Маргаритка

Но тут уже вмешалась Олеська.

- Чтобы наша мама спала на старой чужой кровати? - заявила она. - Я сама куплю новую мебель.

Ирине Васильевне пришлось подчиниться первой невестке. Зато сколько радости было Олеське, когда эту мебель собирали и расставляли. Ирина Васильевна соглашалась во всем с женой старшего сына. Олеська хотела чего-то необычайного, она готова была привезти даже дизайнера, но Маргаритка сказала:

- Не дури, подружка. Хочешь сделать маме приятное, вместо дизайнерского оформления повесь на стену ковер, вон с березами купи, а на пол положи паласы, толстые и немаркие. Вот тогда Ирина Васильевна будет довольна.

Маргаритка невольно копировала дом своих родителей в Трепаловке, где прошло ее детство. Олеська внимательно слушала, соглашаясь.

- А шторы сама не покупай. Возьми с собой в магазин Ирину Васильевну. И тебе развлечение, и маме забота. Потом приволоки откуда-нибудь швейную машинку, пусть Ирина Васильевна сама сошьет занавески.

Олеська послушалась. Этим она занималась тогда, когда мать Олега перебралась в отремонтированный дом. Олеська без конца приезжала туда, все благоустраивала жилище. А швейную машинку она купила. Объяснила причину покупки мужу очень доходчиво и просто:

- Пеленки надо будет сшить, Олежек. У мамы есть целый рулон настоящего ситца. Она говорит, что купила его лет десять назад. Такого ситца сейчас уже в продаже нет. Настоящий. Без синтетики. Мама сказала: надо на пеленки его пустить. Я согласна. Едем за машинкой.

И в уголке нового жилища Ирины Васильевны на небольшом столике примостилась электрическая швейная машинка.

Ирина Васильевна посмеивалась, но ей были приятны эти заботы. Эти заботы и помогли привыкнуть пожилой женщине к новому месту жительства. Старая кошка тоже одобрила новый дом. Сразу нашла дорогу на улицу и домой, оккупировала для спанья широкую спинку нового дивана, что стоял у батареи. Часто во дворе мелькал рыжий соседский кот, звал гулять новую квартирантку. Ирина Васильевна окунулась в привычную деревенскую жизнь. Убирала двор от листьев, зимой от снега, по весне заставила сыновей вскопать небольшой участок, посадила немного овощей, завела курочек, чтобы было о ком заботиться, Николай и дядя Петя срочно сколотили для них сараюшку, Ирина Васильевна хотела договориться с Агашей, бабушкой Надежды, чтобы купить у нее козочку. Но тут уж забастовал Олег.

- Никаких коз, - заявил он. - Даже и не думайте.

- Олежек,- засмеялась округлившаяся Олеська, - а вдруг у меня молока не будет? А так козочка будет, дочку нашу будем подкармливать.

- Козьим молоком? Ни за что! - ответил муж.

Тут уж захохотали все. Только Ирина Васильевна так и не поняла, над чем они смеялись так весело.

По выходным ей нередко подбрасывали Костика, сама Маргаритка предпочитала останавливаться у тети Кати, но мальчика брала и несла к бабушке. С ними обязательно шла и Светланка. Девочка, недолго думая, стала Ирину Васильевну звать бабушкой, что нравилось им обеим. Впоследствии маленькая соседка стала частенько забегать к матери Николая и без Маргаритки. Тетя Катя работала по сменам, порой ее не было дома весь день, раньше хорошо было: Маргаритка с Костиком жили у них, теперь стало пусто. Взрослые на работе, Наташка окончила школу, училась в Гр-ке, приезжала домой поздно, порой оставалась ночевать у Маргаритки. А Светланка не любила одиночества, к тому же бабушка Ира пекла такую замечательную запеканку, просто пальчики оближешь. Ирина Васильевна полюбила приветливую, разговорчивую девочку. А та что-то все трещала, рассказывала ей и школьные, и деревенские новости, провожала в магазин, знакомила с местными жителями.

Николай в деревне, как правило, весь день маячил у матери, все что-то подделывал в доме, говорил, что надо построить баню, но ночевать шел под бок к жене. Ирина Васильевна не обижалась: ведь совсем недавно поженились дети. Молодожены они еще, считала она. Да и спокойнее ей так. Во-первых, муж с женой должны быть вместе, во-вторых, Костик порой по ночам беспокойно спит, разбудит всех, потом Ирина Васильевна ворочается, никак уснуть не может. Пусть уж лучше он днем с бабушкой играет. Да и кроватки здесь у него нет. А малыш любит привольно раскинуться.

