Дегустатор боли

— Тэхен… Последний раз прошу. Я не хочу оставаться врагами и пришел со всем уважением помириться, — Ричард протянул мне руку.

Сначала я посмотрел на его руку, которую надо было пожать, затем на него самого и, не проронив ни слова, захлопнул дверь прямо перед носом придурка. Крайне неуважительно с моей стороны, но справедливо. Этот мудак пытался изнасиловать Монику, побил меня и думает, что сказав простое «извини», загладит вину? Не так-то просто, дорогой Ричард.

— Ты еще пожалеешь об этом, Тэхен! — крикнул он уже за дверью.

Я, кажется, даже не расслышал этих слов и спокойно вернулся за стол. Моника сидела с опущенными глазами, Саманта же явно ждала объяснений. Она не знала, кто этот парень, не понимала, зачем он пришел, зачем извинялся и почему я был с ним так груб. Объяснять, что Ричард грязно облапал ее дочь и ввязался в драку со мной, не хотелось, но и молчать я не мог.

— Ничего серьезного, — я попытался с улыбкой успокоить Саманту. — Повздорили чуток с парнишкой.. Всякое бывает.

— А причем тут моя дочь?

— Он полез не туда, куда стоит, и я доступным языком объяснил, что так делать нельзя, — я с самым умиротворенным видом доложил себе салат и окинул взглядом милых дам. — Кому-нибудь добавки?

***

Перед сном я, как обычно, лежал в своей кровати и читал книгу. Уж больно завлекла меня история гениального ученого Фауста и Мефистофеля. Я фантазировал, за что бы сам смог продать душу, будь у меня такая возможность. Как я рассуждал ранее, мне хотелось бы много-много денег: я бы покупал все, что душе и телу угодно, перевез бы Монику из Ливерпуля в Лондон, обзавелся бы квартирой, машиной, не учился бы и не работал. Вот это была бы жизнь… Только из-за своего тщеславия я совсем забыл о таких важных вещах, как простое человеческое счастье, здоровье и последнее, что может спасти это прогнивший мир, — чистая любовь.

Любовь мне не была нужна, со здоровьем был полный порядок, ну а счастье я находил в таких вещах, как выпивка, вечеринки, девчонки и полная свобода от обязательств. Как же я ошибался… Тогда я еще не подозревал, что только светлая любовь смогла бы изменить меня в лучшую сторону, что важнее здоровья нет ничего на свете и счастье не в алкоголе и доступных девицах, а в том, чтобы жить в гармонии с собой и окружающим миром, делать что-то хорошее, чтобы очищаться изнутри, помогать людям и не сеять зло. Я понял это слишком поздно, ну а в те минуты, когда я лежал с книжкой в руках, я думал совсем иначе.

Дверь в мою комнату открылась. Это была Моника. Я удивился ее визиту, но мое удивление было очень даже приятным. Отложив книгу на грудь, я перевел все свое внимание на пришедшую ко мне девушку.

— Не спится? — задал я тупой, но естественный вопрос.

— Можно сказать и так… Мама ушла на свидание. Она была такая красивая и счастливая сегодня, — Моника мягко улыбнулась и, пройдя чуть глубже в комнату, присела на краешек кровати.

— Да, твоя мама вообще привлекательная женщина. Была бы она еще хорошей матерью и хозяйкой…

Мон осуждающе на меня посмотрела, намекая, чтобы я прикусил свой язык и не смел так выражаться о ее матери, что я, собственно, и сделал. Поджав губы, я кивнул головой, поднимая руки так, словно сдавался перед противником.

— Она хорошая мать, Тэхен, просто у нее свои причины, по которым она такой стала, и ты о них знаешь.

— Да-да, знаю… Больше не буду так говорить, — беспрекословно согласился я, отложив книгу.

— Тебе, наверно, совсем тут скучно? Вспомнить, как ты жил до переезда ко мне и как сейчас… — девушка горько усмехнулась. — Если что, я тебя не держу. Ты можешь гулять, развлекаться. Как видишь, вечеринки у нас тоже устраиваются.

— Я знаю. До сих пор ощущаю на себе последствия прошлой ночи, — хмыкнув, я заелозил под одеялом, чтобы сесть и оказаться ближе к Монике. — Мон, что с тобой происходит на самом деле? Доктор намекнул, что дело совсем не в нервной системе. Ты меня обманула?

Моника сначала то ли удивленно, то ли испуганно смотрела на меня, но не выдержав моего любопытного взгляда, отвела глаза в сторону. Я попал в точку — она соврала, и ей было стыдно передо мной. Раскусить ее оказалось не так уж и сложно, но моя задача состояла совсем не в этом. Я поставил перед собой цель не уличить ее во лжи, а узнать, в чем же заключается страшная правда. Мне хотелось услышать истину, какой бы она ни была, но девушка молчала. Она ни в какую не хотела до конца открываться мне, будто чего-то боялась, но чего именно? Неужели все настолько плохо? Такими темпами я придумаю в своей голове кучу бредовых вариантов и сойду с ума.

— Мон? — позвал я ее, но девушка не отзывалась, испепеляя взглядом стену. — Моника? Давай поговорим нормально? Расскажи, в чем дело. Тебя не могли просто из-за нервного приступа так долго держать в больнице. Даже меня, с моими ранами и вывихами, отпустили быстрее. Выкладывай.

Она решила пойти на хитрость и использовать чисто женское оружие, которое действовало безотказно: потянувшись ко мне, Моника нежно поцеловала меня в губы, заставив весь мой здравый, трезвый ум улетучиться куда-то далеко-далеко. Поцелуй был настолько чувственный, ласковый, что я позволил себе вольность и захотел задействовать свой язык, но как только девушка ощутила его, тут же отстранилась.

— Еще не время знать всю правду, — обронила она, прикоснувшись к моей руке. — Доброй ночи, Тэхен.

— Тебе обязательно уходить? — я сжал пальцами ее запястье и легко, почти невесомо, поцеловал Монику в губы. — Останься.

Но она не ответила. Она молча встала, окинув меня странным взглядом, и покинула мою комнату, оставляя меня на съедение мыслям, догадкам и пугающей неизвестности. И этот поцелуй… Никогда прежде я не чувствовал такого тепла, такой нежности. Никогда прежде меня так не целовали. Все было пропитано животной страстью, похотью, необузданным желанием утолить плотские желания, но губы Моники были совсем другими. Они не были пропитаны развратом, они несли нечто ангельское и сладкое. Хотелось испить этот нектар до конца и умереть от переизбытка пушистой неги, которая укроет тебя воздушным одеялом. Спокойствие — вот что я ощутил после волшебного поцелуя. Я удивлялся сам себе. Когда я только успел стать таким романтиком, чтобы рассуждать в подобном русле? Эта девушка точно творила со мной невероятные вещи.

***

Уснул я ближе к двум часам ночи. Для меня это было рано, но что еще оставалось делать? Читать больше не хотелось, идти на улицу было слишком лень, поэтому я завалился на боковую. Первые полчаса я никак не мог уснуть — все ворочался из стороны в сторону, воображая в голове не совсем хорошие картинки, — но с горем пополам все-таки заглянул в гости к Морфею, который нехотя принял меня в свои покои.

И опять этот идиотский сон… Честно говоря, я заебался видеть себя врачом, пусть и во снах. Ким Тэхен врач — это то же самое, что и Чон Чонгук балерина — вещи совершенно несовместимые. На этот раз я как раз разговаривал со своим лучшим другом, все еще стоя в дурацком белом халате, и слушал о его невесте, которая оказалась какой-то знаменитостью. Привидится же такое. Но и на этот раз досмотреть сон до конца мне не удалось: проснувшись под утро от колющей боли в сердце, я сонливо разлепил глаза и уставился в стену напротив. Похоже, организм дал слабину и намекнул, что устал терпеть мой отвратный образ жизни. Пора бы остепениться и дать себе восстановиться, иначе я рискую развалиться через годик-другой.

Я быстро перевернулся на правый бок, чтобы избавить сердце от лишней нагрузки, и сматерился себе под нос. Не хватало только с сердцем проблем… И так все тело трещало по швам на мелкие кусочки, так еще и внутренние органы дали слабину. Если так дальше будет продолжаться, не пройдет и пяти/десяти лет, как я состарюсь, поседею и буду торчать дома с радикулитом.

Может, в доме найдутся нужные таблетки? Сердце никак не желало успокаиваться и с каждым моим вздохом кололо, тянуло и сжималось все сильнее. Монику беспокоить мне не хотелось, Саманта вряд ли вернулась домой, поэтому пришлось самому рыскать по дому в поисках необходимого лекарства, которое утихомирило бы то, чего, по мнению большинства девушек, у меня не было.