Тамара и Давид

— Бежать теперь некуда! — возразил Роман. — Вверх к Киеву все дороги заняты половцами, по Дону, по Днепру переплыть нельзя, а в степях еще хуже. Поганые заполнили своими кибитками всю степь, ни пройти, ни проехать.

Юрий, однако, и после слов Романа не поколебался в своем намерении расстаться с кипчаками и стал думать, куда ему направиться со своей дружиной. От кипчакского хана он много слышал об Иверии, не раз встречался с иверийцами, хорошо объяснялся на их языке и был не прочь завязать более тесные сношения с единоверной страной, рассчитывая на гостеприимство иверских царей. Он хорошо был осведомлен о положении в Иверии, так как кипчаки хвалились той помощью, какую они оказали царю Георгию III при подавлении мятежа царевича Демны, и слышал много похвал уму и великодушию молодой царицы. От него не было скрыто также, что внутри самой страны происходила тайная борьба между царицей и могущественными княжескими родами, которые стремились усилить свою власть и помешать объединению Иверии. Юрия привлекла Иверия, крепкая и сильная страна, хотя и примыкавшая к Азии, но грозно высившаяся на восточных рубежах как оплот христианской цивилизации среди мусульманства. Сходство положения иверской царицы с положением северских князей, стремившихся к единовластию, еще более усиливало в нем желание познакомиться ближе с государственными порядками в Иверии, какие, по его мнению, рано или поздно должны были установиться на всей русской земле.

Роман, привыкший к Константинополю и с нескрываемым восхищением вспоминавший про греческие монастыри и храмы, особенно про храм св. Софии, уговаривал его отплыть к грекам, где византийские императоры обращались с ними ласково и предлагали Юрию занять Придунайскую область. Но Юрий отказался последовать его совету.

— Андроник убит, — сказал он, — убийца его воссел на троне и нам не следует обращаться к нему ни за советом, ни за помощью. Если не примут нас в Иверии, пределы которой велики, то поселимся около Трапезунда.

Юрий отправился на охоту, обдумывая по пути — уехать ли ему тайно от кипчакского хана или, напротив, с его помощью проникнуть ко двору иверской царицы и испросить у нее разрешения поселиться в Иверии. Но он не успел далеко отъехать от дома, как его нагнал Роман, который редко сопровождал князя на охоту, увлекаясь чтением и перепиской книг, и тревожно сообщил ему:

— Поспеши, князь, домой! Прибыли послы из Иверии, по всему видно, люди именитые, иверские воеводы, и сказали, что прибыли к нам по важному и секретному делу.

— Не ошибаешься ли ты, Роман? — усомнился Юрий, — зачем иверские воеводы поедут ко мне? Наверное, купцы направляются в Северную Русь и заехали к нам узнать, как идет там торговля?

Однако он не стал больше задерживаться и вместе с Романом быстро вернулся обратно. Подъезжая к дому, он заметил необычное оживление. Превосходные кони с серебряными коваными седлами, мулы с поклажей, иноземцы в богатых разноцветных одеяниях, слуги-невольники заполняли небольшой двор, где всегда было пусто и безлюдно, и оживленно разговаривали между собою. Юрий, привыкший за время своих странствований ко всякого рода приключениям, испытывал некоторую тревогу при виде необычных гостей. Он быстро соскочил с коня, передал его конюшему и пошел навстречу приезжим.

— Мы из Иверии, подданные царицы Тамары, — начал самый важный и представительный из них владетельный князь Варданидзе, — посланцы великого визиря Абуласана. Прими наши дары и милостиво выслушай наши слова.

Юрий учтиво пригласил их пройти в свои палаты, устроенные им по русскому образцу. Они были убраны просто и скромно, без всяких прикрас и нарядности: только на стенах висело несколько украшений из финифти и оружие, состоявшее из мечей, копий и кольчуг со щитами и шлемами. Кроме скамей и стола, мебели в комнате почти не было, и гости, видимо, привыкшие к более роскошному убранству дворцовых зданий в Иверии, переглядывались между собой, но ничем не выразили своего смущения. Юрий, не ожидавший от их посещения ничего приятного, через переводчика осведомился о цели их прибытия.

Джакели, один из царских военачальников, род которого участвовал во всех заговорах и восстаниях, направленных против династии Багратидов, заметил сухость в обращении Юрия и постарался расположить его льстивыми словами.

— У нас в Иверии, князь, высоко чтут память Вашего отца, слава о деяниях которого распространилась по всему свету. Вам, наверно, известно, что Ваш род связан родственными узами с царями Иверии. Знаменитый ваш князь Изяслав Мстиславич был женат на иверской царевне, которая приходится теткой нашей царице.

Упоминание о заслугах отца, о связи Мономаховичей с иверскими царями вызвало яркую краску на лице Юрия. Его настроение резко изменилось, холодность и подозрительность сменились приятным расположением духа, и он более приветливо и любезно отнесся к гостям, уже не боясь с их стороны какого-либо злого умысла и подвоха, он перестал стесняться, оставил переводчика и оживленно заговорил с приезжими на их родном языке, пригласив их остаться и принять участие в скромной трапезе.

Варданидзе и Джакели были обрадованы происшедшей переменой в князе и сделали знак приехавшему вместе с ними богатому купцу Занкану Зоробабелю, чтоб он распорядился принести дары, привезенные ими из Иверии. К удивлению Романа, вскоре их небольшие палаты заполнились ценными сосудами, шелковыми и шерстяными тканями и многими драгоценными изделиями. Кроме того, они подарили князю двух коней с коваными седлами и полным боевым снаряжением. Со своей стороны, Юрий одарил их мехами, соболями, черными куницами и многими другими подарками не столько от радушия, сколько из гордости, чтоб иноземцы не потеряли уважения к его отцу и не относились к нему, как к простому изгнаннику.

Но Юрий, соединявший вместе с предприимчивостью и отвагой большую наблюдательность, быстро заметил, что важные гости не были заинтересованы его подарками и ничуть не смущались скромностью и простотой его жилища. Напротив, они были даже довольны тем, что нашли русского князя в таком незавидном положении, и старались в своем обращении к нему показать ласковость и почтительность.

За обедом, состоявшим главным образом, из рыбы, дичи и многих напитков, гости развеселились. Юрий стал вспоминать о княжении своего отца в Суздали, о его деятельности и намерении собрать воедино русскую землю.

— Многие упрекали моего отца за строгость, но он знал, что, чтобы водворить в стране тишину и порядок, надо быть грозным с врагами. Князья признали его власть, и он располагал Киевом как своей волостью, — закончил он.

Слова Юрия не понравились ни Варданидзе, ни Джакели, однако они не проявили недовольства. Они сдержанно слушали его, и когда Юрий умолк, Варданидзе начал медленно и важно:

— Мы надеемся, князь, что Вы догадываетесь, зачем визирь нашей державной царицы отправил к Вам посольство? Мы просим Вас прибыть в нашу столицу, чтобы Вы ближе познакомились с нашей жизнью, представились нашей великой царице и получили благословение его святейшества патриарха Микеля.

Юрий сразу оторвался мыслью от Суздальской земли, от славных, хотя и горьких, воспоминаний об отце и с нескрываемым любопытством посмотрел на посланцев великого визиря, стремясь понять истинный смысл лестного, но загадочного для него предложения.

— Удивительно мне, о чем вы говорите, — после некоторого раздумья промолвил Юрий, — как я могу догадаться о намерениях вашего визиря, когда я ни с кем из ваших воевод не встречался и едва успел помыслить, что хорошо было бы мне поискать убежище в вашей стране, как вы сами приехали. Считаю за великую честь увидеть вашу прославленную царицу, о которой много наслышался от покойного императора Андроника, и получить благословение патриарха.

— Внуки покойного Андроника воспитываются у нас и пользуются большой милостью царицы, — начал Варданидзе, решив про себя затянуть беседу с князем и постепенно подготовить его к важному сообщению; но Джакели был иного мнения, находя, что надо внезапно поразить Юрия и скорее получить его согласие. Кроме того, он не хотел долго задерживаться у кипчаков, спешил вернуться в столицу и потому резко и прямо перешел к объяснению: