Страница 109 из 116
Февраль, 8 – Вопрос о сущности эстетики и поэтики и границах между ними оказывается в центре внимания Отдела / Подсекции теоретической поэтики ЛС в связи с обсуждением доклада М. П. Столярова «Исходные точки органической поэтики (в связи с «Росме[р]схольмом» Ибсена)», проходящего с участием философов.[1163]
Выступая в прениях по докладу, Г. Г. Шпет ставит докладчику в упрек неразличение «проблемы эстетики и поэтики. Поэтика – технологич[е]ская дисциплина, и каждая наука имеет свою технологию. Первая, философская, часть доклада – повторение шеллингианства в упадочной стадии его развития: вместо органической диалектики – построение безжизненных схем, вместо анализа – ряд категорических утверждений. В литературном исследовании докладчик предлагает исходить из художественного целого, не определяя, вместе с тем, сущности последнего: ведь целое может быть и космосом, и хаосом. Природа той интуиции, на которую ссылается докладчик, совершенно не выяснена…Мы сливаемся с предметом не только в поэтической, но и в философской интуиции. Докладчик не доказывает, а декретирует, что предметом поэтической интуиции является миф. Миф в одинаковой мере источник и научного, и поэтического, и религиозного творчества».
В «известного рода философской какофонии» видит один из существенных недостатков доклада Б. Г. Столпнер.
Возражая оппонентам, М. П. Столяров указывает, что, по его мнению, «поэтическое переживание не есть лишь одно из переживаний наряду с другими. Из поэтического переживания родятся науки и искусства. Поэтому в поэзии содержится намек на ту интуицию, которая осуществляет в себе все виды интуиции. Когда сольются все виды интуиции, начнется высшее искусство. Нельзя проводить грани между интуицией исследователя и воспринимающего субъекта. Исследователь, интуитивно не переживающий художественного произведения, никогда ничего не поймет в нем. Эстетика есть просветленное переживание. Если поэтика лишь техническая дисциплина, то эта дисциплина лишняя. Упрек в философском эклектизме представляется докладчику несправедливым…».
В целях прояснения поставленных в ходе дискуссии вопросов подсекция теоретической поэтики посвящает несколько заседаний (иногда совместных с ФО) разбору воззрений различных мыслителей на проблему поэтики. В частности, М. А. Петровский представляет Подсекции и Отделению доклад «Основы поэтики Э. Гирта» (16 мая), М. М. Кенигсберг выступает в Подсекции теоретической поэтики с сообщением «Проблема поэтики в постановке Б. Кроче» (13 июня) и т. д.
Почти одновременно с докладом М. П. Столярова – также в феврале – в составе ФО в целях «систематической разработки вопросов эстетики в ее историческом развитии» образуется Комиссия по изучению истории эстетических учений (она же – Комиссия или Отдел по истории эстетики).
Работу ее предполагается вести в двух направлениях: «1) изучение истории эстетики, 2) изучение истории оптики и акустики». Причем в рамках первого направления первостепенное значение приобретает исследование «истории развития учений о художественной форме и проблем, с ними связанных», а в отношении хронологии – эпохи Античности и периода «оформления эстетики как строго систематической науки (немецкая эстетика, начиная с Баумгартена и кончая первыми десятилетиями XIX столетия)».
Второе направление имеет дело с учением о предметах зрения и их качествах и связывается прежде всего с эпохой «классических трактатов о пространственных искусствах (XV–XVII в.)», включая «а) трактаты по живописи, архитектуре и скульптуре, б) трактаты по оптике, в) трактаты по перспективе, г) трактаты по метеорологии (вроде старых трактатов о цвете неба), д) трактаты по астрономии, не выходящие за пределы зрительно-данного пространства (старые трактаты о сфере)». Здесь предполагается выявить развитие учения «о природе и структуре видимого КАК ВИДИМОГО» по методу описательному, свободному «от всяких каузальных и каузально-генетических объяснений».
