Слёзы Лимба

— Папа говорил, что мы будем жить в большом доме около озера. Но потом он уехал.

— Уехал? А почему?

— Мама сказала, что он отправился на поиски подарка для меня в страну фей и должен в скором времени вернуться, чтобы забрать нас из этого места.

— Страна фей… — задумчиво прошептала Татьяна, понимая, что ее мозг просто кипит от эмоций.

Ей не хотелось показывать этой милой общительной девочке свои горестные мысли, она старалась говорить с ней как можно более спокойным радостным тоном, но, вслушиваясь в свои слова, осознавала, что в ее голосе невозможно не заметить дрожь и фальшь.

К счастью, девочка была слишком мала, чтобы понять все то, что так тщательно скрывала от нее Татьяна. Поэтому девушке было намного легче вести с ней диалог. Она не хотела разговаривать об измене своего мужа с женщиной, которую Татьяна все эти годы называла лучшей подругой. Но желание понять, что произошло между теми людьми, в результате связи которых возник прекрасный ребенок со смуглой кожей, было невыносимым.

Теперь многие факты ее жизни вставали на свои законные места. Объяснялись долгие разъезды Петра, внезапное исчезновение Сьюзен с ее должности полицейского. Все непонятное обрело ясность. Шесть лет она была в неведении, даже не догадывалась о том, что ее муж жил двумя жизнями. Татьяна подозревала измены, но думала, что они не выходят за рамки обычного секса на одну ночь без обязательств. А теперь этот мужчина предстал перед ней в совсем другом свете. Она больше не восхищалась им, не чувствовала от него защиты, Петр представился ей слабым эгоистичным человеком.

Едва Татьяна взглянула на те условия, в которых обитала эта очаровательная девочка, как тут же стала люто ненавидеть мужа, понимая, каким тот оказался подонком, если не смог, имея большие средства, обеспечить дочь хорошим жильем. Он трусливо сбежал к своей законной жене, сделав вид, что Сьюзен и его родной ребенок никогда не существовали.

Теперь Татьяна знала, почему Петр и Сьюзен так переглядывались друг с другом во время их недавней встречи. В их взглядах будто читалась сильнейшая обида и вопрос, почему они оказались в такой непонятной неравной ситуации. Может быть, Петр не собирался отказываться от дочери? Но это не отменяло того факта, что за шесть лет этот подонок не удосужился переселить свою дочь из того барака, в котором она живет с матерью.

Татьяна не ощущала никакой обиды, лишь облегчение от того, что смогла вывести девочку из этого неблагополучного района, куда никогда не позволит ее вернуть. И женщина с изумлением осознала, что почувствовала к Эмми доселе неведанные ей материнские чувства, от которых на ее глазах даже заблестели слезы. Она всю жизнь мечтала ощутить это тепло в груди, эту большую ответственность перед маленьким человеком. И если Сьюзен погибнет, а Петр не пожелает вернуться к дочери, то Татьяна возьмет на себя роль матери. Она решила это в тот самый момент, когда девочка вышла к ней в саже и грязной одежде. Девушка с трудом не заплакала, увидев, в каких условиях содержался ребенок. И до сих пор не верила, что ее муж, которого она сейчас люто ненавидела, позволил, чтобы невинное создание так страдало, прячась в крохотной комнатушке от распивавших спиртные напитки нелюдей.

— Все будет хорошо, — произнесла Татьяна, смотря вперед на заснеженную дорогу. — Теперь все будет хорошо.

Сьюзен не могла заслужить обиду со стороны Татьяны, она не была достойна такой участи. Татьяна даже не пыталась почувствовать что-либо плохое по отношению к этой женщине. Она считала ее настоящей мученицей, заслуживающей похвалы, так как та ни разу за шесть лет не попыталась за счет мужика, нежданно оплодотворившего ее, спасти свое критическое финансовое положение. Возможно, два года назад Сьюзен еще получала какую-то поддержку от Петра, так как тогда ее лицо просто сияло от счастья, но сейчас жизненная обстановка темнокожей женщины вызывала только слезы. И она молчала. Лишь когда ее жизнь могла в любую минуту оборваться, Сьюзен осмелилась обратиться к своей лучшей подруге за помощью. И она попросила у Татьяны только одно: позаботиться о ее дочери, назвав только имя.

И узнав обо всем, Татьяна даже на секунду не возненавидела Сьюзен. Наоборот, стала любить ее еще сильнее, так как понимала, что та ни в чем не виновата. Зачем винить ее в предательстве, если та, фактически, не предавала Татьяну вовсе. Девушка больше ничего не чувствовала к Петру, этот человек стал для нее бесформенным пятном на планете Земля, поэтому факта измены не было. Лишь появилась лютая ненависть к мужу, так как он посмел подвергнуть риску жизнь невинного создания.

«Сьюзен, почему ты молчала? Почему мне ничего не рассказала? Я бы все поняла, простила в одночасье… Зачем ты мучила себя и собственную дочь? Зачем унижалась перед каким-то Итаном, пытаясь найти хотя бы какого-либо мужчину, способного обеспечить тебя средствами? Почему позволила Петра засунуть себя в пропасть? Я ведь помню, как вы смотрели друг на друга. Вы делали вид, что между вами ничего не было. Но ведь ты в тот момент прочувствовала столько эмоций, ты ненавидела Петра, но осмеливалась проявлять доброту по отношению к нему и ко мне, женщине, не дававшей ему уйти к тебе. Думаю, он ушел от тебя, потому что любил меня. Но ребенок не должен страдать. Эмми не виновата в том, что между вами шесть лет назад вспыхнула страсть».

Спустя двадцать минут Татьяна услышала тихое сопение девочки, та мирно спала, прижав подбородок к плечу. Девушка с трудом удерживала себя, чтобы не отвести взгляд от дороги и не начать любоваться спящим невероятно красивым ребенком, который даже не подозревал о том, что сегодня ему удастся встретиться со своим отцом, вернувшимся из долгого странствия по прекрасной стране фей.

Для этой девочки Петр был героем, она не знала всей правды, и Татьяна боялась разрушить в ее хрупком сознании идеализированный образ отца. Она помнила, как ненавидела своего папу после того, как он чуть не потопил ее семью и заставил дочь пожертвовать собой ради недолгого, но искреннего счастья матери. И Татьяна не хотела, чтобы Эмми почувствовала те же отрицательные эмоции. Пусть Петр так и остается для нее хорошим и светлым человеком, ведь у того еще есть крошечный шанс исправить ситуацию.

Но девушка больше не сможет называть себя его женой, отныне ее сердце больше не привязано к нему и никогда не восстановит эту связь. Еще вчера она верила в то, что их любовь обрела новую жизнь, но сейчас от этого прекрасного чувства не осталось ни следа.

====== Глава тринадцатая. В темноте. ======

Мятный аромат, словно оголодавшая ядовитая змея, заполз с помощью извилистых изящных движений в его ротовую полость и своей горечью докрасна обжог все горло, будто при контакте с вязкой слюной он приобрел облик кипятка. Когда горький запах достиг самих легких и до краев наполнил их, вытеснив кислород, Эрван внезапно открыл глаза и понял, что вместо привычного дыхания им овладел надрывный кашель, не желавший просто так отпускать его.

Восстановив уровень кислорода в легких, юноша осознал, что лежит на каменном полу, покрытом чем-то зеленоватым и желеобразным, отчего руки чуть ли не полностью прилипли к земле. Присмотревшись сквозь полутьму, молодой человек в ужасе понял, что пол покрывала наполовину высохшая кашица, состоявшая из пережеванных растений и сгнивших кусочков плоти. Именно от этой непонятной субстанции и шел такой неприятный приторный аромат, вызвавший у Эрвана приступ кашля, который не утихал до сих пор.

Здесь было настолько мало света, что молодой человек не сразу смог понять, где находится. Но когда он пожелал подняться с липкого пола и выяснить, что это за место, то ноги не пожелали его слушаться. Нечто твердое связывало окоченевшие от морозной сырости конечности и не давало телу принять вертикальное положение.

— Черт подери, что здесь происходит? Где я? — в панике прошептал Эрван и попытался избавиться от тугой веревки, связывавшей ноги, но та была настолько крепко завязана, что обмороженные пальцы не были в силах справиться с, казалось бы, небольшим узлом. — Твою ж мать! Сука! — юноша обессилено упал на спину и тяжело задышал, понимая, что весь его организм стремительно терял силы, отчего было затруднительно даже пошевелить пальцами руки.