Страница 21 из 25
Я снова набрал номер жены. В телефоне слышались помехи, что-то шипело. Я не отключался, надеялся, что сейчас меня все-таки соединят.
Вместо этого в трубке неожиданно зафонило, и телефон хорошо поставленным голосом сказал:
Его называли «Титаник», и он просто пропал.
Пропал не до конца, но вдовам тех, кто был внутри, от этого не легче...
— Дозвонились?
— Нет. Похоже, это какая-то радиопередача.
Этот лифт был самым большим в истории человечества. Это был поистине гигантский лифт, и сами строители еще до сдачи его в эксплуатацию называли дело своих рук «Титаник».
Лифт-Титаник...
— Что там? Дозвонились?
— Говорю же: нет!
— Если дозвонились, скажите, пусть поторопятся.
— Я НЕ дозвонился!
Он просто исчез. Приемная комиссия загрузилась в лифт, и двери закрылись. Куда делись все эти люди и тысячи тонн металла, сегодня не знает никто.
Лифт-Титаник просто пропал...
Пропал инженер, спроектировавший лифт и первым изготовивший его чертежи. Пропал директор завода, на котором лифт был собран. Пропала девушка - переводчица вместе со своим шефом-голландцем, приехавшая прокатиться на чудесной машине...
Все они без следа пропали.
И лишь офицеры охраны здания, в котором был смонтирован гигантский лифт иногда... в сильном подпитии рассказывают собутыльникам о том, что лифт до сих пор продолжает свое вечное скитание между этажами... что иногда по ночам двери шахты открываются и охранники успевают заметить мелькнувший лифт-призрак… начальник завода улыбается у девушки-переводчицы блестят стекла модных очков...
Это движение не прекратится никогда. Так считают офицеры охраны здания.
Не стоит спрашивать, почему все эти офицеры седы и так много пьют.
€€€
Когда он скрылся за дверью здания, я закрутила стекло в машине и откинулась в кресле. Затылком коснулась подголовника. Почувствовала, как он мелко вибрирует в такт работающему двигателю.
Сувенирную купюру в два доллара ему подарила я. У людей, которые долго живут вместе, всегда существуют проблемы с подарками. Вы ведь понимаете, о чем я?
То, что действительно ему нужно, давно подарено. Одеколонов и пенок для бритья скопилось столько, что некуда ставить.
А каждый год несет с собой не меньше четырех новых торжеств, на которые вручение подарков считается обязательным. И что в такой ситуации делать?
Мужчинам проще. Они могут отделаться охапками цветов. А я на восьмую годовщину свадьбы взяла и подарила ему оригинальную американскую денежку. Ведь двухдолларовых банкнот действительно почти не бывает в обращении.
В зеркальце я смотрела на вход в здание. Там было пусто. Он все не возвращался. Наверное, ругается с блондинкой-администраторшей. Сидеть было скучно. Я подумала, что... вернее, я не успела ничего подумать. Потому что машина вдруг дернулась и поехала вперед. Сама.
Машина медленно ползла под уклон. Я сидела на месте пассажира, справа от руля, и понятия не имела, как ее остановить.
Я протянула руку к рулю, к кнопкам на приборном щитке... потом поняла, что не знаю, что означают все эти кнопки, и отдернула руку... а спустя секунду протянула ее опять.
Машина гудела. Даже через закрытые окна я чувствовала, как пахнет бензином. До перекрестка оставалось всего несколько метров. Сбоку на светофоре горел зеленый, и по проезжей части проносились большие грузовики, а я ехала прямо на них.
Нажать тормоз. Или вывернуть руль въехать в столб. Он вернется из здания и свернет мне шею. Машина катилась неторопливо, как катятся к берегу волны остановить ее было невозможно, так же к невозможно приказать прибою: «Стоят I Смирно!»
Светофор в упор рассматривал мен красным от недосыпания зрачком. Я перегнулась, боком легла на сиденье водителя и попробовала нажать тормоз рукой.
Тормоз - это ведь крайняя правая педаль?.. Или крайняя левая? Высоко над головой гудели страшные сигналы. То, что я не видела пролетающих автомобилей, было хорошо.
Я отлично понимала, в чем дело. Машина пыталась сбежать. Там, внутри здания что-то происходило... автомобиль чувствовал это, трясся всем корпусом и пытался сбежать, а до меня ему дела не было.
Щекой я касалась сиденья. Мне не были видны педали, и я наугад в панике лупила по ним ладонями. Может быть, она остановится сама? Может быть, все еще будет нормально?
Потом левой дверцей машина коснулась бетонного столба. Коснулась, напряглась, вжалась в столб, продолжала двигаться, словно спинкой почесываясь о чужие ногти.
Скрежет был негромким... но слышала я его отлично. Все это происходило со мной, творилось на самом деле. Столб обдирал с водительской дверцы краску, сминал металл, корежил автомобиль, которым так дорожил мой муж... и который стоил куда дороже, чем сувенирная купюра в два американских доллара.
Вытянув пальцы, я попробовала все-таки вдавить педаль в пол. Указательный палец провалился в узкую прорезь. Я потянула руку назад, но с той стороны палец кто-то держал. Не отпускал. Не желал, чтобы я освободилась, подняла голову и рассмотрела, что теперь представляет собой левая дверца машины.
Ощущение было именно таким. Не то чтобы палец застрял. Его именно держали. Мягко, совсем небольно. Но так, что освободиться я не могла.
Машина продолжала двигаться вперед. Я лежала на сиденье и понятия не имела, куда именно она движется.
€ € €
— Слышишь?
— Что?
— Снаружи... Это спасатели!
— Да?
Все замолчали. Сперва я слышал только сопение. Потом... действительно... там, снаружи, кто-то царапался.
Потом звук пропал. В лифте было по-прежнему темно. Пассажиры сидели вдоль стен и потели. Лифт был полон потных мужчин и женщин. Очень-очень потных людей.
Парень-клаустрофоб встал и начал обоими кулаками барабанить в стену:
— Эй! Вы! Эй! эй! эй! эйэйэй! Все молчали и слушали. Звуки снаружи прекратились.
— Ушли? Они ушли?
— Может, это не спасатели?
— А кто?
— Не знаю. Может, послышалось? Парень достал из кармана сигареты
Один из мужчин дернулся к нему:
— Прекрати!
— Почему? Я хочу курить. Имею я право выкурить сигарету?
— Ты имеешь право задохнуться на хер, понял?!
— Хватит орать. Там опять кто-то... слышите?..
Звук сместился к самому верху кабины. Все задрали головы.
Парень все еще держал в пальцах зажигалку. Он поднял руку и несколько раз пощелкал.
В продольные вентиляционные дырочки под потолком был засунут палец. Мясистый мужской палец.
Парень прекратил щелкать, опустил руку и посмотрел на меня.
— Ты видел?
— Что?
— Там палец.
— Ну да. Палец. Видел.
— Чей это палец?
— Чего ты на меня так смотришь?
— ЧЕЙ ЭТО ПАЛЕЦ?!
— Не мой. Не ори.
Девица с духами и дамским телефончиком тихонечко, стараясь не шуметь, плакала. Парень еще раз задрал руку с зажигалкой и пощелкал. Там, в щели под потолком, действительно торчал палец. Мужской. С узкой полоской грязного ногтя.
Парень выплюнул неприкуренную сигарету прямо себе под ноги, подошел поближе, подпрыгнул, уцепился за край вентиляционной щели и подтянулся на руках.
Все молча смотрели на него.
Аккуратно... очень медленно парень подтягивал лицо ближе... еще ближе к пальцу.
— Что там?
— Погоди... сейчас...
Мужчина, не выносящий запаха сигарет, поднялся и тоже подошел поближе. Оба говорили шепотом. Парень подтянулся и заглянул в щель.
— Это... это самое... О нет!
Ему было неудобно висеть и говорить одновременно. Он задыхался. Круглыми от ужаса глазами он заглядывал в щель, а потом палец, просто висевший в щели, вдруг выпрямился, напрягся, дернулся и вонзился парню в глазницу.
С громким криком тот рухнул на пол.
€ € €
Он наконец показался в дверях здания Он улыбался, а в руках у него была сувенирная двухдолларовая купюра.
— Что так долго?