Страница 18 из 29
Как же применить подходы интерпретативного поворота на практике? Отдельные примеры из разных дисциплин, в которых интерпретативный поворот оставил существенный след, демонстрируют возможности его использования. Удивительно, как широко распространился интерпретативный поворот через метафору «культуры как текста»: от спорта как текста,[194] техники как текста,[195] ландшафта как текста (в культурной географии)[196] вплоть до генетики как текста.[197] Намного глубже эта концепция укоренилась прежде всего в литературоведении, истории, социологии и политологии. Интерпретативный поворот, до сих пор образующий надежный фундамент для принципиальной культурологической переориентации отдельных дисциплин, идет здесь наперекор всем вызовам дальнейших «поворотов». В некоторых предметных областях интерпретативный поворот свершился лишь сейчас – к тому же неожиданным образом, через критику «культуры как текста». С одной стороны, звучат требования связать текстуальность с социальными практиками, с другой – снять с интерпретативного подхода его ограниченность системой значений. Таким образом, перспектива все больше смещается на противоречивые конструкции, на антагонизм дискурсов, интерпретаций и культурных различий.
С такого нового ракурса, который смог утвердиться лишь в современной культурной теории, интерпретативный подход открывает глаза на толкование как основу человеческого контакта с окружающим миром, на рефлексивную дистанцию, которую эта позиция позволяет занять,[198] а также на возможность разрабатывать вопросы смысла в динамических системах действий и взаимодействий. Эта перспектива будет – отчасти параллельно – развиваться в перформативном повороте. Всем наукам, сталкивающимся с проблемой понимания («чужого»), интерпретативный поворот предлагает не уходить в сферу внутреннего, но со всей серьезностью обратиться к уровню выражения, изображения, символической переработки и более того – принять этот уровень за исходную точку анализа. Психологии этот подход бросает, конечно, особый вызов. Однако, несмотря на основы кросс-культурной психологии, интерпретативная психология[199] до сих пор не завершила свой интерпретативный поворот. Потому что складывается впечатление, что попытку ввести толкование или интерпретирование как методологически контролируемую научную процедуру до сих пор подавляют господствующие эмпирические методы анализа.[200] Этот пример лишний раз доказывает, что «поворот» занимает в дисциплине прочные позиции, только если формируются соответствующие методы.
Даже если интерпретативный поворот в основном приравнивается к процессу культурного поворота как такового, существуют и более систематические попытки использовать интерпретативные методы. Особенно привлекательным методологическим импульсом считается «насыщенное описание». Так, Биргит Гризеке демонстрирует плодотворность метода «насыщенного описания» для японистики. При этом она обращается к метафоричности и фикциональности, которые становятся возможными благодаря «насыщенному описанию», и в целом к «принципиально открытым рамкам, в которых движется (этнографическое) описание».[201] Именно метафорическое наполнение, эссеистическое движение и гибкие пересечения «насыщенных описаний» стимулируют «новое описание» Японии: прежде всего в отношении фикционализации, «изобретения» Японии как культуры стыда, государства-театра и «упаковочной культуры». В поле «упаковочной культуры» это ведет к удивительным открытиям в сфере смысловой комплексности японской культуры упаковки – вплоть до «лингвистической упаковки» и тенденций даже научно-этнографические теории и находки упаковывать в «идейные платья».[202] Кроме того, обнаруживается существенный потенциал «насыщенного описания» для сравнения культур, «поскольку одна из его главнейших задач – не уплотнять (abdichten) наблюдаемые локальные феномены усиленной демонстрацией интракультурной когерентности (что присуще некоторым тенденциям японского дискурса. – Д. Б. – М.), но сгущать (verdichten) их до состояния „дерзкого“ интеркультурного звена, чтобы запустить игру идентичностей и различий, которую, если описание будет успешным, ни одна из сторон не покинет, не претерпев изменений».[203] Этот кросскультурный, компаративный потенциал «насыщенного описания» следует развивать. Первые шаги в этом направлении были сделаны в других дисциплинах.
