В её глазах

«Она-то наверняка носит высокие каблуки, – думаю я, оправляя одежду. – Дура ты дура. Ходила бы и дальше в брюках и туфлях на плоской подошве».

Сегодня утром нам никто не звонит. Пытаясь отвлечься от стрелки часов, которая неумолимо ползет к десяти тридцати, выделяю в системе файлы пациентов, записанных на понедельник, и составляю список тех, кто должен прийти на прием до конца недели. Ему уже передали копии карточек самых сложных пациентов, но я хочу показать себя квалифицированным сотрудником, поэтому готовлю все карточки по списку. Затем распечатываю всю электронную корреспонденцию, которая, на мой взгляд, может представлять какую-либо ценность или важность или же была оставлена менеджментом без внимания. После чего печатаю и ламинирую список контактных телефонов ближайшей больницы, полицейского участка и разных прочих организаций, которые могут ему понадобиться. Как ни странно, все это в самом деле действует на меня успокаивающе. Образ мужчины-из-бара меркнет в памяти, превращаясь в образ моего начальника. При этом его лицо пугающе сливается с лицом старого доктора Кэдигена, которого он сменил.

В десять я отношу распечатки ему на стол и раскочегариваю кофеварку в углу, чтобы к приходу его уже ждал свежесваренный кофе. Потом проверяю, не забыла ли уборщица поставить в маленький холодильник, замаскированный под шкафчик на манер отельного мини-бара, свежее молоко и есть ли в сахарнице сахар. Покончив с этим, поддаюсь искушению взглянуть на фотографии в серебристых рамках у него на столе. Их всего три. На двух изображена его жена, на третьей, совсем старой, они вдвоем. Она привлекает мое внимание, и я беру ее в руки. Он тут совсем другой. Совсем юный. Ему здесь от силы лет двадцать. Они сидят на большом кухонном столе и, обнявшись, над чем-то смеются. Оба кажутся такими счастливыми, такими юными и беспечными. Его взгляд прикован к ней, как будто важнее нет ничего во всем мире. На фотографии у нее длинные волосы, но, в отличие от двух других, тут они не собраны в пучок на затылке. Даже в футболке с джинсами она выглядит непринужденно красивой. У меня щемит сердце. Она-то наверняка никогда не заляпывает одежду кетчупом.

– Прошу прощения?

Тот самый голос с легким шотландским акцентом застает меня врасплох; я едва не роняю фотографию, потом поспешно пытаюсь поставить ее обратно на стол и невольно смахиваю с него аккуратную стопку бумаг. На пороге стоит он собственной персоной. Только что съеденный сэндвич с беконом подступает обратно к горлу. О господи, я и забыла, как сногсшибательно он выглядит. Почти белокурые волосы, блеску которых я могу только завидовать. Достаточно длинные надо лбом, чтобы можно было запустить в них пальцы, но при этом не выглядят неряшливо. Синие глаза, проникающие прямо в душу. Кожа, к которой так и хочется прикоснуться. Я с усилием сглатываю. Он из разряда тех самых мужчин. Просто потрясающий. Лицо у меня пылает.

– Ты… вы же должны были до половины одиннадцатого быть на совещании, – лепечу я, готовая провалиться сквозь ковер прямо под землю в огненную геенну стыда.

Меня застукали в его кабинете разглядывающей фотографии его жены, точно какую-то полоумную преследовательницу. Господи боже мой.

– Господи боже мой, – произносит он, точно подслушав мои мысли. С его лица сходит вся краска, глаза расширяются. Вид у него потрясенный и ошарашенный одновременно. – Это ты… вы.

– Послушайте, – говорю я, – между нами ничего не было, мы просто слегка перебрали и увлеклись, но это ведь был всего лишь поцелуй, и, поверьте, я совершенно не собираюсь никому об этом рассказывать. Думаю, если мы оба постараемся забыть о том, что произошло, у нас не будет никаких причин враждовать и никто ни о чем не узнает…

Слова льются у меня изо рта бессвязным потоком, и я не в силах остановить их. Чувствую, как под слоем тонального крема на лице от смущения выступают капельки пота.

– Но, – он с наполовину озадаченным, наполовину встревоженным видом торопливо закрывает за собой дверь, и я не могу его винить, – что вы вообще здесь делаете?

