Страница 23 из 69
Император бросился вперёд по тоннелю к мчащейся стальной змее, всё ускоряя бег. Пробежав от Арны метров тридцать, Нэпэл приблизился к надвинувшейся на него кабине; оттолкнувшись от земли, пробил лобовое стекло и, врезавшись в машиниста, растёр его о переборку.
Нэпэл выхватил из-за спины два меча и распахнув ударом ноги дверь, ворвался в салон, где сидели не ожидавшие нападения солдаты. Вихрем пронёсшись по вагону, Император срубил головы нескольким воинам. Ворвавшись в следующий вагон, Нэпэл пробежал по стенке вагона, выдавливая ногами стёкла, — посреди прохода стояли, держась за поручни, воины, — прорезал кожу на шее каждого ровно на сантиметр вглубь, приземлился на ключицы солдата, пробив ему грудь шипастыми каблуками, впрыгнул в третий, последний, вагон. Смяв бешеным натиском целый отряд, Нэпэл оказался лицом к лицу с генералом Беллором.
— Прощай, отступник!
Мечи в руках императора заработали с такой скоростью, что трудно было уследить за расплывающимися лезвиями.
Выбив заднюю дверь, он успел схватить Арну за плечо и затащить внутрь поезда.
Император не спешил снимать повязку с её глаз: ни к чему ей видеть, как генерал Беллор сползал на пол вагона, распадаясь маленькими кубиками — ребро каждого не больше сантиметра.
— У тебя такие глазки, у тебя такой носик, у тебя такой ротик, у тебя такие губки… — нежно шептал он, лаская её. — Я так люблю тебя. Я не могу без тебя… Моя милая Арнушка…
— Я не люблю тебя…
— Я люблю тебя так сильно, что моей любви хватит на нас обоих!
Нэпэл опустил руки на талию любимой, большими пальцами приспустил сначала юбку, а потом и трусики. Одним резким движением расстегнул брюки. Арна выгнулась всем телом, прижимаясь лоном к торсу Нэпэла, по телу её катились волны сладострастия. Она откинулась насколько можно, запрокинула голову, бессвязно лепетала что-то нежное. Император поддерживал её под ягодицы, то притягивая к себе, то отпуская. Арна едва не задохнулась от нахлынувшего оргазма, и Нэпэл прижал её к себе, уткнувшись лицом ей в шею, шептал ещё что-то, и целовал, целовал…
Машинист поднял руку и снял кусок отваливающегося скальпа с единственного уцелевшего глаза, державшегося на одних мягких тканях. Второй лопнул и вытек. Пальцы с трудом слушались — месиво из костей не составляло хорошую основу для живой ткани. Правое плечо было буквально размазано о переборку вагона, превратилось в однородную кровавую кашу. Края рёбер загнулись внутрь, проткнув лёгкие, упёрлись в сердце. Машинист дотянулся до стоп-крана, — глаз не удержался в орбите в выпал совсем, — и, зацепив рычаг, потянул вниз, — третье сверху ребро вдавилось в правый сердечный желудочек, — после чего вновь потерял сознание. Поезд начинал тормозить.
Поезд начинал тормозить. Император подождал, пока шпалы не перестанут сливаться в единую серую полосу и взяв Арну на руки, шагнул из дверного вагонного проёма в тоннель. Приземлившись на правое колено, — удар отозвался болью во всём теле, — Нэпэл вскочил и направился в боковой проход, держа Арну на руках, — пассажирский состав уже догонял останавливающийся бронепоезд.
Посчитав, что они ушли достаточно далеко Нэпэл, расстелив на полу бронеплащ, аккуратно уложил Арну и сам примостился рядом, уткнувшись носом в её маленькое округлое плечо.