Олег как-то заметил, что после выходных брат прямо на глазах толстеет.

- Ты, Коль, вроде в деревне все что-то физически делаешь, а из деревни едешь на пять килограммов больше, - сказал он вполне серьезно.

- Все так, - ответил Николай. - Ем-то я сразу в двух домах: у матери и тещи. Два раза позавтракаю, два раза пообедаю, порой и поужинаю также. Нельзя никого обижать ни мать, ни тещу. Вот и стараюсь.

Тещей он называл тетю Катю.

Каждый вечер Николай с радостью и желанием спешил домой, потому что теперь у него был дом, свой, родной, настоящий, теплый и уютный. Как бы мужчина ни устал на работе, он знал, дома все у него будет хорошо, его там ждут. Ему навстречу метнется оживленная Маргаритка, скажет что-то вроде того: "Яликов, ты пришел? Я тебя очень люблю. Скажи, что и ты любишь свою Маргаритку!" И обязательно расцелует. А следом уже ползет важный барственный бутуз с радостной открытой улыбкой - сын Костик. И Николай спешит подхватить малыша на руки. Подкинет вверх, поймает. Костик зальется радостным смехом. И мама с папой хохочут без причины. Николай всей душой привязался к своему, так неожиданно появившемуся сыну, скучал по нему.

- Когда папку на ногах встречать будешь? - спрашивал он каждый день сына. - Пора начинать ходить.

Упитанный плотный Костик ни в какую не решался начать сам ходить. Мальчик научился стоять и стоял подолгу, очень любил, чтобы его водили за ручки, Маргаритка жаловалась, что у нее болят все бока уже. Костик отличался неимоверным любопытством. Стоило малышу куда-нибудь уползти и притихнуть, как Маргаритка иронично спрашивала:

- Что разбирает наш сынуля в этот раз: белье или книги?

Костик частенько открывал или шкаф, или выдвигал ящик комода и начинал оттуда все извлекать. Делал он это методично, не спеша, укладывая кучкой. Порой уставшая Маргаритка разрешала сыну распотрошить ящики. Один раз малыш добрался до инструментов Николая. Маргаритка для них выделила шкафчик в прихожей. В тот раз мальчик притих надолго, порой раздавалось его удивленное: "О-о-о", - или непонятный стук, это Костик доставал очередной инструмент. Николай сказал:

- Пусть поворочает, я после уберу, - и обнял Маргаритку.

В коридоре что-то гремело, падало. Все бы ничего, но от инструментов малыш перемазался, стал черным. Маргаритка, вышедшая проверить сына, обнаружила, что Костик сосет ручку у какого-то инструмента, на лице темные разводы, губки измазаны черным, про руки не стоит и говорить, она ахнула, потащила протестующего Костика отмываться. Николай убирал инструменты и смеялся:

- Строителем сын будет, как папа.

Но больше инструментов сыну не давал. Зато Костик обнаружил в кухонном столе крупы и высыпал все пакеты в большую кучу на полу, смешав рис, гречку и пшено. Маргаритка поохала, похохотала, все аккуратненько собрала и повезла крупу курам в деревню. А Николай сказал, что сын его, наверно, будет поваром, а не строителем.

Маргаритка! Жена Кольки Яликова! А иначе и быть не могло, так теперь думал Николай. Ему казалось, что любовь к этой худенькой веселой женщине жила в нем всегда, только он этого не понимал. А Маргаритка понимала. Вечером, когда засыпал Костик, Николай сразу же обнимал жену и говорил:

- Я соскучился. Я думал о тебе весь день.

Какой радостью вспыхивали глаза женщины.

- Наконец-то меня любит сам Колька Яликов, - отвечала она, обвивая его шею руками.

- И не чуток, - добавлял Николай. - Я, знаешь, как сильно люблю тебя!

Она была такая нежная, такая желанная. Николай порой думал, как он жил без своей Маргаритки столько лет, как он мог обнимать других женщин. Его Маргаритка самая лучшая для него жена и мама для маленького сына. Она все понимает, все выслушает, ее слова многое значат для Николая. И она ради него готова на все.