Итогом работ комиссии в данном направлении видится выяснение «a)…связи между светом и цветом, с одной стороны, и протяжением с другой… b)…истории взглядов на отношение между СВЕТОМ и ЦВЕТОМ… в связи [с] воззрениями на природу света и цвета… c)…развития теорий о ДВУХМЕРНОСТИ или ТРЕХМЕРНОСТИ первичных данных зрения. d)…развития взглядов на соотношение КАЧЕСТВЕННЫХ и КОЛИЧЕСТВЕННЫХ сторон зрительного предмета…».
Март, 4 и 7 – На заседании ФО единогласно избирается Президиум Комиссии по изучению истории эстетических учений в составе Г. Г. Шпета (председатель), А. Ф. Лосева (заместитель председателя)[1164] и В. П. Зубова (ученый секретарь), утвержденный затем Правлением РАХН.
Впоследствии председательствование на заседаниях в отсутствие Г. Г. Шпета и руководство комиссией после перевыборов всех должностных лиц ФО (1925) переходит к А. Ф. Лосеву.
Программа деятельности комиссии, выработанная А. Ф. Лосевым, принимается Президиумом 19 апреля. Задачи нового подразделения включают систематическую разработку «эстетики в ее историческом развитии», базирующуюся главным образом «на анализе основных эстетических понятий, как они формулировались у разных представителей эстетики». Намечаются исследование и сводка материала, «прежде всего в тех областях эстетики, которые менее затронуты в современной науке», в связи с чем особое внимание предполагается уделить вопросам «происхождения эстетики как науки» и «первым четким формулировкам эстетических понятий» «как у представителей философской мысли, так и у деятелей искусства, поскольку они были заняты этими проблемами».
Март, 4 – апрель, 1 – Для разработки плана чествования памяти И. Канта (200 лет со дня рождения) избирается комиссия в составе М. И. Кагана и А. Л. Саккетти под председательством Г. Г. Шпета. Принимается решение «просить Правление Академии командировать Г. Г. Шпета в Кенигсберг для участия в юбилейных торжествах».
По итогам проделанной комиссией работы постановляется:
1). Вступительного общего доклада, который был бы уместен в случае «торжественного заседания, устроенного всей Академией», не делать.
«2). Устроить четыре заседания с докладами» на темы:
1. Актуальное значение кантовской эстетики (Т. И. Райнов[1165]),
2. Отношение эстетик Канта и Шиллера (М. И. Каган[1166]),
3. Модификации кантовского учения в современном неокантианстве (Б. А. Фохт,[1167] А. Л. Саккетти[1168]).
Вместо поездки для участия в юбилейных торжествах кого-либо из членов Отделения постановляется «просить Правление устроить торжественное заседание всей Академии в память Канта и послать телеграмму в Кенигсберг за подписью Правления и Философского отделения».
В рамках намеченного плана заслушиваются доклады А. Л. Саккетти «Кант и эстетика неокантианства» (20 мая, пленарное заседание) и Б. А. Фохта[1169] «Эстетика Канта и Когена» (17 июня, Комиссия по изучению истории эстетических учений).[1170]
1163
В некоторых архивных документах фигурирует как совместное заседание ФО и ЛС.
1164
Был одним из участников семинария, работавшего в созданном Г. И. Челпановым Психологическом институте. Участие в коллективе, который собрал вокруг себя Георгий Иванович, привело к появлению первой публикации А. Ф. Лосева – статьи «Эрос у Платона» (1916). До ФО РАХН (ГАХН) это имя возникает также в материалах руководимого Г. Г. Шпетом ИНФ; не набрав необходимого числа голосов при баллотировке в научные сотрудники I разряда и отказавшись быть младшим научным сотрудником, А. Ф. Лосев, тем не менее, принял участие в некоторых институтских диспутах. См.: Б. В. Бирюков. Трудные времена философии. Отечественные логика, история и философия в последние сталинские годы. Ч. I. С. 28, 162; Л. А. Коган. Непрочитанная страница. С. 99, 115, 116.