– Ой… – Впопыхах я позабыла сказать самое главное. – Я ваш секретарь и администратор. Три дня в неделю. Вторник, четверг и пятница. Пришла положить вам на стол кое-какие бумаги и увидела… – киваю на фотографии. – Ну и в общем…

Замолкаю, не в силах произнести «я рассматривала вас и вашу красавицу-жену, как сумасшедшая психопатка».

– Вы – мой секретарь?! – У него делается такое выражение лица, как будто он получил удар под дых. – Вы?!

Нет, это, пожалуй, даже не под дых. Это, пожалуй, несколько ниже. Мне даже становится его немного жалко.

– Я все понимаю. – Пожимаю плечами и строю, без всякого сомнения, омерзительную комическую мину. – Какова вероятность такого совпадения?

– Когда я месяц назад приходил поговорить к доктору Кэдигену, тут была другая женщина. Не вы.

– Постарше, такая немного чопорного вида? Это Мария. Она закрывает оставшиеся два дня. Ей уже пора на пенсию, но она работает здесь лет сто, и доктор Сайкс ее любит.

Он так и стоит у самой двери. Ему явно нелегко переварить все происходящее.

– Я в самом деле ваш секретарь, – произношу я уже медленней. И спокойнее: – Я вовсе не безумная преследовательница. Поверьте, мне тоже не так легко. Я видела вас вчера, когда вы заходили. Мельком. Потому что потом я спряталась.

– Вы спрятались?

Он делает паузу, обдумывая услышанное. Этот миг, кажется, длится вечно.

– Да, – подтверждаю я и, как будто для того, чтобы сделать свой позор полным, добавляю: – В туалете.

Повисает долгая пауза.

– Честно говоря, – произносит он наконец, – я, вероятно, тоже спрятался бы.

– Если бы мы оба спрятались в туалете, это вряд ли помогло бы нам добиться желаемой цели.

Он вдруг смеется коротким отрывистым смехом.

– Да уж, надо полагать. А вы очень забавная. Я это помню.

Он подходит к столу и принимается рассматривать бумаги, которые я на нем разложила, и я автоматически отхожу в сторону.

– В общем, сверху лежит распечатка со списком файлов, которые вам необходимо просмотреть к понедельнику. Кофе в…

– Я очень сожалею о случившемся, – говорит он, вскидывая на меня свои невероятные синие глаза. – Вы, наверное, считаете меня скотиной. Я лично считаю, что я скотина и есть. Обычно я не… в общем, я пришел туда вовсе не в поисках приключений и не должен был делать то, что я сделал. Чувствую себя ужасно. Не знаю, что на меня нашло. Я действительно не склонен к подобным вещам. Мое поведение непростительно.

– Мы выпили лишнего, вот и все. Вы не сделали ничего ужасного. Совершенно ничего.

«Я не могу»…

Помню, как он со стыдом в голосе отстранился от меня и вышел на улицу, сбивчиво извиняясь. Может быть, потому я и не в силах слишком плохо о нем думать. В конце концов, это был всего лишь поцелуй. Он не виноват, что я своей глупой головой навоображала нечто большее.

– Вы остановились, и это главное. Это совершенно ничего не значит. Честное слово. Давайте все забудем. Начнем с сегодняшнего дня. Мне не больше вашего нравится это неловкое положение, правда.

– Вы спрятались в туалете.

Его синие глаза светятся проницательностью и теплотой.

– Да, и лучший способ сделать так, чтобы я перестала смущаться, – никогда больше не упоминать об этом, – ухмыляюсь я.

Он по-прежнему мне нравится. Да, он допустил глупую ошибку, поддавшись сиюминутному искушению. Могло быть и хуже. Он мог провести у меня ночь. Я какое-то время обдумываю эту возможность. Ну да, в краткосрочной перспективе это было бы здорово, зато в долгосрочной куда как хуже.

– Ладно, значит, друзья? – говорит он.

– Значит, друзья. – Рукопожатием наш договор мы не скрепляем. Для физического контакта еще рано. – Я Луиза.

– Дэвид. Рад с вами познакомиться. Как полагается. – И вновь между нами на миг возникает неловкое замешательство, потом он потирает ладони одна о другую и опять устремляет взгляд на заваленный бумагами стол. – Судя по всему, сидеть сложа руки вы мне позволять не собираетесь. Кстати, вы местная?