Технолог военного завода Ньюлэм сидел в кресле пассажирского поезда, мчащегося глубоко под фундаментами городских кварталов. Он возвращался домой, в уютный кондоминиум; тяжёлый рабочий день никак не располагал к посещению вечернего спектакля в Императорской Опере. Хотя сегодня там вновь блистает великолепная Силье, в «Архаичном проклятии», второй части легендарной пенталогической death-оперы «Архаика». Как давно он не слышал знаменитый вокал актрисы…
Внезапно резкое торможение вдавило его в кресло; человека, сидящего напротив подперев голову рукой, наоборот, бросил вперёд; острые ногти прорезали щеку, дёсны, упёрлись в носовые хрящи, сминая их. Локоть, поставленный на ручку сиденья, треснул; кости предплечья, прорезав кожу, ткань одежды и мягкую обивку, заскребли о металлическую основу кресла. Кровь из перерванных вен брызнула в лицо и на одежду Ньюлэму; он еле успел выставить ноги навстречу летящему в него пассажиру с порванной щекой. Оттолкнув его вбок, отделавшись лишь лёгким вывихом правой ступни, рабочий с ужасом наблюдал, как установившаяся на считанные секунды невесомость оторвала пассажиров от их кресел, и они барахтаются в воздухе; ещё крепче вцепился в боковинки сиденья. Когда сила тяжести вернулась, пассажиры врезались в стенки вагонов; кто-то столкнулся друг с другом в воздухе, разбрызгивая внутренние жидкости. От сильнейшей перегрузки у технолога лопнула щека, треснула грудинная кость; он успел зажмурить веки и вновь отделался лишь лёгкими баротравмами глазных яблок.
Затем последовала серия мощных взрывов, идущих от первого вагона, влетевшего в хвостовую часть бронепоезда.
Наверх, в город, из вентиляционных шахт ударили столбы огня, высоко подбросив решётки.
Кресло с технологом сорвало взрывом и бросило в потолок; прямо перед ним разверзлась рваной дырой обшивка, кресло выбросило наружу. Отскочив от свода тоннеля, оно вновь ударилось о крышу следующего вагона и отлетело на обочину дороги, в боковой проход.
— И бывает же такое!.. — прохрипел Ньюлэм, сплёвывая кровь, с трудом поднимаясь с кресла, когда отброшенная ударной волной стальная балка пробила ему грудь.
…Мрачное, величественное, серое здание, сложенное из огромных, необтёсанных каменных блоков. На площадках вокруг устремлённых в небо шпилей, пронзавших нависавшие низко над землёй тяжёлые серые облака, сгрудились стаи гранитных химер. Проёмы, затянутые огромными полотнами паутины, плотной, удушающей, — там, где должны быть разноцветные, яркие витражи. Но так даже лучше, — что может быть изображено в таком месте? Лучше не видеть…
Нэпэл стоял перед высокими стрельчатыми воротами готического собора.
«Где я?», подумал Император.
Неведомые строители древности поставили собор посреди бескрайней серой равнины, над которой зависло чёрное солнце.
«Это сон!», догадался он.
Через веко химеры пробежала тонкая трещинка, каменная скорлупка отвалилась, обнажив красное глазное яблоко. Ещё одна трещина прошла по клюву твари, посыпалась каменная крошка. Хищная птица раскрыла клюв и пронзительно заклекотала. От этих звуков всё новые трещины начали прорезать камень, сковавший тварей. Полностью освободившиеся от гранитного плена твари поднимались в воздух и сбиваясь в тучу, кружили вокруг шпиля. Когда их собралось достаточно, они обратили внимание на Императора.
Нэпэл всем телом навалился на тяжёлую дверь, отодвинул её ровно на столько, чтобы заскочить внутрь. Ворота с грохотом захлопнулись позади него, оставив летучих тварей виться снаружи.
Перед грубым каменным алтарём стояли две фигуры рука об руку. Император узнал их сразу. Одна была девушкой в чёрном пышном платье. Рядом с ней стоял мужчина в расстёгнутом бронеплаще, под ним виднелся чёрный мундир. Такой же, как и на нём, только серебряные нашивки, — мёртвые головы, стилизованные крылья и мечи, скрещенные друг с другом, — будто потускнели, окислились в воздухе собора, пропахшего тленом. Император заглянул мужчине в лицо, — и словно посмотрелся в зеркало. Люди застыли, будто время в соборе остановилось.
Высоко на балконе, справа от них, виднелась ещё одна фигура, словно вылепленная из пепла, её Император заметил не сразу, вокруг лица клубился мрак. В руке, повисшей вдоль тела, был короткий арбалет.
«Враг!.. Я отправлю тебя к праотцам! Тебе не помешать нам!», крикнул Нэпэл, подняв лицо к балкону.
Резкий порыв ветра распахнул двери, вбросил внутрь клочья паутины. Лицо врага стало рассыпаться в прах, тотчас же подхватываемый вихрем. Фигуры новобрачных сохранились, будто им ничего не могло повредить. Туча химер, одновременно ворвавшихся в собор и через стрельчатые ворота, и через пустые проёмы окон, накрыла и поглотила императора…