Паутина миров

Лещинский содрал с центрального шасси гнездо паука-прилипалы, – эта дрянь, очевидно, успела прицепиться к бронеходу по дороге через Канаву, – и растоптал. А после, чтобы не маячить перед дулами излучателей, направился в переулок Побирушек, который тоже оказался необыкновенно пустым и тихим.

В густой тени укропных деревьев дышалось легко, идти этим путем было приятно. В небе таяли луны, становясь прозрачнее и прозрачнее, сияние солнца и дуги Чертова Коромысла, наоборот, набирали яркости, обещая очередной жаркий день. Отчетливо виднелись крупные, негаснущие звезды, которые плыли по небосводу, каждая в свою сторону. Это полыхали отраженным светом поля фотоэлементов орбитальных объектов. Как и город, космические сооружения были брошены на произвол судьбы. Они продолжали кое-как работать, время от времени обрушивая на землю горячие торнадо. Что там творится наверху, точно никто не представлял. Помимо передатчиков энергии, наверняка там были лаборатории и военные станции. Когда все это хозяйство начнет сыпаться на планету, город ждет то еще светопреставление.

Возле Управления Лещинский перевел дух. Постукивая по передним зубам мундштуком трубки, поднялся в приемную. Но секретарь Корсиканца – Дара Ыд Дар Каррель-но – велел или велела гвардейцу подождать. Суффикс «но», добавленный к коренному имени, означал, что дистрофичное существо за секретарским столом еще не определилось со своим полом, что было довольно большой редкостью в его возрасте и определенным признаком инфантилизма. Гаррель говорил, что на Арсиане в модельном бизнесе полно таких неопределившихся.

Лещинский постоял у открытого окна, слушая, как шуршит золотистая листва плюща, струящегося вдоль стен. Сходил в уборную, попытался поговорить с Каррель-но, но секретарь отвечал односложно, делая вид, что занят перекладыванием бумаг из стопки в стопку.

Но вот, наконец, ожил интерком, и Лещинского пригласили войти.

Корсиканец был не один. Сбоку от стола стоял нген в укороченном полевом комбинезоне. Кабинет пропитался едким запахом пота, присущего этому виду, но ничего тут было не поделать. Арсианцам, например, был омерзителен вид плачущих людей. Жителям Арсианы религия не позволяла предаваться унынию, поскольку верховый бог Шу-Аррель наделил их великим даром – жизнью, и каждый должен был этому радоваться до конца дней.

Разномастным подданным Корсиканца приходилось мириться с видовыми особенностями друг друга, и тем более – приближенным Вельянова. Этот же нген был штабной шишкой.

– Доброе утро, – сдержанно поздоровался Лещинский. – Вызывал, Фред?

– Ага. Доброе. Проходи!

Корсиканец был в благодушном расположении духа. Его слегка одутловатое лицо разрумянились, глаза блестели. Руки суетливо шарили по письменному столу, не стесняясь своей длины.

Лещинский подошел к столу. Для посетителей Корсиканец стульев не держал, поэтому пришлось стоять, опустив руки по швам.

– Тут некоторые говорят, будто я заставляю гвардейцев снимать мертвых хитников на видео, потому что вид убитых доставляет мне удовольствие, – проговорил Корсиканец с ухмылкой. – Доля правды в этом, конечно, имеется, но только самая незначительная. – Он рассмеялся и потер ладони. – Удалось расшифровать, что рассказал на Крысином пустыре поджаренный нген.

Лещинский покосился на карлика в комбезе. Черные, без белков, глазки штабного сверкнули, но покрытое крупными бородавками лицо осталось безмятежным.

– Нгены говорят на разных языках, – продолжил Корсиканец. – Ты ведь не понимаешь китайский, так? Хотя китайцев полным-полно на Земле. Было, по крайней мере, когда мы там жили.

– Это верно, Фред, – согласился Лещинский.

– Нгенам Ланальюка пришлось проверить чуть ли не каждое кубло, пока они отыскали земляков погибшего, и вот теперь у меня есть перевод. Хочу тебе сказать, дружище, информация-то оказалась первостепенной важности. Шайка высокородного владетеля… как там его?

– Нарреля, – вставил нген.

– Шайка Нарреля где-то выловила аборигена. Настоящего аборигена! Ты представляешь, как им повезло, Костя?

