Страница 21 из 29
Один из троянцев сначала съел ягоды, а потом, укусив лепешку, воскликнул:
- Смотрите, мы едим столы!
Все рассмеялись шутке, а Эней вспомнил проклятие гарпии и понял, что его путь завершен. Чтобы в этом убедиться, он воззвал к богам, прося знак, и в небе раздался громовой раскат. После столь недвусмысленного ответа все троянцы убедились, что именно тут будет их дом. Отдохнув, Эней провел борозду, очертив границы будущего города, а его товарищи принялись возводить частокол для защиты и дома для жилья. Во все стороны были посланы разведчики, которые вскоре вернулись, рассказав, что река называется Тибром и протекает через земли племени латинян, столичным городом которых является Лаврент. Тогда Эней отобрал наиболее доверенных среди своих людей и послал их к латинянам, чтобы заключить договор о мире.
***
В молодости объезжавший земли своего народа царь Латин увидел огромный лавр, стоящий на удобной для поселения равнине. На этом месте он решил построить город, который назвал в честь этого священного дерева Аполлона. Шли годы, и город рос и богател, подтверждая мудрость своего основателя, а сам царь незаметно для самого себя из стройного юноши превратился в белобородого старца. Если бы не отсутствие сыновей, то его жизнь можно было назвать прекрасной. Из всех отпрысков Латина детские годы пережила лишь дочь Лавиния, которая уже вошла в возраст невесты. Благородные юноши со всей страны и их товарищи из сопредельных царств во множестве приезжали в гости к Латину, но пока еще родители девушки не сделали окончательный выбор будущего зятя. Старая царица симпатизировала царю соседнего народа рутулов Турну, прославленному силачу и красавцу. Ну а кроме того, Турн приходился ей племянником. Как не помочь родной крови? Латин же на все намеки жены отмалчивался или отшучивался, предпочитая выждать и посмотреть, не появится ли более подходящий кандидат.
Однажды на священный лавр прилетел огромный рой пчел, которые плотно облепили ветви. Царский прорицатель, увидев это, объявил, что это знамение, и расшифровал его так:
- С той стороны, откуда прилетел пчелиный рой, вскоре явится иноземец со своим войском и воцарится на нашей земле.
Когда же Лавиния во время богослужения поднесла факел к алтарю, ее волосы и головной убор охватил холодный огонь, увенчавший девушку, словно корона. Когда он пропал, оказалось, что Лавиния не обожглась, и даже ее волосы не пострадали. Это тоже было воспринято как знамение, которое предвещало в будущем как величие царской дочери, так и всепожирающую войну.
Обеспокоенный Латин отправился к оракулу лесного Фавна, и там божество так ответило царю:
- Не ищи дочери мужа среди латинян. Зять твой придет с чужбины и своею кровью возвеличит твоих потомков так, что к их ногам ляжет поверженным весь мир.
А вскоре пред глазами Латина предстали послы Энея. Троянцы говорили о воле богов, приведшей их сюда, просили выделить им землю и предлагали заключить взаимовыгодный союз, а царь думал о будущем браке дочери. Все пророчества сошлись, и вот прибыл чужеземец, призванный стать его зятем. Так что согласился он дать во владение пришельцам все, что они просили, но условием союза между народами поставил свадьбу Лавинии и Энея. Обрадованные этим приемом и получившие немалые дары троянцы отправились к Энею. Однако радовались они рано. В это же время божественная супруга громовержца пролетала по небу в своей запряженной павлинами колеснице и увидела троянские суда. Вид Энея, строящего дома для своих товарищей на италийской земле, вызвал у нее ярость, ведь думала она, что сделала достаточно, чтобы герой никогда сюда не добрался.
- Неужели не могли вы умереть в Трое или в рабство попасть? Так нет же, на зло мне из огня и сражения вышли невредимыми! Не взяло вас море, не остались в Африке! Все мои усилия оказались тщетными, раз уж у меня не хватило сил стереть из подлунного мира этот народ! Но если меня победил Эней, то не погнушаюсь я у других бессмертных попросить помощи! Посмотрим, что сильнее: предназначенная Энею судьба или моя воля. Если уж лишить троянца грядущего царства я не могу, то замедлить его путь вполне мне по силам, - думала гневная богиня. - И если имеющего божественную кровь Энея мне нельзя тронуть, то вправе я истребить у обоих царей народы. Пусть тесть и зять за свой союз заплатят жизнями подданных!
