Страница 12 из 20
Федор обратил внимание на то, что не заметил Бес. Прыщ побледнел и посмотрел на Эдика таким жутким взглядом, что даже у Федора побежали по телу мурашки.
Однако, отвлекшись на Беса, Прыщ прозевал следующую подачу, которая шла прямо на него, и инстинктивно увернулся от летящего ему в лицо мяча. В происшедшее потом Федор поверить не смог. Прыщ сделал два гигантских шага вслед за мячом и невероятным образом растянул свое тело больше чем на метр, оголив огромный участок зеленоватой кожи под задравшейся спортивной курткой! Пока Федор протирал глаза, ноги Прыща догнали туловище, и он, отдав мяч Бесу, приобрел нормальные размеры.
Но думать об этом было некогда, Эдик уже бил. И бил в сторону Маши, которую ошарашенный увиденным Федор забыл подстраховать. Она охнула и, оттолкнувшись изо всех сил, упала – уже в третий раз – на разбитые колени, в последний миг подставив под мяч руку. Отпружинив от сильного удара, тот взлетел и завис, как в замедленной съемке, высоко над сеткой, ровно посредине между половинами поля. К нему рванулись сразу двое – Бес и Аня, одновременно оттолкнувшись и выпрыгнув вверх. Федор отбежал назад, так как справедливо рассудил, что при одновременном ударе преимущество будет за Бесом как за более сильным. Каково же было его удивление, когда он увидел, что тонкая Анина ладонь встретила мяч не хуже бетонной стены! Удар отбросил Беса назад, и тот вместе с мячом упал на свою половину поля. Это была победа!
Ничего не понимая, Федор растерянно улыбался и поздравлял Аню с Машей, Костю, Таню и Андрея, наблюдая за тем, как Бес срывает злость на своих.
Аня же сразу бросилась к Маше:
– Машенька, как ты?
– Вот, видишь. – Маша едва держалась на ногах и готова была заплакать: коленки саднило, на левую ногу невозможно было наступить.
Федор тоже к ней подошел:
– Маша, ты классный парень! Ой… – Он сообразил, что сказал что-то не то. – Ну, я имею в виду, что на тебя можно положиться…
Маша зарделась, мгновенно позабыв обо всех своих болячках. А Федор добавил масла в огонь:
– Обопрись на меня, я помогу тебе дойти до врача. Надо обработать раны.
Глядя на Машу, взлетевшую на седьмое небо от счастья, Аня подумала: какая же она глупая, что приняла слова Князевой всерьез. Вон как Федор с Машей возится. А Аня для него просто друг…
Когда, переодевшись, они собрались втроем, Федор огляделся по сторонам, убедился, что их никто не подслушивает, и загадочно сказал, понизив голос:
– Ну как, вы видели? Я имею в виду Прыща?
– Что видели? – не поняли Аня и Маша.
– Как что? Когда он последний мяч доставал!.. Как растянулся, видели?
– Да как растянулся? Обычно! – удивилась Маша. – Он же длинный…
– Да нет! – нетерпеливо перебил Федор. – Он очень сильно растянулся! У него еще куртка задралась над штанами, на полметра наверное. А там!.. Зеленое все!
– Что «зеленое»? – все еще не понимала Аня. В тот момент она не следила за Прыщом, а видела один только мяч.
– Феденька! Вечно тебе что-нибудь мерещится! – укоризненно проговорила Маша. – Ну мелькнуло что-то зеленое. У человека, может быть, майка зеленая под курткой!
– Майка? – обиделся Федор. – А растянулся он на километр тоже из-за майки?
– Ну вот, уже на километр! Брось, не стоит он внимания! Вот Аня действительно его заслуживает! – Маша повернулась к ней: – И как тебе удалось Беса остановить? Я думала, от твоей руки ничего не останется!
– Сама не знаю! Просто почему-то решила в этот момент, что мою руку ничто не сможет сдвинуть. Я его удара даже не почувствовала. – При этих словах Аня задумалась. Это было очень похоже на то состояние, в котором она беседовала со следователем. Тогда она тоже «почему-то решила». Внезапно она захотела поделиться своими ощущениями с друзьями. – Знаете… Со мной что-то в последнее время происходит… Я не могу пока всего рассказать, но… Мне иногда кажется, что я – это не я, что я могу что-то такое, что на самом деле невозможно… И самое удивительное, у меня это получается! Вот как, например, с мячом. Почему так вышло? Не знаю…
Федор, поначалу надувшийся из-за того, что ему не верят, переключился на Аню.