Лещинский представлял. Абориген мог рассказать, что стряслось на этой планете. Не говорит на языке людей? Дело наживное, научится. Абориген – ключ к знаниям исчезнувших обитателей мира Чертова Коромысла: тем, что томятся в роскошных библиотеках, заключенные в миллионах свитков, для которых пока не удалось найти Розеттский камень, и тем, что хранит единая информационная сеть города. Абориген мог научить Корсиканца управлять «привидениями», с его помощью ученые Колонии вернули бы контроль над орбитальной группировкой и навсегда прекратили бы горячие торнадо. В конце концов, абориген дал бы четкий ответ: предназначается ли биомасса, которой приходится пичкать себя каждый день в жареном, пареном или копченом виде, для еды.

Куда ни кинь, – сплошная выгода от такого союзника. Только было одно «но»…

– Что-то я не пойму, Фред, – проговорил Лещинский осторожно, – нген, умирая, оставил для тебя доклад?

– Да, он был у меня на пайке, – ответил Корсиканец. – Обычное дело. Мои глаза и уши в буферной зоне и во владениях хитников.

Лещинский кивнул. Агент Корсиканца в стане врага? Ясно-понятно… И не один, наверное, нген. Были, скорее всего, еще засланные казачки.

– Наррель шел на переговоры со мной. Он, как и я, понял, что появление аборигена может изменить ситуацию под Чертовым Коромыслом. Однако мои вояки расстреляли благородного из излучателей и огнеметов… Погорячились чуть-чуть, так?

– Кто же знал… – пожал плечами Лещинский: хитники появлялись в их краях, чтобы грабить и убивать, а не для салонных бесед.

Корсиканец сделал брезгливый жест: мол, нечего оправдываться, не для того вызвали.

– Нген сказал, что абориген остался в Грязном порту под охраной нескольких бандитов. Время дорого! Мне позарез нужно это существо! – Корсиканец по-обезьяньи уперся кулаками в крышку стола. – Группа людей на территории хитников обязательно привлечет внимание. Но ловкий одиночка сможет выкрасть ценного пленника у головорезов и доставить сюда невредимым. Ты парень головастый, смелый, надежный. Закаленный в боях. Я хочу, чтобы ты это сделал ради блага Колонии.

Лещинский подобрался. Уже привычным усилием воли отсек лишние эмоции.

Приказ нужно выполнить. Тем более – во благо Колонии. Тем более, он сам понимает, насколько важен абориген. Хотя соваться в Грязный порт в одиночку – почти приговор… Высокого же мнения о нем, бывшем студенте Костике Лещинском, Корсиканец, если полагает, что он справится с таким заданием.

– Когда мне выйти?

– Чем быстрее, тем лучше. Полагаю, что перебежчик из Чумного городища ни у кого не вызовет подозрения. Половина тамошних якшается с хитниками. Возьми ствол получше, с хорошей батареей. И иди.

– Понял.

– Погоди! – Корсиканец поднял руку. – Если у тебя все получится, ни в чем не будешь нуждаться, пока живешь здесь. Это ясно?

– Да, Фред.

– И зря расстраиваешь Оксану Степановну: не хочешь от нее детей, – добавил Корсиканец многозначительно. – Сегодня один не хочет детей, завтра – второй, послезавтра одни птичники повсюду кудахтать будут. Если самые лучшие из нас не думают о продолжении рода, что тогда взять со всякого быдла из Чумного городища? В бой идти он не боится, видите ли, а грязных пеленок испугался. Давай, братишка, возвращайся. Погуляем у тебя на свадьбе, так, Ланальюк?

Нген утвердительно хрюкнул.

Отвечать «так точно» было не комильфо. Лещинский оказался способен лишь на дежурную улыбку.

Откуда Корсиканец прознал о его проблемах с Оксанкой, лучше было не спрашивать. Лещинскому показалось, что Фред Вельянов умышленно дал ему понять, что ему известна подноготная каждого. Мол, высоко сижу, далеко гляжу.

Лысый сукин сын!

Лещинский еще раз натянуто улыбнулся и вышел.

6

Глаза у Оксанки были на мокром месте, хотя она старалась этого не показывать. Только однажды у нее вырвалось: