Четверка

- Думаешь? - немного успокоился Игорек. - Тогда ладно...

- А я вот думаю, не ободрать ли нам с этой кукурузы кочаны? Пока темно, и никто не видит, - в разговор вмешался голодный Сашка. После подземелья ему так и не удалось толком поесть.

- Чудак. У кукурузы не кочаны, а початки, - Витек тоже с хищным интересом посмотрел в сторону зеленых рядов, мимо которых они так равнодушно прошли прежде. - Но мысль хорошая. Вот ведь жизнь пошла: и деньги есть, а пожрать купить негде.

Початки-кочаны оказались сомнительной спелости, но Видян сказал, что такие даже лучше, - их проще запечь на костре. Лучше бы, конечно, сварить, но котелка у них не было. Вообще ничего не было, даже дров. Хорошо еще, Витек успел прихватить из приюта свой рюкзачок. И то не хотел брать лишний груз.

Кукурузу запекали руками Видяна - он сжимал в ладонях по два початка сразу и "включал огонек". И это было очень забавно, хотя кукуруза получалась жесткая, полусырая и невкусная. Фокус развлек Игорька, и хотя остальные насмешливо переглядывались, Вилян повторял его для мальца снова и снова, даже когда все уже наелись.

От жестких зерен болели зубы и животы, но у них был хилер, и все уснули спокойно.

Глава девятая

НЕБЛАГОДАРНЫЙ ТРУД

А вот утро, хоть и было солнечным, но встретило беглецов неласково. Особенно неласковой была могучая тетка, горестно созерцавшая загубленный, по ее мнению, урожай кукурузы.

- Нелюди! - громко орала она, хватаясь за сердце. - Лиходеи! Погубили, ироды!

- Да сколько мы там съели? - возмутился разбуженный криками Лечила. - Подумаешь, десяток кочанов!

- Кочанов? - повторила тетка. Почему-то это слово задело ее больше всего. И она, покраснев от гнева, некоторое время только разевала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Потом, опомнившись, завопила вновь: - Да это ряд самого Бонвана! Волшебные кусты из самого Заморья надысь привез. Первый урожай! Каждый початок на вес золота. И я за них в ответе!

На ее вопли сбежалась толпа, человек двадцать, из нее вышел хлипкий седовласый и седобородый старец и обвиняюще посмотрел почему-то на Лечилу.

- И что ж ты, мил человек, в оправдание свое скажешь? - спросил он, размахивая руками, как сурдопереводчик. - Как нам теперь горю вдовы Дарьи помочь? Ведь хоть и добр волшебник Бонван, но суд у него суров.

- Дедуль, а у меня есть деньги. Не хватит? - Игорек протянул зажатые в руке монетки, но дед лишь мельком оглядел их и покачал головой.

- Ты что, не слыхал, что ли? На вес золота! - припечатал он.

- Да что ты оправдываешься, - Сашка по-настоящему рассердился. - Пусть ведет нас к своему Бонвану. Не убьет же он нас из-за нескольких кочанов. Тем более, что я тоже, как и он, целитель.

- Кочанов! - снова заголосила тетка, но ее больше не слушали. Селяне переглядывались, шептались. Всем явно понравилась мысль отправить лиходеев на господский суд. Недоволен был только старикашка, который быстро вжился в роль вершителя правосудия.

- Целитель, говоришь, - проскрипел он, с недоверием оглядывая грязные лохмотья, в которые превратилась в подземельях Сашкина одежда. - А коли целитель, так исцелить сумеешь болящих у нас в деревне. Исцелишь - значит, имеешь право на суд господский. А нет - так в каменоломни работать пойдете все вместе, с мальцами твоими.

И тут до Сашки дошло, почему старик обращался только к нему. Ростом чуть выше остальных, после скитаний в подземелье изможденный и осунувшийся, он выглядел взрослым, а может, даже и стариком, в сопровождении мальчишек. И воняло от него, наверное, как от бомжа! Помыться и постираться до сих пор было негде.

Неудачи Сашка не опасался, несмотря на хитрые переглядывания селян, - наверняка, самые сложные болячки ему остались: не мог же этот их добрый волшебник оставить своих людей совсем без лекаря.

- Ладно. Накормите нас и дадите помыться, исцелю, - согласился он.

Вокруг недовольно зашумели, но всех угомонила злая тетка:

- Чего шумите? - гаркнула она. - Не допускать же их грязных до исцеления. И лекаря накормить надо бы, тощий больно. Да и в каменоломнях сытому камень дробить сподручней. Все ж нелегкая работа! - она ехидно моргнула старику. - Сама и накормлю.

Всей толпой они направились к деревушке, которая при свете дня была хорошо видна за полями. Отдельные участки полей выделялись четкими границами непохожих друг на друга растений. Большую, видимо, общую часть пашни занимало что-то колосящееся, издалека похожее на пшеницу.

Слева от села располагалась небольшая рощица. Еще дальше начинался настоящий лес. Справа, между двух озер, стелилась проселочная дорога. Вдалеке, окутанные синеватой дымкой, высились какие-то горы, казалось, довольно высокие.

- Слыхал, Видян, - не понижая голоса, сказал Лечила. - Вот она плата за добро: вылечишь больных, и на тебе - суд.

- Все ж таки лучше, чем каменоломни, - не согласился шедший рядом старик.

- Долго бы мы там пробыли, в той каменоломне, - едва слышно пробормотал Ходок.

Но дед услышал и усмехнулся:

- Оттуда не сбежишь.

- Не сбежим, так передохнем. Все равно недолго пробудем в кандалах, - угрюмо буркнул Видян. Его явно оскорбляла сама мысль о суде крестьян над ним, бояричем, но качать права он не стал, да и требовать от портальщика немедленного бегства тоже.

Сашка даже позавидовал его обостренному чувству справедливости - парень словно признавал, что они были действительно виноваты, и сбеги они, наказание понес бы ни в чем не повинный человек. Но его самого угнетала даже мысль о кандалах. Недолго же он побегал на свободе. А ведь на руках еще оставались остатки прежних оков. И вот кто же знал, что эта чертова кукуруза здесь такая редкая!

Селение оказалось небольшим, но уютным. Беленькие домики утопали в садах. На деревьях еще зрели плоды. Тяжелые ветки свешивались через невысокие заборы прямо на улицу, и Сашка едва удержался от того, чтобы сорвать соблазнительно выглядевший незнакомый темно-синий плод.

Сначала их повели мыться. Никакой бани, конечно, им никто готовить не стал, но мальчишкам вполне хватило купели в ручье, перегороженном парой бревен. Вода была на удивление теплой, чистой и прозрачной. Ну, прозрачной, положим, она оставалась только до тех пор, пока в нее не зашел Сашка, которому, по понятным причинам, досталась последняя очередь. На всех им выдали одно большое полотенце, больше похожее на скатерть.

Пока Лечила смывал очередной слой грязи, Видян рассказывал все, что мог припомнить о Пятиозерье. Небольшой юго-западный анклав между Светлоречьем и Подгорьем насчитывал всего пять городов и десятка два деревень. Столица называлась Липень. К югу от горной гряды озерный край имел небольшой общий участок границы с Огненной пустыней Саламандра. Хозяин Пятиозерья, добрый волшебник Бонван, был известен как могучий маг - универсал, целитель и боевик, вот почему богатый край никто так и не сумел захватить, хотя многие пытались.

Внес Ярополк ясность и в вопрос с исцелением: два раза в год владыка Пятиозерья имел обыкновение объезжать подвластные ему города и села и, как выразился бы сам Легчилин, кастовать исцеление по площадям на всех жителей населенного пункта. Кому повезло, те исцелялись, на остальных волшебник не видел смысла тратить драгоценную ману. Лечила был прав - больные ему остались самые безнадежные.

После помывки ребята оделись в свое, а грязную Сашкину одежду забрала постирать недовольная тетка Дарья, отдав ему взамен огромные холщовые штаны и рубаху покойного мужа, в которых мальчишка безнадежно тонул. Штанины пришлось подвернуть чуть ли не наполовину, подвязав порты по поясу остатками Витькиной рубахи. А огромную вышитую сорочку Лечила, подержав в руках, сразу отложил в сторону.