– Такое бывает, – уверенно кивнул он. – Я в газете читал. Знаешь, сколько у человека сил? А он их только на один процент использует! Почему, например, гипнотизер может любого заставить поднять сто килограммов или вспомнить события трехлетней давности? Да потому, что тот и сам может это сделать, только не знает как! Стоп-кран не может сорвать.
– Слушай! – осенило Машу. – А может, это у тебя от этого, от Зеро? Что-то там такое в голове сдвинулось и сорвало… стоп-кран этот? Или от твоей психологической практики?
– Да ничего у меня не сорвало! – возмутилась Аня. – Просто…
– Просто мы любим похвастаться незаслуженной победой! – Друзья не заметили, как сзади подошли Бес с Прыщом и встали, издевательски ухмыляясь.
– Незаслуженной?! – вскинулся Федор. – Кто бы говорил! Да если бы не ваша нечестная игра, мы бы у вас еще раньше выиграли!
– Вот как? – парировал Бес. – А как называется выигрыш за счет гипноза?
Прыщ осклабился и добавил:
– Мы все слышали, можете не отпираться.
– Ничего вы не слышали, мы совсем о другом, – пискнула Маша.
– Не лезь, мелюзга! – Бес повернулся к Ане и небрежно бросил: – Так вот чему детишек на «Психологической практике» учат? Не сомневайся, я отцу скажу, чтобы городские власти навели там порядок!
– Ну ты, болтун! Шел бы отсюда, не нарывался! – выступил вперед Федор.
– А ты… Ты запомни. Предупреждал ведь, чтобы не лез на рожон, так что пеняй на себя! Разберусь с одним… который тоже из себя крутого строит, за тебя возьмусь! – Бес развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. За ним, как бы скользя по полу, последовал Прыщ.
Федор, призадумавшись, смотрел ему в спину. Превратно истолковав его молчание, подала голос Маша:
– Федь, да не расстраивайся ты!
– А с чего ты взяла, что я расстраиваюсь? Я просто думаю… И кажется, теперь я знаю, кого имел в виду Бес, когда говорил про тюрьму…
– Кого? – спросила Аня.
– Али.
Стоило ему произнести это имя вслух, как все встало на свои места. Ну конечно! Кого же еще мог иметь в виду Бес, как не обидчика, который выставил его слабаком перед всем классом! Ведь для него быть первым значило все.
– Мы должны срочно его предупредить! – вскрикнула Аня. – Мы же еще вчера хотели пойти знакомиться!
– Вчера нам помешали, – возразила Маша, вспомнив о следователе. – Я, кстати, весь вечер ломала себе голову, что с Марьей Ивановной произошло.
Странно, но как только дети услышали о несчастье, они сразу же перестали называть учительницу Кляксой, неожиданно для себя почувствовав к ней жалость.
Ане вдруг ужасно захотелось поделиться с ними своим знанием. У нее не было больше сил хранить в себе те тайны, которые за последние два дня буквально свалились ей на голову.
– Ребята! Не знаю, поверите вы мне или нет, но я хочу вам сказать одну вещь. Я говорила, что со мной что-то происходит непонятное – ну, до Беса?
– Говорила, – робко подтвердила Маша.
Федор просто кивнул головой.
– Так вот. Клякса… То есть Марья Ивановна… В это трудно поверить…
– Ну?
– Она в свинью превратилась…
– Да ты что?! – Маша поверила сразу и безоговорочно и смотрела на Аню расширившимися от ужаса глазами.
Федор неожиданно для себя сказал:
– Ты знаешь… Как ни странно, мне тоже почему-то так кажется. Мне это показалось… в какой-то момент, я будто увидел… Там, в глазах у Зеро: Марья Ивановна, свинка… А потом все пропало.
Аня почувствовала невероятное облегчение оттого, что друзья ей поверили, что не надо ничего доказывать… Да и разве тут докажешь? Любое ее утверждение можно было бы поднять на смех. Уже ничего не опасаясь, она рассказала про разговор со следователем, про свое странное всезнайство и про разговор с Али. Но про Ворона и Клингзора в своих снах пока промолчала. Что-то ей подсказывало, что это будет чересчур. Одно дело – когда ты сам теряешься в догадках, откуда про все знаешь. Тут собеседник додумает за тебя. И совсем другое – когда источник знаний известен. В этом случае могут и засомневаться: «Сон видела? Не знаю, не знаю…»