Время учеников 1

– не таким уж обоснованным, а последствия – не такими уж неприятными, как это виделось вначале. Человечество узнало о люденах, переболело этим своим знанием, рассталось с ними – и уцелело. В сущности, иначе и быть не могло, пишет автор: обитатели тихого водоема вряд ли станут долго убиваться о своей участи из-за одной навсегда покинувшей родной пруд ля– гушки, пусть и наделенной многими новыми свойствами н умени– ями. А если кого-то такая аналогия задевает, то можно сфор– мулировать то же самое по-иному: сотни и даже тысячи люденов со всеми своими сверхъестественными возможностями – сила, слишком несоизмеримая с мощью многомиллиардного человечест– ва.

Все в порядке. Людены ушли. Человечество осталось. Но ведь и Странники остались тоже!

Пропорция отбора оказалась невероятно удачной для нас, землян: число обладающих третьей импульсной системой безмер– но далеко даже от одного процента потенциальных Странников на Саракше, не говоря уже о подавляющем большинстве социумов Пандоры или Надежды. Оставшихся настолько много, что уходя– щие почти незаметны. Так-то оно так. Но не рано ли мы раду– емся? Не рано ли забыли мы о дремлющих в наших организмах других системах, терпеливо ждущих, когда их активирует… Что? Или кто? Естественный ход эволюции человека? Непредска– зуемая цепь взрывных мутаций? Или нам снова раз за разом предстоит еще проходить через умело подготовленное кем-то сито?

Этими вопросами без ответов заканчивается книга. Чита– тель, осиливший «Всплеск в тишине» до конца, остается в не– которой растерянности. Что перед ним? Крепко сколоченная мистификация? Своеобразная притча о последствиях равнодушия и нелюбопытства? Или все же рассказ о действительных событи– ях и реальных тревогах? Я и сам не могу ответить уверенно – мне попросту не хватает ни знаний, ни доступной информации.

А впрочем, надежда получить точный ответ есть. В следую– щем году, как это положено делать по прошествии ста лет, должна быть предана гласности вся закрытая ранее информация КОМКОНа-1 по Тагоре, затем придет черед и других старых ар– хивов с истекшим сроком секретности. И если реконструкции найдут подтверждение… Если решатся заговорить оставшиеся еще в живых бывшие сотрудники Галактической Безопасности… Что ж, тогда мы, возможно, все узнаем наверняка. Правда, еще до этих пор в любой момент подтвердить сказанное в книге мо– гут ее главные действующие лица – Странники.

Кстати, я совсем забыл пояснить: по-английски псевдоним автора тоже означает «Странник»…

Саратов 93, сентябрь-декабрь 96, февраль

АНДРЕЙ ЧЕРТКОВ

Неназначенные встречи

Признаюсь честно: сев за компьютер, чтобы написать пос– лесловие к этой книге, я привычно возложил длани на клавиши, взглянул на чистый еще экран монитора и… совершенно неожи– данно для себя испытал чувство полнейшего ступора. Несколько лет подряд говорил я об этой книге – приватно и прилюдно, по телефону и даже по компьютерной сети; я разъяснял замысел сборника, основные принципы и критерии отбора произведений; я убеждал, уламывал, уговаривал, аргументировал и спорил. А вот теперь – я просто не знал, о чем надо (а также можно и стоит) писать!

О том ли, что книги Стругацких – это не просто великолеп– ная литература, это целый кусок жизни десятков и сотен ты– сяч, быть может, даже миллионов людей?

О том, что книги Стругацких учили читателей жить согласно афористично сформулированным нравственным императивам: «там, где царствует серость, к власти приходят черные», «думать – не развлечение, а обязанность», «работать интереснее, чем развлекаться», «жизнь дает человеку три радости – друга, лю– бовь и работу», – и многим-многим другим?

О том, что вся современная отечественная фантастика (та, которая имеет право называться литературой) вышла из «шинели Стругацких» – из «Стажеров» и «Полдня», «Понедельника» и «Пикника», «Улитки» и «Миллиарда», – и что целое поколение отечественных фантастов отнюдь не случайно считает Стругац– ких своими Учителями?

О том, что великие художники Стругацкие, отсекая из своих замыслов, как из глыбы, мрамора, все, что по их мнению было лишним, оставили за «открытыми финалами» своих повестей ве– ликое множество нераскрытых загадок, незавершенных сюжетных линий, не прослеженных до конца человеческих (и нечеловечес– ких) судеб?

О том ли, наконец, что из любого правила есть исключения, и ставшее в последнее время жупелом заграничное словечко «сиквел» («продолжение») далеко не всегда означает откровен– но второсортную, коммерческую халтуру – особенно если пишет– ся такой снквел «не корысти ради», а из любви и уважения?

Так ведь обо всем об этом – и куда лучше и доходчивее ме– ня – написали в своих вступлениях авторы включенных в сбор– ник произведений, а о том, о чем умолчали они, сказал Борис Натанович Стругацкий в своем предисловии.

Тем временем дни шли, срок сдачи книги в типографию неу– молимо приближался. Я принимал редактуру, проверял корректу– ру, просматривал иллюстрации и элементы оформления, а по но– чам, тупо уставившись в по-прежнему первозданно чистый эк– ран, все пытался связать воедино ускользающие мысли. Лишь тогда, когда времени осталось совсем ничего, – пришла, нако– нец, спасительная идея, выручавшая прежде многих и многих: если не знаешь, о чем написать, пиши именно об этом.

Так родилась первая фраза этого послесловия. А затем – затем пришло в голову и название: я позаимствовал его у мно– гострадальной книги Стругацких, мариновавшейся в издательст– ве «Молодая гвардия» с 72 по 80 год. И сразу все стало пре– дельно ясно. Я понял, о чем можно, нужно и стоит писать – а именно о том, как создавалась эта книга. Книга, о которой я мечтал с самого детства. Книга, ставшая для меня своеобраз– ной «неназначенной встречей». Или, точнее, одной из.

Странным образом все узловые события –моей жизни оказа– лись связаны со Стругацкими. С полным основанием берусь ут– верждать: их творчество стало той «рукой судьбы», что безо– шибочно провела меня через минное поле случайностей*. Право слово, есть в этом что-то мистическое.