Тамара и Давид

В Горийской крепости, где находилась царская ставка, они виделись последний раз, уже не как друзья и бывшие супруги, а как враги, отрезанные навсегда друг от друга.

С нетерпеливым беспокойством Тамара ожидала появления Юрия, одновременно испытывая и гнев против его непокорства, и глубокую жалость к этому мятежному человеку, который, к ее удивлению, успел заручиться содействием греков и с их помощью совершить поход на Иверию.

Юрий был введен к царице, как пленник, но вид у него был не побежденного и разбитого врага, а великодушного победителя, который предпочел проиграть сражение, чтобы уступить победу противнику. Тамара никогда не видела Юрия таким спокойным, благородно-независимым, как теперь, когда он предстал пред нею, как обезоруженный пленник, оставленный всеми своими сторонниками и не имевший ни в ком опоры и защиты. Тамара тщетно пыталась угадать, чем вызвано было это небывалое спокойствие и какие тайные надежды питал Юрий, не проявляя перед ней ни малейших признаков раскаяния. Он с достоинством занял предложенное ему царицей место и ничем не выразил желания первым начать беседу с нею или испросить прощения. Видимо, внутренне он приготовился к самому печальному концу и не хотел ни искать, ни просить пощады. Он как бы предоставлял Тамаре право распоряжаться его жизнью, благославляя судьбу за то, что она привела его сюда и дала возможность последний раз свидеться с царицей.

Видя, что Юрий не имеет намерения прерывать тягостное молчание, Тамара тихо и укоризненно произнесла:

— Безумный! Как ты решился на такой дерзновенный поступок и подверг себя позору? Почему ты пренебрег моею милостью и предпочел плен свободе?

— Свобода была для меня лютей плена, я предпочел быть твоим узником, чем почтенным гостем константинопольского императора, — ответил Юрий, — разве ты не знаешь, что император затаил злобу против тебя и ради Комненов готов воевать с Иверией? Благодари бога, что он решил действовать через меня и я могу открыть тебе его замыслы.

Тамара с большим вниманием выслушала Юрия и тотчас же припомнила: какие испытания постигли Давида Сослана в Константинополе, как преследовал его Исаак и какое роковое влияние на ее жизнь оказали эти преследования, заставив без ее воли выйти замуж за Юрия. Воспоминания о константинопольских мытарствах Давида Сослана и всех последующих событиях сильно расстроили Тамару, заставив ее сожалеть о том, что она направила Юрия в Константинополь. Теперь в совершенно ином свете представилось ей и загадочное поведение Юрия, и начатое им восстание.

— Поведай мне чистосердечно, что было с тобой в Константинополе и что заставило тебя поднять оружие против меня? — мягко начала Тамара, уже не гневаясь на Юрия, а проникаясь участием к его судьбе. — Почему ты не сохранил верность мне и решил пролить кровь на нашей земле?

Ничто так не могло потрясти душу Юрия, как простые и ласковые слова Тамары, и ничто не могло с такой болью откликнуться в нем, как напоминание о его измене.

Едва сдерживая волнение, Юрий, ничего не утаивая, со всей искренностью рассказал ей о приеме у Исаака, о словах Мурзуфла, о планах исмаэлитов, о помощи, предложенной императором, и о своем намерении помочь ей, чтобы предотвратить нашествие в иверию исмаэлитов.

Из его повествования Тамара поняла, что Юрий оказался жертвой коварного Мурзуфла и вовсе не думал посягать на ее права. Но чем меньше вины она находила в Юрие, тем труднее было ей вынести решение о его дальнейшей участи и тем ужасней для нее было передать его в руки мстительных врагов, которые никогда бы не согласились выпустить его живым из Иверии.

После долгого раздумья Тамара, наконец, прервала молчание:

— Мурзуфл обманул тебя, и ты напрасно ему поверил. Царевич Сослан жив и находится на пути в Иверию. Твой друг Захария выехал к нему навстречу.

Этих немногих слов было достаточно, чтобы убить в нем последнюю надежду соединиться с Тамарой.

Глубокая, безнадежная тоска вновь овладела Юрием. Он был уже не в силах превозмочь мрачное настроение и продолжать беседу с Тамарой. Он умолк и надолго погрузился в печально-безразличное состояние, из которого его нельзя было больше вывести.

— Враги могут заковать меня в оковы, ослепить, заточить в темницу, обречь на мучения — мне ничто не страшно! На муку я пришел сюда и мукой кончу свою жизнь! И я буду благодарен им, если меня убьют. Я сподоблюсь мученического венца, как и мой отец.

Тихий, подавленный голос Юрия, звучавшее в нем полное равнодушие к ожидавшей его страшной участи и, главное, упоминание об отце совершенно преобразили царицу.

— Я не хочу твоей гибели, — воскликнула она с искренней горестью, — сын великого Андрея Боголюбского, которого чтил мой отец, не может погибнуть в моем царстве! Я дам тебе все, что ты попросишь, только прошу тебя, помоги мне спасти тебя! Я буду благословлять тебя всю жизнь, если ты, как подобает доблестному рыцарю, не останешься у меня в плену, а уедешь отсюда невредимым. И вот тебе знамение, — она сняла со своей руки браслет и подала ему, — оно охранит тебя от всяких несчастий и будет тебе памятью обо мне!

Растроганный Юрий поцеловал драгоценный подарок и спрятал его на своей груди. Затем молча склонился к ногам Тамары и замер, прощаясь с нею навеки. Наступила торжественная тишина. Казалось, что отмирало старое и нарождалось новое, и, проходя через самое тяжкое испытание, Юрий как бы возвышался душой и отрешался от всего прошлого.

Тамара положила руку на его голову и с глубоким сочувствием промолвила:

— Будь достоин своего отца! Он защитил от крамолы свое отечество, а ты защити наше. Не ищи утех в жизни, помни, что они — временны, и устреми внимание к вечному. Иди на Афон, там ты обретешь покой своей страдающей душе! В молитвах поминай меня, дабы мне посвятить жизнь отечеству и возвысить свой народ среди других народов! Да сохранит тебя всевышний!

Юрий порывисто поднялся. Лицо его было озарено светом неизъяснимого счастья и муки, беспредельной любви, преданности и полного отречения от всего земного.

— Кончилась жизнь! — необычайно серьезно произнес он. Поминай меня и ты в своих молитвах. Прости за все содеянное, живи и царствуй на славу!

Он отвесил ей низкий поклон, как бы предавая себя ее воле, и они навсегда простились.

Сдерживая слезы, Тамара вызвала к себе верного Гамрекели и поручила ему спасти Юрия от мести ненавидевших его князей. Затем она приказала Гамрекели оповестить всех военачальников, чтобы они не преследовали бывшего царя, так как она помиловала его и отпустила на свободу. Гамрекели исполнил желание царицы, тайно вывел Юрия из Горийской крепости, снабдил всем необходимым для далекого пути, и Юрий с опытным оруженосцем умчались на лучших скакунах к побережью Черного моря.

Тамара не спала всю ночь, волнуясь за судьбу Юрия, и на рассвете покинула Гори, решив объехать места, где проходил Юрий, и заодно поклониться древним святыням в благодарность за одержанную победу. Прежде всего она побывала в Гелатском монастыре, где был похоронен ее великий прадед Давид Строитель, затем посетила монастыри и крепости: Хахули, Опизы, Питарети, всюду ее встречали с любовью как великую и мудрую правительницу.

Несмотря на все эти почести, Тамара не хотела возвращаться в столицу как победительница. В душе ее осталась неизгладимая печаль от последнего свидания с Юрием.

Его слова, что он «предпочел бы остаться у нее пленником, чем жить на свободе у константинопольского императора», запечатлелись у нее в памяти. Теперь, когда Юрий отошел от нее навсегда, он вдруг заполнил собою все ее мысли, и она думала о нем, стараясь решить вопрос — послушался ли он ее и скрылся на Афоне или его повлекло опять в Константинополь, к коварному Мурзуфлу?

Ответ на эти вопросы она могла получить только в будущем, а будущее пока было от нее скрыто.

Тамара посетила тот храм, на вершине горы, который начал строить Юрий по образцу Владимирского и который своим величием и красотой превосходил все храмы, воздвигнутые как Тамарою, так и ее предками. Этот недостроенный храм так живо напомнил ей о Юрие, что она с большой грустью осмотрела его, не зная, заканчивать постройку или предать ее забвению.