Солдат

Очень хорошо помню одну из таких тревог. Поступило сообщение, что в направлении запретной зоны движутся войска Чжан Цзо-лина, насчитывающие 12 тысяч человек. Мне приказали взять столько солдат, сколько я считал необходимым, чтобы отвлечь китайские войска. Поскольку даже всех американских и английских войск, вместе взятых, вряд ли хватило бы для «отвлечения» двенадцатитысячного полчища, если бы оно намеревалось вступить в зону, я взял с собой лишь двух человек. Их, на мой взгляд, было достаточно для выполнения полученных инструкций, которые гласили: пустить в ход все — запугивание, увещевание, уговоры, но ни в коем случае не прибегать к оружию.

Стояла ясная, пронизывающе холодная погода. Закутавшись в меховую одежду, мы отправились в путь верхом на косматых лошадках, вроде тех, на которых носились всадники Чингиз-хана.

Вскоре на севере мы заметили клубы пыли, поднятой приближавшейся колонной. К счастью, колонна обошла запретную зону. Целый день мы следовали за колонной, держась на почтительном расстоянии, но не упуская ее из виду. Китайцы не трогали нас, и мы не подходили к ним. Я был поражен высокой дисциплиной походной колонны. Отставших не было даже .тогда, когда войска проходили через небольшие деревеньки. А каждому командиру хорошо известно, как трудно провести через населенный пункт группу солдат, временно не оставив там хотя бы нескольких. Позднее, когда я остановился, пропуская мимо себя,хвост кологшьг, мне стало ясно; почему у них не было отставших. Колонну замыкал взвод полевой жандармерии, вооруженный длинными саблями!

Служба проходила более или менее спокойно. В нашу обязанность вменялось охранять американских граждан и их собственность. Мы не поддерживали связей с местным правительством и не осуществляли над ним контроля. Иная обстановка сложилась позднее иа Филиппинах,

Из Китая я возвратился в Соединенные Штаты и принял роту в 9-м пехотном полку, стоявшем в Сан-Антонио. Там у меня состоялась встреча с одним крупным военачальником, расширившая мои возможности и ставшая значительной вехой в моей военной карьере. Как я говорил, я не проявлял выдающихся способностей ни в одном вйде спорта. Но настойчивой тренировкой я добился неплохих результатов в некоторых военных видах спорта, и мне представилась счастливая возможность подготовить команду по современному пятиборью для участия в Олимпийских играх 1928 года. Служба в Китае и Техасе закалила меня, и поэтому, несмотря на свои тридцать три года, я надеялся отличиться в пятиборье, включавшем конные скачки, стрельбу, фехтование, плавание и бег;

Приказ о начале тренировки олимпийской команды был уже подписан, когда меня вызвали к генералу Фрэнку Маккою, командовавшему 3-й бригадой, в которую входил мой полк. Он сообщил мне, что направляется в Никарагуа во главе.американской миссии, призванной обеспечить свободу выборов 8 в этой крохотной республике, раздираемой противоречиями. Он предложил мне сопровождать его в поездке.

Мне было очень трудно принять решение. Я любил спорт и мог бы подготовить хорошую олимпийскую команду. В то же время я понимал, что моя спортивная карьера, каких бы успехов и ни достиг, была бы очень краткой, так как молодость уже прошла. Предложение же генерала Маккоя таило в себе неограниченные возможности з новой области, с которой я не был знаком,— в области военной дипломатии. И хотя интересы мои к тому времени ограничивались почти исключительно кругом военных вопросов — вооружением, личным составом и тактикой, я чувствовал, что характер международной политики претерпевает изменения. Моя страна неумолимо, хотя и не без внутреннего сопротивления, выдвигалась на положение ведущей мировой- державы. И мне казалось, что не следовало упускать такой прекрасный случай подготовить себя к возможному в будущем вы* ступлению на военно-дипломатическом поприще.

Я не сожалею о принятом тогда решении. Я видел, с какой легкостью и спокойной уверенностью генерал Маккой разрешал все сложные вопросы, и этого урока никогда не забуду. И я уверен, что позднее, когда мне пришлось выступать в роли не только, солдата, но и дипломата в Европе и на Дальнем Востоке, я, возможно, бессознательно старался быть похожим на него.

