Время учеников 1

Они правильно сделали, что прилетели сюда на вертолете. Во-первых, с воздуха все было лучше видно, а во-вторых, на машине они бы просто не проехали. Сколько нагнали войска в район Лагеря? Дивизию? Две? Корпус? Может быть, армию? И плюс все те, кто прибыл сюда два дня назад. И плюс вся гу– бернская полиция. И плюс огромная ударная бригада СВПВ. Зе– ваки, демонстранты, тайные агенты – словом, мирные жители стояли толпами вдалеке, в основном на некогда травянистых, а сейчас абсолютно голых, высохших склонах холмов вокруг. Все посты на территории Лагеря были оставлены солдатами. Бараки бедуинов притихли, затаились, ни одна живая душа не появля– лась оттуда, и даже свет в окнах не горел. Смеркалось. Все чего-то выжидали. Приказа штурмовать? Активных действий со стороны противника? Или просто у моря погоды?

Дождались, кажется, последнего. Между тремя рядами ко– лючей проволоки и темными зданиями обозначилось какое-то ше– веление. Ветер гнал по земле пыль и колючки, закручивая их, взвихривая, поднимая все выше в воздух, все выше, выше, все более толстыми столбами – не только пыли, но и песка, и кам– ней. Это были уже настоящие смерчи, десятка два высоких мо– гучих спиралей, жутких крутящихся веретен, танцующих вдоль всего периметра. Наконец один смерч, разрывая проволоку, вы– шел за ограждение, подкрался к танку, окутал его, словно гу– сеницу, коконом, приподнял и поставил на место. Будто живое разумное существо, он вернулся в Лагерь (только что не стал забор ремонтировать!), и монотонное кружение всех смерчей по периметру продолжилось.

Это была демонстрация силы. Внушительная демонстрация. Но и после нее ничего не произошло.

Виктор вдруг заметил, что Фарим переговаривается по ра– ции. Слышно было отвратительно, Фарим ругался все громче и наконец рявкнул:

– Где самолеты?!!

И в тот же миг раздался оглушительный рев над их голо– вами. Три тяжелых бомбардировщика, летящие клином, заходили в пике над Лагерем. Виктор закрыл глаза. И в ту же секунду открыл их снова, потому что рев внезапно смолк. Нет, это бы– ла не глухота, остальные звуки остались: голоса в кабине вертолета, скрип сидений, писк в наушниках. Это было пример– но так, как если бы кто-то нажал на пультике телевизора кнопку «MUTE»: мол, дурацкое кино, слишком шумное, разгова– ривать мешает, а посмотреть можно. Посмотреть было на что: бомбардировщики зависли в воздухе, гордо задрав острые носы к небу, как памятники самим себе. Экипажи их катапультирова– лись, и шесть оранжевых парашютов расцвели над лагерем, как шесть заходящих солнц. Они опускались медленно-медленно, и ветер относил их вон от Лагеря – за колючую проволоку, за вторую, за третью линию оцепления.

Очевидно, не только они четверо из своего вертолета, но и все остальные завороженно следили за этим медленным паде– нием. Потому что, когда наконец все шесть летчиков одновре– менно коснулись ногами земли, кто-то все-таки дал команду на штурм.

Грянула чудовищная канонада.

– На землю! Быстро! – скомандовал Фарим.

– Конечно, на землю, – согласился пилот, – у меня все равно через минуту топливо кончится.

И тут Виктор обнаружил, что вертолет, так же как и те бомбардировщики, висит в воздухе просто на честном слове, а двигатель заглох, потому что топлива давно уже нет. Однако лопасти вращались с прежней скоростью, и вертолет послушно опустился.

Фарим, совершенно как безумный, вылетел наружу и при– нялся палить в белый свет, как в копеечку. Селена вышла спо– койно, даже слишком спокойно, потухшая какая-то, безразлич– ная ко всему, подошла к колючей проволоке, приладила поудоб– нее автомат и выпустила всю обойму прицельно по гласному корпусу. По тому, что называлось когда-то главным корпусом. Теперь это были просто дымящиеся руины.

Снаряды, бомбы, гранаты, пули уже почти стерли в пыль весь комплекс зданий на территории бывшего Лагеря, когда расстрелянная, пышущая жаром, похожая на только что застыв– шую лаву земля треснула и из этого циклопического разлома полезло что-то огромное, круглое и светящееся. Он о выплы– ло наружу и оказалось просто голубой сияющей сферой – этакая шаровая молния , метров пятидесяти в диаметре.

Голубой шар медленно поднимался, а люди уже не могли остановиться и стреляли теперь по нему изо всех видов ору– жия, хотя уж это-то была явная бессмыслица.

Виктор пригляделся и понял: все эти люди просто не мо– гут не стрелять. Некоторые переставали жать на гашетку, и тогда пули вырывались из стволов самопроизвольно, а голубой шар пожирал их – он, видимо, просто подзаряжался таким обра– зом. Оружие, переставшее стрелять или брошенное, тут же уст– ремлялось по воздуху в сторону шара и исчезало в его мерцаю– щей глубине.

Виктор достал свой пистолет, поднял руку и раскрыл ла– донь. Так выпускают на волю птиц, подумал он. Пистолет вспорхнул и умчался в голубую высь. Как это было здорово!

А шар уже поднялся слишком высоко, чтобы в него можно было попасть из какого-нибудь оружия, он уже съел все танки и самолеты, все зенитки и гаубицы. И полыхал теперь еще яр– че, и вокруг сделалось светло как днем. А Селена плакала, она уже все поняла, но не хотела отпускать свой автомат, у нее еще остался последний патрон в патроннике. И Виктор ска– зал ей:

– Ну выстрели, выстрели в него!

И она выстрелила, и бросила вверх свое оружие – ему, победителю, в подарок, и зарыдала совсем громко, как обижен– ный ребенок, свалившись Виктору на грудь.

А шар поднялся совсем высоко, превратился в точку, по– том в яркую молнию, и грянул гром – настоящий, нормальный, земной гром. А небо к этому моменту уже все заволокло туча– ми, никто и не заметил, когда это произошло. Но теперь хлы– нул ливень. Хлынул на землю, не знавшую его больше двух лет. Бурные потоки воды бежали по растрескавшейся земле, наполня– ли канавки и ямы, впитывались в истомившуюся почву. И люди совершенно обезумели от радости. Они принялись раздеваться, прыгать и плясать под дождем, и петь песни. А некоторые, раздевшись полностью, даже стали заниматься любовью. И это было не безобразно, нет, – это было символично и красиво, как в каком-то старом забытом американском фильме на тему «Make love, not war!».