1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

Перед вами самая загадочная книга наступившего тысячелетия. Критики уверяют, что ничего похожего в мировой литературе не появлялось уже много веков.

Илья Стогоff

Глава 1. СОКРОВИЩА ТАМПЛИЕРОВ

Глава 2. ЧЕРНОЕ СЕРДЦЕ, БЕЛАЯ ВЕРБЛЮДИЦА

Глава 3. ДОМ ШЛИМАНА

Глава 4. ПОСЛЕДНИЙ СКИНХЕД

Глава 5. БОЛЬШАЯ СТРЕЛКА БРАТЬЕВ ПОРХАТЫХ, ИЛИ МЕНТ ПЧЕЛИНОВОЛКОВ

Глава 6. ШАББАТ

Глава 7. THE LOVE

Глава 8. СОРОК МУЖЕЙ ЖЕНЩИНЫ - СИНЕЙ БОРОДЫ

Глава 9. ТОЧКА. ДОК.

Глава 10. АКВАРИУМ

Глава 11. ТАРАС И ЭЛЬЗА

Глава 12. ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДСКИЙ ЛИФТ

Глава 13. ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН МЕТРО

Глава 14. «БАРДО-ТЕДОЛ» ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Илья Стогоff

1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

Глава 1. СОКРОВИЩА ТАМПЛИЕРОВ

— Значит, вы считаете, что эти сокровища реально существуют?

— Да. Считаю.

— И закопаны они где-то здесь, неподалеку?

— Почему закопаны? Не так примитивно. Но искать их нужно действительно здесь. Совсем рядом.

Когда он позвонил в редакцию, история показалась мне даже забавной. Университетский профессор. Спец по галантному XVIII веку. Обещал рассказать много новенького о своей работе.

Со всей моей малопонятной личной жизнью, вечным бардаком дома, отсутствием не только предсказуемого будущего, но даже и внятного настоящего — со всем этим писать репортажи иногда становится невыносимо.

«Маньяк сожрал расчлененное тело жертвы». «Внутренности банкира взрывом разметало по площади двух микрорайонов». «Киллер на память вырезал у своих жертв языки». Для разнообразия: «За две недели томная брюнетка заразила сифилисом четыре тысячи горожан».

Осточертело.

А тут — прекрасные фрейлины, изящная картавость речи... Встретиться с дядькой я согласился не раздумывая. Тем более что встретиться он предложил в Летнем саду. Сто лет там не был.

Мне показалось, что в неспешной беседе с умным собеседником моя истерзанная душа обретет успокоение. А вместо этого я сидел и слушал, что, оказывается, в свободное от работы время профессор с приятелями ищет клад.

От Чайного домика Летнего сада к самой Фонтанке спускалось открытое кафе. Мы оказались в нем единственными посетителями.

Профессор спросил у барменши, какие виды чая есть в ее заведении. Барменша была из тех, что один мой приятель называет «симпатичная, как трусики с кружевами». Никаких видов чая, кроме «Липтона» в пакетиках, у нее не было.

Мы сели за столик. Профессор вынул из карманчика жилета черную данхилловскую трубку. Он не торопясь забил ее, потом несколько раз затянулся и только после этого начал говорить.

Звали профессора Петр Ильич Лефорг. Он был высок и толст. У него были седеющие усы, дорогой кожаный портфель и дорогие английские ботинки. Да и весь профессор выглядел как-то очень дорого. Гораздо дороже, чем остальной Летний сад.

Он говорил, а я молча слушал. Слушать было интересно. Кроме того, мне некуда было спешить. Давным-давно некуда.

— Люди слышат слово «клад» и машут рукой. Это, мол, не у нас. Это где-нибудь в тропических морях или старинных замках. Никто не верит, что сокровища могут находиться здесь. В нашем с вами городе. И зря. Вот вы часто приходите гулять сюда, в Летний сад?

— Нет. Не часто. Вообще не прихожу. Никогда.

— Разумно. Зачем вам сюда приходить? Вы ведь не турист. У меня есть приятель, он по контракту преподает в Сорбонне. Кстати, муж его дочери тоже участвует... в том, в чем я предлагаю поучаствовать и вам. Этот приятель уверяет, что девяносто пять процентов парижан никогда не поднимались на Эйфелеву башню. Вот и мы тоже. Не ценим то, что имеем. А вы оглядитесь вокруг!

Я по-честному огляделся вокруг. Пустые столики. Сонная, как кастрированный кот,

и барменша. У памятника Крылову скрипит на скрипке одинокий скрипач.

Плюнуть, что ли, на условности и попросить у барменши водки?

— Вся русская история трех последних веков творилась здесь. В радиусе километра вокруг столика, за которым мы сидим. Вон за той аллеей стоял домик, в котором умерла императрица Анна Иоанновна. А ближе к Мойке находился павильончик, где проводились ритуалы первой в России масонской ложи.

Я вытянул шею и посмотрел, где именно умерла и где проводились. Теперь там бегали дети. Они разбрасывали по аллеям опавшие листья, которые перед этим дворники полдня сгребали в кучи.

Голова трещала страшно. То ли после вчерашнего, то ли погода такая.

Этой осенью... дурацкой осенью, с самого начала которой на землю не упало еще

ни капли дождя, меня не покидало ощущение, что я заблудился. Шел-шел, свернул не туда, и проход оказался тупиком. И с тех пор я хожу по кругу, встречая только намертво привинченные таблички «ВЫХОДА НЕТ»!

Пью я много. В том и проблема. Неделями не бываю дома, а когда наконец появляюсь, то сразу хочется оттуда уйти. Все равно куда.

Вот, например, вчерашний вечер. Вчера идти я никуда не собирался. И уж тем более не собирался напиваться. Помнил, что сегодня предстоит беседовать с профессором. Вечером сдал текущие материалы, запер кабинет и пошел вроде бы домой... а оказался все равно во «Фредди Крюгере».

После этого идти домой было уже поздно. Приятели к тому времени все потерялись. Вместо них рядом была незнакомая девица, которой я что-то постоянно шептал... и лез целоваться... лишь бы она не уходила... лишь бы не остаться мне в этой ночи одному.

Помню, общался с барменом:

— Какая у вас есть водка?

— Smirnoff.

— Smirn-Off? Годится! Дайте двести! Только когда она меня вырубит, сразу же налейте мне водки Smirn-On. Идет?

Потом был некоторый перерыв. Потом я открыл глаза и обнаружил, что лежу в обнимку с той (или уже со следующей?) девицей. Касаюсь ее своей голой кожей. Свет везде погашен.

Мне не нравятся такие ситуации. Они заставляют меня чувствовать себя неловко. Поворочавшись, я решил по-тихому свалить. Взять такси и поехать досыпать домой. Я оделся, вышел на улицу, огляделся и чуть не умер от удивления.

Вокруг был лес. Черный и дремучий. Возможно, в лесу водились медведи. Над лесом висела огромная, как сомбреро, луна.

Я допускал, что мог оказаться далеко от дома. Но настолько далеко?!.

Я вернулся и разбудил подругу. «Где мы?» — бормотал я. Девице было лень просыпаться. Не открывая глаз, она сказала, что мы у нее на даче. Потом упала на подушку и добавила, что вчера всю дорогу до домика в лесу я кричал, что мы должны половить рыбу в речке и порадоваться встающему солнышку...

Охо - хо.

— ... Или вот этот прудик у входа. В котором плавают лебеди. Лет двести назад к нему со всего Петербурга съезжались влюбленные девушки.

— Зачем?

— Топиться. Вроде бы пруд как пруд, но считалось, что, нырнув, выбраться обратно из него уже невозможно. И знаете, что самое интересное?

— Что?

— Топились-то девушки здесь, в прудике. А тела их находили потом в очень неожиданных местах. Иногда за много верст от Летнего сада. Дело в том, что под этими аллейками, по которым мы с вами гуляли, лежат разломы земной коры. Причем такие глубокие, что их дно не прощупать ни одним эхолотом. Фонтанка, Мойка — это ведь не реки. Вернее, не совсем реки. Это трещины. Уродства на лике земли.

— Да?

— Девушки привязывали себе на шею камень, бросались в пруд, их засасывало в подземные ямы — и все. Обратного пути не было. Летний сад ведь только называется садом. На самом деле это лес. Единственный лес, сохранившийся с тех времен, когда на этих землях не было еще ни единого русского.

— Как интересно!

— Я не геолог. Разбираюсь в этом плохо. Но специалисты рассказывали мне, что со дна земных разломов до сих пор поднимаются какие-то испарения. Животные чувствуют это. Между прочим, весной именно сюда со всех прилегающих рек и озер идет на нерест корюшка. Она доплывает до истоков Мойки и гибнет. А осенью именно отсюда улетают на юг перелетные птицы. Тоже загадка: почему именно отсюда? Или придите в Летний сад как-нибудь в июле. Вы увидите, что дорожки усыпаны трупиками улиток. Улитки сползаются сюда со всего города и просто умирают.