1 Это звучит как ирония. «Свобода выборов» в Никарагуа «обеспечивается» военной миссией США во главе с американским генералом! Такие же методы американские империалисты используют в странах Латинской Америки в в настоящее время. (Прим, ред.)

Мы отправились в Никарагуа вскоре после встречи нового, 1928 года. По дороге мы остановились в Панаме, пережидая, пока выяснится обстановка в Никарагуа. Известный американский государственный деятель Генри Стимсои уже подготовил перемирие на условиях, приемлемых для обеих враждующих партийных группировок, превративших эту маленькую страну в кровавую бойню. Один из пунктов соглашения предусматривал проведение свободных выборов под наблюдением нашей миссии. Однако, находясь в Панаме, мы узнали, что вряд ли в Никарагуа окажется правительство, наделенное полномочиями для участия в переговорах с нами. Весь кабинет министров угрожал отставкой, и страна, лишенная кормчего, неслась по воле волн. Нам было приказано в кратчайший срок прибыть в Никарагуа, Самым быстроходным средством передвижения, которым мы располагали, оказалось потрепанное суденышко, с трудом делавшее около девяти узлов. Но зато у нас было время обсудить план действия до прибытия па место.

В нашу группу входили: генерал Маккой, его личный адъютант лейтенант Хэсброук, известный вашингтонский дипломат Вальтер Хоу, полковник Ф. Паркер и я. На борту корабля генерал Маккой собрал нас для обсуждения обстановки. Поставленный им вопрос был прост: какой образ действий мы должны избрать в условиях безвластия, царившего в Никарагуа. Кик младшему по званию, мне предстояло высказаться первым.

0 том, что мы должны делать, я знал не больше, чем житель луны. Но я постарался дать по возможности здравый ответ. Мы посланы правительством наблюдать за выборами и обязаны сделать все возможное, чтобы, пустив машину в ход, провести выборы.

Я никогда не забуду, с каким тактом и предупредительностью генерал Маккой предложил мне, младшему офицеру, высказать свое мйение по этому вопросу наряду со старшими и более опытными людьми.

Обязанности секретаря комиссии по выборам не помешали мне совершить несколько поездок по этой прекрасной стране и увидеть в действии своих собратьев по оружию — американскую морскую пехоту. Бандит Сандино 8 причинял еще много беспокойств в северных районах страны, и подразделения морской пехоты стремились вытеснить из гор и разбить повстанческие «армии».

При каждом удобном случае я посещал позиции морской пехоты, расположенные в джунглях. Их боевые действия восхищали меня. Здесь я впервые познакомился с капитанами Шилтом, Ламсон-Скрибнером и Пуллером, с которыми позднее мне пришлось встретиться в Корее, где я командовал 8-й армией. К тому времени они стали генералами, но ни один из них не утратил сил и энергии.

Чтобы добраться до боевых позиций, мне приходилось пользоваться самолетами. Тогда это был еще очень ненадежный вид транспорта. Время от времени то один, то другой из одномоторных самолетов-разведч-иков падал в джунгли. Это было равносильно смерти как для летчика, так и для пассажира — наблюдателя за выборами. Ведь если бы они и выжили после катастрофы, их бы выследили и разорвали на части повстанцы.

Охота в Никарагуа была занятием не менее рискованным. Озера там кишели громадными крокодилами — существами осторожными, но опасными для человека, когда он один. Охотясь ка крокодилов, я по грязи подползал к ним вплотную и стрелял, стараясь попасть ему в голову между бугорками глаз: все остальное скрывалось под водой. Такая охота была прекрасной проверкой меткости стрелка, ибо стрельба велась без подготовки, цель была очень маленькой, расстояние до нее определялось на глаз, а выстрел должен был оказаться смертельным. Я пользовался винтовкой с-необычно большой мушкой и широкой прорезью прицела, так как охота в большинстве случаев велась на исходе дня, в сумерках. За день я убил семь крокодилов. Это были четырехметровые животные, весившие до пятисот килограммов каждое.