1165
До революции (1915) издал в Харькове работу под названием «Теория искусства Канта в связи с его теорией науки». В ней он, по его собственному признанию, «подвергал Канта критике», что впоследствии «рассматривалось как препятствие» для его оставления при Петербургском университете: кафедра философии в нем «занималась тогда кантианцами (проф. А. Введенский и другие)» (цит. по: С. Р. Микулинский. Проблемы истории и теории развития науки в трудах Т. И. Райнова. С. 268).
1166
Как сообщила дочь философа, «по получении аттестата зрелости» (1909) Матвей Исаевич «отправился в Германию с целью поступить там в какой-нибудь университет на философский факультет. Учился у Германа Когена, Пауля Наторпа, Эрнста Кассирера, а также у знаменитого Вундта и у не ставшего еще тогда знаменитым Николая Гартмана». В Марбурге он защитил докторскую диссертацию «История проблемы трансцендентальной апперцепции от Декарта до Канта» (по-видимому, не сохранилась). Ко времени возвращения в Россию М. И. Каган был уже убежденным неокантианцем. В Невеле вокруг М. М. Бахтина и М. И. Кагана сложился «кантовский семинар», который его участники в шутку называли «нашим Марбургом». См.: Ю. М. Каган. Люди не нашего времени. С. 12; В. Л. Махлин. Между мессианством и институцией: М. И. Каган в ГАХН. С. 194.
1167
До ФО РАХН преподавал в Московском университете (его портрет этого времени обрисовал в мемуарах А. В. Чичерин) и работал с Г. Г. Шпетом в ИНФ, состоя там научным сотрудником I разряда по секции истории философии. См.: А. В. Чичерин. О «последних русских философах». С. 28–29, 30; Он же. Давние годы (Главы из воспоминаний). С. 266–267, 272; Л. А. Коган. Непрочитанная страница. С. 103, 106, 115; Н. А. Дмитриева. Русское неокантианство: «Марбург» в России. С. 307.
1168
До вступления в число сотрудников РАХН он занимался в «семинарии» по философии И. Канта со студентами Костромского университета (1920–1921). См.: Г. В. Савенко. Александр Ливериевич Саккетти. С. 238.
1169
По сообщению Н. А. Дмитриевой, Б. А. Фохт считался «кантианцем» уже в 1902 г.; интересом к И. Канту он мог заразиться «в Германии, от Г. Риккерта», у которого после окончания физико-математического факультета Московского университета, летом 1899 г., он изучал логику и теорию познания во Фрайбурге. «Учению Канта об априорности пространства и времени» была посвящена его дипломная работа на философском отделении историко-филологического факультета (1904). К этому времени он «был не просто убежденным когенианцем, но и лидером этого движения в России».
30 мая 1921 г. Б. А. Фохт защищал на диспуте в университете работу «О трансцендентальном методе в философии Канта» (полное название – «О трансцендентальном методе в теоретической философии Канта и его отношении к методу психологическому»); его оппонентами были Г. И. Челпанов и Н. Д. Виноградов. См.: Н. А. Дмитриева. Борис Александрович Фохт: к истории русского неокантианства. С. 9, 11, 50; Она же. Русское неокантианство: «Марбург» в России. С. 151, 152, 301.
Текст работы, доложенной в 1921 г., полностью опубликован Н. А. Дмитриевой в: Б. А. Фохт. Избранное (из философского наследия). С. 51–128.
1170
Опубликован под названием: Б. А. Фохт. О постановке основной проблемы эстетики у Канта и у Когена в связи с критикой основных понятий и принципов, примененных Кантом к ее решению. С. 195–262.
Как указывает Н. А. Дмитриева, эта датированная 10 июня 1924 г. работа предназначалась «для выступления в философской секции РАХН (потом – ГАХН) на двух заседаниях 13 и 17 (20?) июня 1924 г., посвященных 200-летию со дня рождения Иммануила Канта» (Б. А. Фохт. Избранное (из философского наследия). С. 428).
Однако, согласно документам Академии, под доклад Б. А. Фохта было отведено одно заседание – 17 июня. См.: ГАХН. Отчет. 1921–1925. С. 21; РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 14. Ед. хр. 13. Л. 10.