Обратив взгляд на ничего не подозревавшую Лавинию, Гера произнесла:
- Дева! Приданым твоим будет кровь рутулов и троянцев, и война в брачный покой отведет тебя!
Произнеся этот приговор, устремилась богиня вниз. Во мраке подземного мира нашла она жестокую змееволосую Алекто , любящую раздоры и злодейства.
- О дочь ночи! - обратилась она к чудовищу, - Ты способна свести в смертельном поединке любящих братьев, можешь любой дом наполнить враждой и бедой, ты знаешь сотни способов погубить смертных! Потрудись ради меня! Найди способ разрушить союз между латинянами и троянцами и посеять между ними кровавую распрю! Пусть возжелают они войны и схватятся за оружие!
Обнажив клыки, улыбнулась в ответ Алекто и черною тенью вылетела из пещеры, где скрывалась от солнечных лучей. Понеслась она в Лаций и, сделав круг над Лаврентом, опустилась прямо в царском дворце.
Цепким взглядом, проникающим сквозь стены и одежды прямо в души людей, осмотрела она обитателей царской резиденции, выискивая цель и, найдя мишень улыбнулась, обнажив свои желтые клыки. Царица Амата была обижена решением супруга, и нужно было лишь чуть-чуть подтолкнуть ее, чтобы всепожирающим пламенем вспыхнул в женском сердце яростный гнев.
Тот, кто наделен истинным зрением, мог бы увидеть, как Алекто запустила руку в свою прическу и извлекла оттуда крохотную черную змею. Немного покачав гада на ладони, опустила она его на грудь царице. Та встрепенулась, будто что-то почувствовала, но не дано простым людям видеть демонов и богов, если те сами того не захотят, а жреца или прорицателя рядом не оказалось. Так что не смогла женщина вовремя избавиться от змеи, а та принялась за работу, отравляя сознание Аматы.
Вечером отправилась царица к мужу и, дождавшись когда уйдут все просители, принялась голосить:
- Как ты можешь так поступить: отдать дочь этим бродягам?! Тебе что, совершенно не жалко Лавинии? Так пожалей меня! Увезет Эней прочь единственную мою радость, и кто за нами в старости присмотрит?
- Царевич Эней известный всему миру герой, а его род знаменит и прославлен. Честь породниться с таким! - возразил Латин.
- Какой он царевич? Он разбойник и нищий изгнанник! - размахивая руками, кричала Амата. - Ты совсем потерял рассудок!
- Воля богов...
- Если воля богов в том, чтобы отдать ее чужеземцу, - перебила мужа царица, - то вспомни, что род Турна тоже не на итальянской земле возник.
- Так вот почему ты недовольна моим решением! Не голоси, Турн и сам себе сможет найти невесту, а мое решение непреклонно! Успокойся и веди себя подобающе! - Латин сделал жест рукой, отсылая жену прочь.
Та, вся кипя от гнева, вышла из зала и пошла на женскую половину дома. Призрачный змей, ожерельем обвивший ее шею, поднял голову и зашипел в уши, пробуждая безумие. Потеряв рассудок, увела царица дочь в лес и там спрятала, чтобы расстроить свадьбу. Затем вернулась в Лаврент и стала метаться от дома к дому, призывая Вакха, собирая вокруг себя женщин и возбуждая и в них безумие.
Обратилась царица в менаду и пустилась в дикую, безумную пляску. Подхватили этот почин другие женщины и, забыв о долге и порядке, бросили свои дома и последовали за царицей в лес, где началась оргия. Одевшись в шкуры диких зверей, пили они неразбавленное вино и носились с криками и песнями по лесам, прославляя Вакха. Царица же, сделав из смолистой ветви факел, завела свадебную песнь, величая Лавинию с Турном! Незримая Алекто пролетала между новых вакханок, возбуждая безумие в женских сердцах. Затем, убедившись, что уже нескоро успокоятся женщины, полетела к Турну, который, ничего не зная о бушующих у соседей страстях, спокойно спал. Приняв образ местной старой жрицы, проникла эриния в его сон и произнесла: