Числа и числительные

Сборник из рассказов, в названии которых какие-то числа или числительные. Рассказы самые разные. Получилось интересно. Конечно, будет дополняться.

Александр Карнишин

Первая сессия

Одна голова — хорошо?

Две сосиски

Три дня

На пять шагов

День шестой

Восьмое марта

Десять лет

Двенадцать

Двадцать второе февраля

Триста дней до дембеля

На миллион

Александр Карнишин

ЧИСЛА И ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ

Первая сессия

Историю Макс любил. А если бы не любил, чего бы он бился за поступление в университет? Как раз на исторический и поступил.

Учиться было интересно, хотя и скучно немного. Все, как в школе: уроки-лекции, домашние задания, семинары и письменные работы.

Вот только сессия началась слишком рано. Хотя, чего там — рано? Какая разница, когда она будет. Главное, что к сессии Макса допустили. А там уже был дело техники — пройти ее с минимальными потерями.

В старших классах контрольных и разных полуэкзаменов типа коллоквиума или сдачи темы было достаточно. Достаточно было и способов, как сдать предмет.

Первым способом было честное изучение тем.

Учебник, всем видом похожий на кирпич — и размером, и весом, а некоторые учебники и цветом. Будильник, звонко тикающий на столе. Чтение под будильник. Ровно час. Сколько страниц? Десять? Значит, если читать пять часов в день, на учебник хватит недели. Две недели — два раза прочитать. Мало. Надо три. Надо быстрее читать. Если перед экзаменом прочитать учебник хотя бы три раза, то на троечку минимум разговора хватит. А если еще даты вспомнить!

Кроме чтения можно было делать выписки, как учили в университете. Выписки помогают, они в память лучше тогда укладывают материал.

Но выписки с собой на экзамен не возьмешь. Или возьмешь, но не используешь. Экзамен — это же почти лицом к лицу.

Значит, по самым сложным предметам… Вернее, не по самым сложным, а по тем, которые Макс не читал или читал, но не любил — вот по этим надо было делать «шпоры». Школа научила. Девчонкам было легче. Они могли в наглую писать целые конспекты на ногах, повыше юбки, а потом чуть подтянула подол — и вот он текст.

А парню — только бумага и ручка. Мелким почерком, аккуратно-аккуратно, он фиксировал основное по каждой теме, особо отмечая даты исторических событий на узкой бумажной ленте. В шариковую ручку входило двадцать билетов. В две ручки — сорок. Методика была простая. Во время экзамена студент что делает? Что? Нет, не пишет, а волнуется. Волнуется, кусает ручку, крутит ее туда-сюда. Вот она и рассыпается на части. И надо извиниться, нагнуться под стол и медленно искать ее и все ее содержимое. Можно успеть увидеть главное: даты и фамилии. А уж потом сесть, записать увиденное и медленно описывать остальное. На тестовых заданиях это хорошо проходит. Там просто — номер правильный отметь заранее, а потом только напомни себе.

А если экзамен по истории и не про войну, а про какой-нибудь Древний Египет? А если Египет в одном томе с Китаем, Индией?

«Древний восток», тяжелый том с потертой обложкой, путался в голове именами и датами, совершенно не схожими в разных странах. Как такое сдавать, — думал Макс тоскливо, перелистывая за страницей страницу. Больше всего времени им было оставлено епе раз на историю древнего востока. Три раза прочитал со скукой и сонливостью, чуть не падая головой в стол. И что? И — ничего. А шпаргалок тут не написать. Он попробовал, было. Ага. Одних этих Аменхотепов-Тутанхамонов с датами — никакой ленты не хватит. И на слух, наизусть, не заучиваются. А еще были китайские владыки. И там, в Китае, не одно государство было, а много. Жуть…

Параллельный поток сдавал со скрипом. Пересказывали друг другу страшные вести: на древнем мире — режут.

Макс волновался. Он созванивался с друзьями, ненароком выяснял, как у них там дела с подготовкой к экзамену. Те были спокойны и даже веселы. Говорили, что свою законную получат в любом случае. А Макс — не получит? Он ничего не мог понять в совершенно по-дурацки составленном учебнике. Какая только сволочь этот учебник писала?

Он заглянул на первые страницы: академик, член-корр, несколько профессоров. Ну? И что они хотят: чтобы студент первого курса мог понять их высокоученые писания?

— Вась! — он дергался уже перед самым экзаменом. — Будь другом: горю.

— НУ, горишь, — благодушно улыбался Вася. — А чего дергаешься? Все равно не надышишься и не начитаешься…

— Вась, блин! Хоть метку какую поставь на билете. На любом, чтобы я хоть к концу экзамена мог зайти. Ну? Друг ты или нет?

Вася другом не был, но был одногруппником. И когда свои горят на экзамене — это было неприятно. Приятно, когда все сдали и потом вместе гуляют в общежитии.

Вася обещал.

Он зашел в первой группе. Вышел пятым.

— Билет номер девятнадцать, Макс! Точка на обороте справа. В углу. Синяя точка. Понял? Билеты она снова выкладывает — я сам видел!

Девятнадцатый был про Египет. И про Китай. Макс лихорадочно листал учебник, клал закладки, смотрел иллюстрации и снова обращался к тексту. Так, два фараона, царьки местные. Религия. Хозяйство. Войны. Черт, черт, черт… Как же это?

С последней пятеркой зашел и он. Первым кинулся к столу, чтобы никто не перехватил. Кинулся, и встал в задумчивости: какой брать? Билеты лежали пачкой.

— Берите билет, — улыбнулась черноволосая, с черным же глазом — ведьма, точно! — преподавательница. — Ну?

Он поводил руками, потом стал раскладывать всю пачку, ловя билет с точкой.

— Я не просила раскладывать, — лязгнул металл в голосе. — Или вы берете билет, или — вон дверь!

— Извините, я подумал…, — бормотал Макс, а сам быстро собирал билеты обратно в пачку, прихватив один себе.

— Выбрали? Ну?

— Билет номер…, — голос захрипел до кашля. — Билет номер… Двадцать шесть.

Как же это? На столе лежали еще и еще с яркими синими точками в правом углу.

— Вопросы понятны?

— Можно другой билет? — спросил Макс, даже не читая вопросы.

— На балл ниже. Берите.

И второй был не тот. Но брать третий — это признаться в том, что ничего не знаешь. Пришлось садиться. Номер тридцать два. Индия. И Египет. Но другой Египет.

…

Потом он не помнил уже, что и как говорил. Помнился прищур черных глаз, задумчивое трогание кончиком ручки цветов в букете, выставленном девушками на стол, какие-то вопросы. Макс нес что-то постороннее, вспоминая все прочитанные книги, даже пытался спорить дрожащим голосом. Потом его макали лицом глубоко-глубоко в собственное незнание, и снова спрашивали что-то, почему-то ему неизвестное.

— А-а-а… Вот это вы помните. На лекциях были. Это хорошо.

— Хорошо? — Не понял Макс.

— Ну, не хорошо… Удовлетворительно. С двумя большими минусами. И если на следующий экзамен ко мне… Вы поняли?

— Понял. Спасибо.

Кто же знал, что друзей было много и в параллельном потоке, и в соседней группе, и в прошлом году. А так-то, если бы — так он бы сдал, почти по-честному. А тут…

— Ну? — встретили его у порога.

— Уф-ф-ф… Три, — блаженно улыбался Макс.

— А чего радуешься?

— Праздник потому что. Три. Это праздник, — утирал он трудовой пот.

Одна голова — хорошо?

— Я — царь зверей! — оглушительно громыхнул лев. — Я иду гулять! Кто не спрятался — я не виноват!

Саванна замерла на мгновение, а потом все засуетились, стараясь как можно скорее убраться из тех мест, где может пройти огромный хищник.

Только пантера не шевельнулась. Она лежала высоко на ветке, свесив хвост, и никого не боялась. Обезьяны устроили шумный концерт, передавая друг другу то, что сказал лев. Птицы поднялись стаей, сделали круг в угасающем свете солнца и снова опустились в приозерных зарослях. Тишина опустилась сверху и придавила тяжелой лапой всех, кто слышал льва. Лежать, молчать, бояться!