были и остаются сейчас первоклассными боевыми соединениями. Чтобы разбить их, русским, если бы они наступали только в одном районе, пришлось бы сосредоточивать значительные силы, тем самым ставя себя под .удар атомного оружия, к которому мы, несомненно, прибегли бы. Но если бы красные начали наступление по всему фронту от Норвегии до Кавказа, мы оказались бы'в тяжелом положении. Мы смогли бы нанести им большие потери обычными, не атомными средствами борьбы, но если учесть громадные резервы русских, им; несомненно, удалось бы в нескольких местах прорвать нашу оборону. А позади частей первой линии у нас очень мало резервов.