Страница 75 из 107
Возле гостиницы, в широкие двери которой то и дело входили и выходили подвыпившие офицеры, Лазо заметил, что рядом с ним неотступно движется кто-то другой, и сразу насторожился. Возле Успенского собора он оглянулся. За ним молча шагал высокий офицер. Могло быть, что офицер шел по своему делу, могло быть, что он следил за Лазо.
За собором было тихо и пустынно. Лазо, делая вид, что прячет лицо от порыва ветра, незаметно повернулся — офицер настойчиво шел за ним. Лазо решил прекратить наглое преследование, обдумывая, как это сделать лучше. Дорогу к дому он запомнил, но, не зная города, не представлял себе, где бы укрыться. Офицер мог открыть стрельбу, Лазо ответил бы тем же — в кармане у него лежал револьвер, но стрельба привлекла бы внимание прохожих, которые могли бы изловить «опасного преступника». Оставалось заманить офицера как можно дальше от центральных улиц, где замести следы было гораздо легче.
Выйдя на Ботаническую улицу, он услышал приближающиеся шаги офицера и понял, что вот-вот произойдет стычка. Офицер действительно подскочил к Лазо и, направив на него револьвер, приказал:
— Предъявите ваши документы!
— Пожалуйста! — с невозмутимым спокойствием ответил Лазо.
— Документы! — повторил еще более грозно офицер.
Лазо рывком выхватил у него револьвер и одновременно сильно пнул его ногой в живот. Офицер упал, потеряв сознание, а Сергей, подобрав револьвер, пошел без оглядки.
Ольга встретила его встревоженно.
— Где ты был так долго?
Лазо, как ни в чем не бывало, снял пальто, обнял жену и прижал ее к себе.
— Гулял по Светланке, смотрел на прохожих. И узнал одну новость…
Лазо чувствовал волнение Ольги и потому решил умолчать о случившемся, но скрывать от нее газету было бесполезно — она сама прочитала бы ее на другой день.
— Меня ищут, Олюшка. — Он развернул газету. В глаза бросился заголовок, набранный крупным шрифтом: «Большевистский комиссар Лазо пробрался во Владивосток». — Как они могли пронюхать — ума не приложу. Кто мог меня выдать?
Они перебирали в памяти встречи, знакомства, но так и не могли догадаться.
Лазо незаметно спрятал под подушку отобранный у офицера револьвер.
— Ничего, Олюшка, не волнуйся.
В приемной генерала Рождественского был раскинут огромный ковер. На круглом столе, накрытом зеленой скатертью, лежали газеты. У дверей генеральского кабинета сидел за письменным столом упитанный, розовощекий, с коротко остриженными волосами прапорщик в новых погонах. По его веселым глазам нетрудно было догадаться, что должность адъютанта ему нравится.
Генерала дожидались полковник и штабс-капитан. Полковник, которому, по-видимому, наскучило ждать, часто вытаскивал из маленького кармашка брюк часы, открывал крышку, закрывал и, тяжело вздыхая, прятал их обратно. Штабс-капитан тоже нервничал: он то подкручивал пышные каштановые усы, то барабанил пальцами по столу.
Вошел капитан Корнеев. Откозыряв полковнику, он подошел к прапорщику и спросил:
— Генерал у себя?
— Он занят, — ответил прапорщик, — и, кроме того, его, видите, дожидаются другие.
— Доложите: прибыл капитан Корнеев. — И тут же подумал: «Я еще доживу до того времени, когда скажут: «Прибыл полковник Корнеев», а то мне доложат: «Вас ожидает полковник Перебейнос» — и я отвечу: «Пусть придет в другой раз, сейчас я занят». И пока Корнеев предавался размышлениям, которые приносили ему величайшее наслаждение, ибо вся его маленькая жизнь заключалась в мелких иллюзорных мечтаниях, прапорщик с любопытством посмотрел на Корнеева и вошел к генералу.
— Пожалуйста, капитан! — сказал он, возвратись.
Корнеев небрежно прошел мимо полковника и штабс-капитана. В кабинете у генерала ему ничего не понравилось — ни мебель из мореного дуба, ни тяжелые малиновые портьеры, ни цветной ковер, а лишь одни генеральские погоны, отливавшие золотом, ибо в конечном счете тщеславие Корнеева поглощало все.
— Ваше превосходительство, простите за беспокойство, но мой приход связан с вопросом о Лазо.
Генерал насторожился.
— Разрешите задать вам вопрос? — продолжал Корнеев.
— Я вас слушаю.
— Кто ваш спутник, с которым вы простились у вагона, когда я встретил вас на вокзале?
— А в чем дело?
— Есть подозрения, что это был Лазо.
— Глупости! — сказал раздраженно генерал. — Это все, что вы могли придумать?
— Осмелюсь доложить, подозрения весьма веские, — настойчиво подчеркнул Корнеев. — Вы, случайно, не знаете фамилию вашего спутника?
Генерал неожиданно стал послушным, до того послушным, что в настоящую минуту его интересовал лишь один капитан, и когда в кабинет вошел прапорщик и доложил о каком-то полковнике, то генерал раздраженно бросил:
— Сейчас я занят, пусть придет завтра.
Как только прапорщик вышел, Корнеев тактично напомнил:
— Так вот, ваше превосходительство, речь идет о вашем спутнике. Не припомните ли вы, на какой станции он сел?
Генерал откинулся на спинку кресла, стал вспоминать, как в купе к нему неожиданно вошел незнакомый человек, блестяще говоривший по-французски.
— Он говорил, что едет во Владивосток, что сам он инженер, что красные захватили в Донецком бассейне его рудник… А потом мы играли в шахматы…
Корнеев слушал, но еще более внимательно следил за генералом. Конечно, тот мог его просто вытурить из кабинета, но тогда история о том, как он ехал во Владивосток в одном купе с Лазо, могла бы дойти до Калмыкова и даже Семенова, и кто знает, что тогда постигло бы генерала Рождественского. А Корнеев, словно желая помочь генералу выпутаться из этой глупой истории, подобострастно, но настойчиво продолжал:
— Припомните все-таки, ваше превосходительство, фамилию вашего спутника.
Генерала раздражало, что капитан, обращаясь к нему, уже несколько раз подчеркнул слова: «вашего спутника». Он едва сдерживал себя.
— Сейчас, сейчас!.. Как же его зовут? Кажется, Анатолий Анатольевич. Да, именно так!
— А фамилия? — допытывался Корнеев.
— Вот фамилию забыл, но вроде вашей.
На этот раз смутился Корнеев. Если розыски не оправдаются, то генерал его выгонит из контрразведки, и тогда придется проситься в действующую часть, а там его ждет верная смерть от пуль сучанских или уссурийских партизан. «Чем объяснить, что генерал вспомнил мою фамилию? — подумал он. — Неужели я попал впросак и меня высекут, как мальчишку? Вот уж как Лимонов обрадуется моему провалу». Но Корнеев нашелся. Он заговорил тоном, по которому сразу можно было отличить верного служаку:
— Пусть фамилия вашего спутника будет похожа на мою, ваше превосходительство, но ее важно знать. Это поможет напасть на след Лазо, выловить его и привести прямо сюда в кабинет.
Это настолько понравилось генералу, что тот сразу воскликнул:
— Вспомнил! Козловский!..
— Значит, я буду вести поиски Анатолия Анатольевича Козловского. Разрешите быть свободным, ваше превосходительство?
— Идите! — сказал с облегчением Рождественский.
Корнеев повернулся и вышел из кабинета, оставив генерала в большом смятении.
В тот час, когда капитан Корнеев настойчиво добивался от генерала Рождественского, чтобы тот вспомнил фамилию его спутника, во двор, где поселился Лазо, вошла молодая женщина, держа под мышкой портфель. Остановившись перед квартирой чиновника Назарова, она робко постучала в дверь. На стук вышел хозяин в накинутом на плечи пальто.
— Извините за беспокойство, — произнесла женщина, — здесь проживает Ольга Андреевна Энгельгард?
Назаров, недовольный тем, что его потревожили, не дослушал фамилии и, показав рукой на приделок, молча захлопнул дверь.
Ольга видела в окно, как женщина стучала к Назарову, но не слышала их разговора. И когда незнакомка направилась к приделку, сердце подсказало недоброе. Но что она могла сделать? Скрыть Сергея было некуда, а не отозваться на стук вызвало бы подозрение. Она накинула на себя платок и вышла.