Я - не заморыш!

— Здрасьте, дядь Сергей, давайте я вам помогу! — Не дожидаясь ответа от мрачного грузчика, я схватился за коробку.

Фу, блин, и здесь макароны. Плохая примета, а что делать.

— Ну-ну. — одобрил мой пыл дядька Сергей. Сам распрямился, руки в боки, и оценивающе смотрел на мою работу. Я старался изо всех сил — хоть и чахлый кесаренок я, но гиперактивный. Именно так закаляется воля, мыс­ленно подбадривал я себя. С макаронами расправился быстро. Дядька Сергей потащил тележку в торговый зал. Я, уставший, присел на какие-то коробки, прикрыл глаза — голова кружилась.

— Ты, вижу, можешь упираться. — Я с трудом поднял веки, надо мной тучей навис Завмаг. — Но кто тебе разрешил заходить на склад?

— Я вас искал, — мне пришлось невольно встать. — Ну, и заодно решил помочь дядь Сергею.

— Ему уже никто не поможет.

Я молчал и понимал, что у грузчика, моего «работодателя», будут про­блемы.

— Вы его из-за меня выгоните? — выдавил я из себя. — Не надо, пусть работает.

— Ну, защитничек нашелся. Ты свои проблемы не можешь решить, а еще за кого-то хочешь вписаться. Он мужик взрослый, пусть сам за себя отвечает.

Завмаг изучал меня тяжелым взглядом. Я даже невольно втянул голову в плечи.

— Ты что, думаешь, он заценит, что за него, взрослого мужика, вписался малолетка?

— Нет, наверно, — неуверенно ответил я.

— То-то же. А ты, вообще, почему не в школе? Что, опять первого урока нет?

— С чего вы взяли?

— Так ты ж моему бабью с автомойки лапшу на уши с утра навешал. — Я не успел подумать о предательстве тетки-администраторши, как Завмаг еще огорошил: — А ты с Амбалом решил проблему?

Артемович, хоть он и говорил, что мой отец нормальный мужик и его одноклассник, мне совсем разонравился. На фиг я на склад пришел? Надо быстрее отсюда валить.

— Так почему не в школе? Как тебя. Кирюха?

— Кирилл, — с некоторым вызовом ответил я.

— О как! Кирилл Константинович, значит, — передразнил меня Завмаг. — Только давай, рассказывай по-чесноку.

— Если по-чесноку. — замялся я, готовый выложить Завмагу все свои проблемы: и про безденежье, и про невыученные уроки, и про Амбала, и даже про равнодушную его дочку Ленку. — Если по-чесноку, то это мои про­блемы, — угрюмо сказал я, помня мамину присказку: «Кому нужны чужие трудности».

— Ты не изображай из себя крутыша, — хмыкнул Завмаг. — Знаю я твои проблемы — и про Амбала, и про Ленку мою. Но это разве проблемы. — И сразу без паузы: — Костя, отец-то твой, как?

— Нормально. постоянно звонит мне, деньги присылает, приглашает на каникулы приехать на Урал. — Я это так торопливо и убедительно выпалил, что аж сам поверил.

— Не трынди старшим, — лениво сказал Завмаг. — Номер телефона его дай мне.

— Зачем?

— Хочу рассказать ему, какой ты раздолбай.

— Я не раздолбай, — огрызнулся я и хотел было, уклоняясь от тучного Завмага, выскочить между ящиками и сквозануть со склада.

— Да не дергайся ты, — успокоил меня Завмаг. — Хочу станцию техоб­служивания вместо мойки открывать. Костя, батя твой, нормально рубит в машинах.

— Он сюда, в этот колхоз, не вернется, — вступился я за отца.

— Ты-то откуда знаешь? Думаешь, там он мед, да еще ложкой, хлебает? Рассказывай мне басни. Мы везде чужаки, как только из поселка выедешь. Везде туземцы, хоть белобрысые, хоть рыжие, хоть черные.

Наверное, Завмаг был прав. Я дал ему телефон отца и уже представил, как батя мой, худой, но жилистый, орудует каким-то хитроумным ключом во внутренностях завмаговского «мерседеса», а все мужики вокруг столпились и говорят: «Ну, Костя дает! Мы, блин, неделю мудохались, а он за час «фаши­ста» починил».

Честно говоря, я давно отцу не звонил, на телефоне нет денег. И он не звонит. Наверное, тоже нет денег.

Блин, опять про эти бабки. Что-то у меня утро какое-то неудачное. И на мойку не воткнулся, и Завмаг на складе поймал, и дядьку Сергея из-за меня выгоняют с работы

Завмаг сообщил: мой отец... в реанимации

— Да, с Костей, с отцом твоим, мы в школе дружили, — задумчиво сказал Завмаг. — Ну, как дружили?.. Толстяк и тощак — так нас обзывали. Я, сам понимаешь, толстяк, Костя, значит, тощак. Обидно. Доставалось нам в классе. И ты знаешь, от кого больше всего?

— Нет, не знаю, — пожал я плечами. — Откуда мне знать.

— Батя твой, значит, не рассказывал. Ну да, когда бы он тебе мог расска­зать. От Сергея, грузчика моего. Здоровый как бык был. Обидно, да?

— И теперь вы его выгоняете за это? — Я испытывал непонятные чув­ства: с одной стороны, грузчика, считай, из-за меня уволили, с другой, как оказалось, он батю моего в школе доставал.

— Да нет, не из-за этого уволил. Пьет он. А с пьяного какой спрос? Как уволил, так и приму. Для Сергея встряска нужна, тогда он бросает пить. Это уже не первый раз.

— А за что он на вас с отцом наезжал?

— А за что на тебя Амбал наезжает? Закон жизни, Кирилл Константино­вич. У сильного всегда бессильный виноват — как в басне Крылова.

— Неправильный закон, звериный, — с обидой за отца, за себя, ну и за Завмага, который был в школе толстяком, сказал я.

— Этот закон не отменить, нравится он или не нравится. Но жизнь в конце концов все расставляет по местам. — Он обвел каким-то театральным жестом свои владения. — Вот так! Ну, батю твоего мы вытащим. Он мастер- золотые руки.

— Да! Золотые руки! — с гордостью сказал я.

— Вот сейчас прямо мы и позвоним ему. Есть, Кирилл, еще один закон жизни — хороший: решил — сразу действуй. Давай номер батиного теле­фона.

Артем Артемович извлек из кармана такой крутой сенсорный телефон — целую лопату! У меня аж дух захватило. Я невольно нырнул к себе в карман и ощупал свою кнопочную древнюю «нокию», похожую на обмылок. Не стал вытаскивать, чтобы уточнить номер телефона отца. Надиктовал на память.

Завмаг позвонил моему бате:

— У нас с Уралом два часа разница, самое время, — сказал как бы мне Артем Артемович. — Але. але. Это кто? Фу ты, черт. Не туда попал! Ты что за телефон подсунул? — буркнул Завмаг.

Я вытащил все же свой обмылок, убедился: номер надиктовал пра­вильно.

— Это отца телефон, отвечаю, — я повторил снова батин номер.

— Але. Это телефон Кости?

На том конце, кажется, ответили «да».

— А мне нужен он сам. Как его услышать? — в трубку что-то долго говорили, я, естественно, не слышал, но лицо хмурого завмага становилось просто мрачным. — А Костин телефон у вас как оказался? — И через паузу: — Вы жена его новая? — Завмаг озадачился. — Где он сейчас находится? В реанимации? А что с ним случилось?

— Кто в реанимации? — схватил я Завмага за рукав, но уже сам понимал, что с отцом что-то произошло.

— Батя твой в реанимации. В аварию влетел. Так что, Кирилл, дер­жись.

Я выскочил из склада и помчался куда глаза глядят. Потом понял, что бегу домой. В голове пульсировало: «Что же делать?.. Что же делать?.. »

Мама была уже дома и собиралась на работу.

— Мам, папа в аварию попал! В реанимации лежит. — выпалил я.

Мать оцепенела.

— Как, попал в аварию? Ты откуда знаешь?

Я сбивчиво рассказал, что ему звонил Завмаг, а с его телефона ответил кто-то другой (я не стал говорить, что это была батина новая жена).

— Что же делать, что делать?.. — мама растерялась.

— Надо ехать, — выпалил я.

— Куда, к кому? Сынок, это, считай, на край света! Да и семья у него другая. А у меня — работа.

— При чем тут другая семья, мама? — я вроде даже прикрикнул на нее. — Я его семья!

— Так! Успокойся, Кирилл, — мать, кажется, приходила в себя. — Это тебе не на рынок в райцентр съездить — сел на маршрутку и через полчаса на месте. Три тысячи километров — к лешему на кулички! Где денег взять на поездку? И кто поедет? Я?.. Ты?..

Мама задала слишком много вопросов, и все — сразу. У меня не было на них ответов, кроме одного: кто поедет? Конечно, я! У меня и паспорт есть, билет спокойно можно купить на поезд. Только вот за какие шиши?