Тайна Анри Пика

Гурвек взял Магали за руку и долго не отпускал ее. Через несколько минут, сев в свою машину, она расплакалась.

Спустя неделю Жан-Пьер умер у себя дома. В городе с сочувствием говорили об этом замечательном человеке: как его будет не хватать всем и каждому! Однако на скромной погребальной церемонии собралось довольно мало народу. Так что же в конечном счете осталось от Жан-Пьера Гурвека? В тот печальный день можно было, наверное, понять причину его одержимого стремления создать и расширить библиотеку отвергнутых книг. Она должна была стать ему памятником, символом борьбы с забвением. Увы, никто не придет поплакать на его могиле, как никто не захочет читать отвергнутые рукописи.

Магали, конечно, сдержала обещание сохранить рукописи, собранные Гурвеком, но у нее не было времени на расширение этого проекта. Вот уже несколько месяцев мэрия пыталась сократить бюджетные расходы где только можно, и уж конечно, в первую очередь экономили на культуре. После смерти Гурвека руководство библиотекой свалилось на Магали, однако ей не разрешили взять помощника. Пришлось управляться со всеми делами в одиночку. Полки в глубине помещения были заброшены; все эти сочинения, не нашедшие своего читателя, отныне скрывались под слоем пыли. Да и сама Магали, заваленная работой, очень редко вспоминала о них. Могла ли она представить себе, что эта история с отвергнутыми книгами перевернет всю ее жизнь?!

Часть вторая

Дельфина Десперо́ жила в Париже уже почти десять лет – к этому ее обязывала профессия, – но никогда не переставала считать себя бретонкой. Она казалась более высокой, чем была на самом деле, и туфли на шпильках были тут совершенно ни при чем. Трудно объяснить, почему некоторым людям удается выглядеть выше, чем они есть, – то ли в силу их честолюбивой натуры и уверенности в своем блестящем будущем, то ли потому, что их очень любили в детстве. А может, всего понемногу… Дельфина была женщиной, которую хотелось слушать, с которой хотелось общаться; она обладала мягкой, отнюдь не навязчивой харизмой. Будучи дочерью преподавательницы-филолога, она, можно сказать, с пеленок жила в литературе. И в детстве ужасно любила изучать проверенные матерью школьные тетрадки; ее восхищали исправления, сделанные красными чернилами, и она старалась покрепче запомнить ошибки или неудачные обороты, чтобы избегать их самой.

Сдав экзамены на степень бакалавра, Дельфина уехала в Ренн и поступила там на филологический факультет университета, но вовсе не потому, что решила стать преподавателем. Ей хотелось работать в области книгоиздания. Во время летних каникул она старалась устроиться стажером в какое-нибудь издательство, на любую должность, которая помогла бы ей попасть в литературные круги. Она очень скоро поняла, что не способна писать сама, но это ее вовсе не смущало: она хотела совсем другого – работать с писателями. Никогда не забудет она священного трепета, охватившего ее при первой встрече с Мишелем Уэльбеком. У нее тогда была стажировка в издательстве «Файяр», где он опубликовал свою «Возможность острова». На какое-то мгновение Уэльбек остановился рядом с ней, но не для того, чтобы рассмотреть, а, скажем так, чтобы принюхаться. Она пролепетала: «Здравствуйте!» – ответа не последовало, но даже этот мимолетный эпизод запечатлелся в ее памяти как самая содержательная беседа.

В следующие выходные Дельфина приехала повидаться с родителями и чуть ли не целый час взахлеб рассказывала им об этом, в сущности, пустяковом эпизоде. Она безмерно восхищалась Уэльбеком и его потрясающим чувством романа. Ее раздражала бурная полемика по поводу его творчества и то, что критики недостаточно горячо хвалят язык его книг, заложенные в них отчаяние и юмор. Она говорила о писателе так, словно они были знакомы всю жизнь, словно тот простой факт, что они столкнулись в коридоре издательства, давал ей возможность глубже, чем кому бы то ни было, постичь дух его творчества. Одним словом, она была в экстазе, и родители поглядывали на нее с добродушной усмешкой: в конце концов, они приложили немало усилий, чтобы воспитать в дочери именно такие качества – готовность оценить чужой талант, умение постигнуть смысл произведения, восхититься его красотой, – и в этом они, кажется, преуспели. Дельфина проявила способность улавливать скрытые импульсы, делающие текст живым, органичным. И по мнению всех, кто встречал девушку в тот период, ее ожидало блестящее будущее.

