Искушение

– Каков он из себя, царь-то? Обскажи его внешность. Может, это Гришка Отрепьев какимнибудь чудом спасся и опять взялся за свое? Захотел снова царствовать. Хорошо он со своей женушкой Мариной да поляками казну пограбили, наверно, все кремлевские закрома почистили.

– По виду, как рассказывают люди, на самозванца Гришку не походит. И говорить умеет, и манеры у него знатного человека.

– А почему он тогда скрывается? Почему прячется от народа? Даже Гришка Отрепьев и тот сам вел свое войско на Москву. В бой ради своего дела не боялся ходить.

Болотников, скинув пелену очарования Марией, уже серьезно вступил в беседу с князем, осознавая, что от его ответов сейчас зависит, будет ли черниговский воевода в числе его сторонников.

– Царское ли это дело, Андрей Алексеевич, самому бегать войско собирать? Да и являться ему к людям сейчас еще рано. Нет у нас пока таких сил, чтобы защитить царя. Ведь неровен час, враги загубят Дмитрия Ивановича. Тогда это, князь, будет на нашей с тобой совести, что не сумели защитить своего государя.

Телятевский скептически улыбнулся, думая про себя: «Может, и правда нужно пока схорониться царю». А вслух сказал:

– Собственно, не важно: явится он или пока не явится народу, главное, вся западная и южная окраина России восстала против Шуйского. Наша задача сейчас – объединить все силы в один кулак и ударить так по самовыдвиженцу, чтобы от него только мокрое место осталось. А кто потом царем станет – жизнь покажет.

За разговорами ужин затянулся далеко за полночь, Наконец, вдоволь наговорившись, хозяин дома, подмигнув жене Евдокии, молвил:

– А не пора ли нам, женушка, на отдых. Пусть молодежь меж собой поговорят, а то, я смотрю, они друг на друга все глаза проглядели.

Как только родители Марии удалились, возлюбленные кинулись в жаркие объятия друг друга.

Иван, как одержимый, целовал женщину в губы, щеки, шею, в мокрые от счастливых слез глаза.

– Любимый мой! Как я тебя ждала! Я ждала и любила тебя всю жизнь!

Княжна, ухватив за руки Ивана, повлекла его в свою спаленку. Там, оставшись наедине друг с другом, они полностью отдались утехам любви, упали в пуховую постель, не разнимая своих объятий.

Мария еще никогда не испытывала такого желания к мужчине, как в этот раз. Она вся отдавалась любви, отдавалась своему могучему возлюбленному, теряя счет времени и реальности. Тут сказалось все: и возвращенная любовь юности, и долгое воздержание без мужчины. Они шептали друг другу ласковые слова, сливались в объятиях, забыв время. Остаток ночи для них пролетел как мгновение. Наступала новая жизнь с еще большими испытаниями и потрясениями.

11

Наступил рассвет. Солнце медленно всходило из-за полноводной реки Сейм. Все небо охватила бледно-розовая заря. И вот золотистые лучи могучего светила брызнули на окружающую природу, пробежали и заискрились золотом в волнах реки, по листьям кустарников, деревьев, остановились на куполах церквей, крышах домов. Запели птицы, выводя на разные голоса неведомые песни. Заголосили в подворьях петухи, извещая хозяев, что пришел новый день со своими заботами, страстями, горем и радостями. Подоив коров, бабы выгоняли скотину за город на пастбище.

Иван Исаевич давно уже был на ногах и заседал в воеводской с писарями, которые под его диктовку писали воззвания к народу от имени царя Дмитрия, где обещались простому люду разные вольности, земля, отмена непосильных недоимок и поборов. А также государь просил уничтожать своих противников во всех городах и поселениях. Тем, кто будет радеть за его дело не жалея живота своего, обещались награды и почести. Было еще сказано в тех воззваниях, что поручает он все свое войско первому воеводе, Болотникову Ивану Исаевичу, и просил народ становиться под его руку, верить ему и готовиться к походу на Москву, чтобы вернуть истинного государя на российский престол.

На столе уже скопилась изрядная пачка грамот, а писари старательно продолжали скрипеть перьями, иногда перешептываясь друг с другом.

У крыльца балагурили около двух десятков казаков. Тут же стояли оседланные лошади, пощипывая траву, помахивая длинными хвостами, отбиваясь от надоедливых мух. Все было готово, чтобы гонцы помчались с грамотами, призывая народ начать новую войну за истинного, справедливого царя.

Иван Исаевич в это время глубоко задумался о том, с чего же он начнет свой поход. Он прекрасно понимал, да и боевой опыт ему подсказывал, что большие дела, особенно такие, надо начинать с малого. Прежде всего, необходимо было узнать силы, намерения и настроение своих врагов, знать, на что они способны и как могут противостоять ему. А для этого он хотел бы пока начать небольшой, но дерзкий поход на Кромы, надеясь, что, проходя по Камаринской волости, его войско за счет присоединившегося народа, недовольного царем Шуйским, существенно пополнит свои ряды.

Резко отворилась дверь в воеводскую. Тяжеловатой походкой вошел черниговский воевода Андрей Алексеевич Телятевский. Хоть князь и проделал большой путь со своим полком, но взгляд его был веселый. Он широко улыбался, идя с распростертыми руками к Болотникову.

Иван Исаевич встал из-за стола, пошел навстречу князю, радостно восклицая:

– Наконец-то Андрей Алексеевич пожаловал к нам! Я ждал тебя раньше. Почему ты так задержался в пути? Что случилось? Я уж ненароком стал подумывать, не придется ли начинать поход без тебя.

– Ждал, когда подтянется из других городков и поселений народишко. Нам сейчас много воинов надобно. Вот я и старался войско побольше собрать. Ведь святое дело начинаем!

Воеводы обнялись, расцеловались крестнакрест, присели на лавку. Князь Андрей, улыбаясь, сказал:

– Жена моя да дочка Мария приветы тебе шлют, здоровья желают, спрашивают, когда вновь пожалуешь в гости. Только и разговоров, каков ты воин и воевода хороший, и, подмигнув атаману, хитровато улыбаясь, продолжил: – И чем ты моих бабенок взял? Все уши мне про тебя прожужжали. Ну, да ладно. Лучше рассказывай, как у тебя дела складываются?

Иван Исаевич, оправившись от смущения, обратился к своим писарям:

– Пока грамот хватит, разделите их меж гонцами, что у крыльца ждут, каждый из них знает, куда их доставить. Пусть немедленно отправляются в путь.

Писари быстро собрали бумаги, поклонились в пояс воеводам и отправились выполнять поручение Болотникова.

– Теперь можно поговорить и о наших великих делах, – начал издалека первый воевода. – Все думаю, Андрей Алексеевич, куда нам двинуться: на Елец или Кромы? Ты сам понимаешь, что сразу большой поход на Москву мы затеять не можем. У нас и сил мало, да и народ настоящему бою не обучен, а у Шуйского воеводы и стрельцы свычны к баталиям.

– Что сообщают изветчики, Иван Исаевич? Что сейчас происходит в Кромах, и ждут ли нас в тех местах люди? Много ли там наших сторонников? – закидал вопросами атамана князь.

Болотников в ответ улыбнулся и задал встречный вопрос:

– Неужто ты думаешь, Андрей Алексеевич, что начиная такое большое дело, я бы не узнал происходящего вокруг и какие действия предпринимают наши враги?

Черниговский воевода, с уважением посмотрев на Болотникова, коротко бросил:

– Тогда рассказывай, Иван Исаевич.

– В Кромах наши сторонники прогнали всех, кто идет за царем Шуйским. Там сейчас власть в руках восставших, и нас там уже ждут. Но кроме города Кромы, меня интересует еще Елец. Там находятся склады с оружием, военным снаряжением и пушками. Разделить свое войско на два направления я не могу, так как воинов у нас еще маловато.

– Все-таки, куда ж мы поведем свое войско? На Кромы или на Елец? – озадаченно спросил князь Андрей.

– Нет, делить мы свое войско не будем, – задумчиво проговорил первый воевода, – а пойдем все-таки на Кромы.

Вдруг со скрипом отворилась дверь и энергичной походкой вошел Григорий Шаховской; улыбаясь, спросил:

– Что-то раненько сегодня, воеводы, думу думаете.

– От всяких дум крепчает ум, – хохотнув, ответил Телятевский, – и продолжил: – Ведем разговор, куда нам лучше и выгоднее выступить со своим войском: на Кромы или Елец?