На науках о литературе особенно сказалась отсылка Гирца к «новой филологии». Она стимулировала антропологический поворот в литературоведении,[204] новое исследовательское направление литературной антропологии, которое с самого начала стремилось формировать связующие звенья между культурами. В науках о литературе это расширило понятие текста как никогда: вплоть до открытых текстов, до текстов, неотделимых от своего исполнения, – что в целом раскрепостило филологические науки культурологически, заставив их признавать также и межкультурные различия в понимании природы текста. Такой горизонт «открытых текстов» оказался плодотворен прежде всего для изучения «нестабильных текстов»[205] средневековой литературы. Но и в других отношениях текст рассматривается как символическая структура, которая наделяет действия значениями и сама выступает как структура интерпретирующая и участвующая в самотолковании общества (то есть которая не остается привязанной к смыслам, заданным авторской интенцией). Понимать «культуру как текст» означает также признавать культурную функцию литературы – как конструирующее реальность средство порождения (а не только оформления) смыслов.[206] При этом тексты не остаются просто объектами интерпретации, но сами становятся средством культурного самотолкования и формирования концептов, ориентированных на действия. В некоторых работах – особенно у Хорста Турка – предпринимается попытка осветить в литературных текстах «уровень конструирования практик» помимо привычного уровня «смысловой структуры».[207]
Подходы аналогичной направленности, отсылающие к Клиффорду Гирцу, обнаруживаются даже в отношении теологических текстов.[208] Активно реципируя интерпретативный поворот, теология также прочитывает новозаветные экзегезы как «насыщенные описания» и – по аналогии с литературными текстами – понимает их как сгущенные формы этнографического описания, требующие «разнообразия методов».[209] Здесь также полагается искать не некий единый смысл текста, но заложенные в самих текстах многоплановые самоинтерпретации. Филлис Горфэн продемонстрировал это в интерпретации «Гамлета», толкуя сцены театрального представления внутри самой пьесы, «игру в игре», как самоинтерпретацию драмы, в которой действие драмы комментируется в незавершенном процессе рефлексии и интерпретации.[210] Здесь не столько излагается собственно смысл пьесы, сколько наглядно демонстрируется процесс построения смысла как таковой. Одно это уже преобразует понятие текста – ввиду незавершенного процесса производства смыслов, который не устает насыщаться с различных культурных точек зрения, как демонстрирует это показательный текст этнолога Лоры Боэннон «Шекспир в саванне».[211]
194
См. напр.: Eberhard Hildenbrandt (Hg.): Sport als Kultursegment aus der Sicht der Semiotik. Hamburg, 1997.
195
См.: Stefan Beck. Umgang mit Technik. Kulturelle Praxen und kulturwissenschaftliche Forschungskonzepte. Berlin, 1997. S. 238–248.
196
См.: Donald W. Meining (ed.): The Interpretation of Ordinary Landscapes. Oxford, 1979; об интерпретативных подходах в культурной географии см.: Peter Jackson. Maps of Meaning. An Introduction to Cultural Geography. Boston, Sydney, Wellington, 1989, p. 173.
197
См.: Sigrid Weigel. Der Text der Genetik. Metaphorik als Symptom ungeklärter Probleme wissenschaftlicher Konzepte // Idem. (Hg.): Genealogie und Genetik. Schnittstellen zwischen Biologie und Kulturgeschichte. Berlin, 2002, S. 223–246.
198
См.: Martin Fuchs. Der Verlust der Totalität. Die Anthropologie der Kultur // Heide Appelsmeyer, Elfriede Billma
199
Jürgen Straub. Psychologie und Kultur, Psychologie als Kulturwissenschaft // Appelsmeyer, Billma
200
Jürgen Straub. Kulturwissenschaftliche Psychologie // Friedrich Jaeger, Jürgen Straub (Hg.): Handbuch der Kulturwissenschaften. Bd. 2. Stuttgart, Weimar, 2004, S. 568–591, здесь – S. 572 f.
201
Birgit Griesecke. Japan dicht beschreiben. Produktive Fiktionalität in der ethnographischen Forschung. München, 2001, S. 188.
202
Ibid., S. 187.
203
Ibid., S. 188.
204
См.: Bachma
205
Barbara Sabel, André Bucher (Hg.): Der unfeste Text. Perspektiven auf einen literatur- und kulturwissenschaftlichen Leitbegriff. Würzburg, 2001.
206
См.: Bachma
207
Horst Turk. Philologische Grenzgänge. Zum Cultural Turn in der Literatur. Würzburg, 2003, S. 8.
208
См.: Christian Strecker. «Turn! Turn! Turn! To Everything There is a Season». Die Herausforderungen des cultural turn für die neutestamentliche Exegese // Wolfgang Stegema
209
Ibid. S. 37. Об исходящих из теории Гирца стимулах к культурологическому повороту в религиоведении см.: Hans G. Kippenberg. Was sucht die Religionswissenschaft unter den Kulturwissenschaften? // Appelsmeyer, Billma
210
См.: Phyllis Gorfain. Spiel und die Unsicherheit des Wissens in Shakespeares «Hamlet» // Bachma
211
Laura Boha