Пройдя стажировку в издательстве «Грассе», она была принята на работу в качестве младшего редактора – в порядке редкого исключения: юнцов здесь обычно не брали. Но всякая удача – дитя подходящего момента: Дельфина появилась в издательстве как раз в тот период, когда руководство решило омолодить и феминизировать свой контингент. Девушке доверили работу с несколькими авторами (разумеется, не с самыми маститыми), а они были счастливы сотрудничать с такой юной издательницей, готовой заниматься их произведениями со всей пылкой энергией неофита. Также ей поручили просматривать, в свободное от основной работы время, рукописи, присланные самотеком. Именно Дельфина стала инициатором публикации первого романа Лорана Бине «ННhН»[9] – потрясающей книги об эсэсовце Гейдрихе. Наткнувшись на этот роман, она бросилась к гендиректору «Грассе» Оливье Норá и стала умолять его как можно скорее прочесть рукопись. Ее энтузиазм принес богатые плоды: они успели подписать договор с Бине до того, как издательство «Галлимар» сделало ему такое же предложение. Через несколько месяцев книга получила Гонкуровскую премию «За первый роман», а Дельфина Десперо заработала прочный авторитет в своем издательстве.

Прошло еще несколько недель, и ее снова постигло внезапное озарение: она открыла для себя первый роман юного автора Фредерика Коскá «Ванна» – историю о подростке, который отказывался выходить из ванной комнаты. Дельфину буквально очаровала эта книжка, веселая и вместе с тем меланхоличная. Ей не составило большого труда заразить своим энтузиазмом редакционный совет. Этот роман очень напоминал гончаровского «Обломова» или «Барона на дереве» Итало Кальвино, однако его эстетика отказа от общения с окружающим миром имела вполне современную форму. Главное отличие заключалось в том неоспоримом факте, что в наше время, при наличии компьютерной информации, поступающей со всех концов света, с ее видеорядом, социальными сетями и прочим, каждый подросток может узнать о жизни все, не выходя из дома. Тогда какой смысл покидать ванную?! Дельфина могла рассуждать об этом романе часами. Она сразу же зачислила Коска в юные гении. К этому ярлыку она прибегала крайне редко, несмотря на готовность восхищаться всем и вся. Однако следует уточнить еще одну подробность: она мгновенно поддалась обаянию самого автора «Ванны».

Они встречались много раз еще до заключения договора, сначала в «Грассе», потом в кафе и, наконец, в баре большого отеля, чтобы обсудить роман и условия его публикации. Сердце Коска взволнованно трепетало при мысли, что его произведение скоро увидит свет: сбывалась заветная мечта – увидеть свое имя на обложке книги. Он был глубоко убежден, что тогда-то и начнется его настоящая жизнь, а пока этого не случилось, он всего лишь утлое суденышко, плывущее по воле волн, дерево без корней. Беседуя с Дельфиной, он восхвалял ее познания, – она и впрямь отличалась широчайшей эрудицией. Они сравнивали свои литературные пристрастия, но никогда не затрагивали личные темы. Издательница горела желанием узнать, есть ли в жизни ее нового автора какая-нибудь женщина, но, разумеется, не позволила бы себе прямо спросить его об этом. Она, конечно, пыталась разузнать это всяческими обходными маневрами, но потерпела фиаско. В конечном счете первым осмелился Фредерик:

9

Лоран Бине (р. 1972) – французский писатель. «HHhH» – немецкая присказка времен Третьего рейха: «Himmlers Hirn heißt Heydrich» («Мозг Гиммлера зовется Гейдрихом»). Рейнхард Гейдрих (1904–1942) был самым страшным человеком в кабинете Гитлера, одним из идеологов холокоста.