Дис

Наконец Антон с Люн немного отошли от этого первого шока и посмотрели на само существо, женщину, хозяйку черной сферы. Это была обыкновенная на вид женщина, эл, которая смотрела на них спокойно и приветливо.

— Проходите ко мне, уважаемые гости, — обратилась она к ним, сделав изящный жест. — К этим никчемным тварям, — она посмотрела на сидящих в клетках и на цепях, — не приближайтесь пока. Вам еще рано.

Тут она достала из-за пояса нечто похожее на длинный хлыст и изо всех сил ударила им элов, что находились ближе остальных к ней. Отчего те, вопреки ожиданиям, вновь застонали, а некоторые даже и завизжали от неописуемого восторга. Затем женщина плавно опустилась на дно сферы и предложила своим гостям, которые неотступно следовали за ней, боясь отчего-то отстать, присесть и отдохнуть. Антон с Люн отказались, поскольку все еще озирались по сторонам в немом удивлении. И теперь они уже разглядели не только самих измученных элов, что находились вокруг, но и нечто иное, куда более страшное. А именно части их тел, которые также были либо подвешены в воздухе, либо просто хаотично разбросаны по полу.

— Что это? — спросила дрожащим голосом Люн, в ужасе уставившись на окружавшие ее мертвые куски. — Я брежу?

— Нет девочка, — ответила ей женщина, вместо замершего в оцепенении Антона, — то, что ты видишь — счастье. Простое живое счастье, которого вы, насколько я понимаю, даже и близко никогда не испытывали. Посмотри на этих никчемных тварей, — женщина повела рукой вокруг, — неужели же ты думаешь, что я насильно удерживаю их здесь. Нет, конечно. Они вольны выбирать все, что им заблагорассудится. Они даже могут покинуть мою сферу в любой момент. Я позволяю им. «Я позволю вам!» — громко и как-то неожиданно крикнула женщина, обратившись уже к своим узникам. — Но они выбирают боль и страдание, потому что в них и скрыто самое глубокое, самое острое счастье, которое только доступно живым существам. Они и в клетках-то этих сидят лишь для того, чтобы еще сильнее мучится. А я дарю им это счастье, отчего они почитают меня за высшее существо. Они даже молятся мне иногда, как богу и просят о боли. Ну а я, в меру своих возможностей, дарю им эту боль. Я бью их, калечу, иногда даже травлю ядами. Отчего они страдают невыразимо. Но при этом и не убиваю их. И об этом они тоже меня просят, потому что смерть для них — горе. Ведь умерев, они не смогут больше мучиться, а значит и испытывать настоящее счастье. Они рождаются здесь в моей сфере и умирают. Они влюбляются иногда, но я каждый раз разрушаю их любовь, за что они всегда мне бывают очень благодарны. Единственное вот только, когда появляются на свет, они какое-то время не понимают меня и плачут от боли и страданий. Но очень скоро они умнеют и впредь уже никогда не жалуются, а наоборот просят. Поэтому мою сферу, — она вновь повела рукой, — вполне можно назвать сферой счастья, поскольку таких чувств как здесь, вы не встретите больше нигде.

Антон задумался: «А ведь действительно, если отбросить весь этот садистский бред, что она так старательно им сейчас пересказывает, то по факту получается, что она в общем-то и права, по-своему. И он действительно нигде не встречал настолько счастливых и преисполненных радостью лиц, как в этой жуткой сфере».

— Так что же, — продолжила женщина, — зачем вы пришли, уважаемые гости? — она почему-то исключительно вежливо обращалась к ним, — ведь что-то мне подсказывает, что не стремление к мукам блаженства привело вас в мою сферу.

— Вы правы, — сдержано ответил Антон, — у меня есть одна просьба к вам или вопрос, не знаю… — он посмотрел на женщину. — У меня тут один камень, — он достал черный алмаз, — говорят, очень редкий. Так вот, мне его дали, чтобы я мог вам заплатить, ну, чтобы вы переместили меня в любую точку пространства.

— Ах-х, я знаю, — ответила женщина, хищно сощурив глаза, — это Высшие элы? Мразь, подонки, выродки. Они там сидят в своих плоскостях и думают, что они лучше других, — глаза женщины блеснули затаенной злобой. — Так вот, что я вам скажу, — они и есть самые гнусные создания этого мира. Они, а не я. Потому что именно они приведут всю цивилизацию элов к катастрофе. Я давно это поняла и поэтому полностью отрешилась от мира. Я, и именно я приняла на себя всю боль и ужас того, что они упорно создают там, наверху. Как же удобно быть хорошими и добренькими, притворяясь при этом всю свою жизнь. А вот вы попробуйте быть плохим. Но ведь зло неискоренимо и если кто-нибудь не примет на себя всю эту тяжкую ношу, то зло уничтожит тогда всех. Вы слышите, всех. И этих дураков из плоскостей, и тех, кто живет в обычных сферах. Ничего не останется, одна лишь мертвая планета и такие же мертвые кольца ее. А я творю зло. И вы думаете я не знаю этого? Но это зло во спасение и оно просто необходимо тем, кто живет в покое и счастье там, наверху. Но хватит об этом, — женщина слегка успокоилась, — значит, вы говорите, вам нужно куда-то лететь, а куда?

И тут Антон посмотрел на нее так, что женщина в изумлении даже приподняла одну бровь, потому что ясно поняла, что ее гость вообще не знает куда ему нужно. А значит…

— А значит, если оно так, — она ласково улыбнулась, — то вы останетесь здесь у меня и примете свое счастье. Допускаю, что сначала вы будете не слишком этому рады. Это и сейчас уже читается в ваших лицах, преисполненных сильным испугом, но потом, очень скоро, вы поймете меня и станете такими же как и они все, — она повела рукой в сторону. — Ну, что скажете, готовы ли вы… начать? Я, — она вновь приятно улыбнулась, — готова.

— Погодите, погодите, — спешно вступила в разговор Люн, — я, кажется, знаю.

Тут она достала из своей сумки полупрозрачную пленку, после чего активировала на ней голографическое изображение. И в тот же миг все они увидели высшего эла, который подробно описывал некое место в далеком космосе и называл координаты. Потом он начал объяснять еще какие-то детали, но Люн остановила воспроизведение.

— Это мне прислали из Высшего Совета в тот же день, — пояснила она. — Ведь кроме самых общих сведений, — она глянула на Антона, — мы тогда вообще ничего не получили. Да и они сами сказали, что все подробности перешлют потом. Поэтому, вот, — она указала на замершую голограмму.

— Все ясно, — кивнула головой женщина. — Я знаю это место. Ну а раз так, то пойдемте. Но смотрите, не сожалейте потом, что отказались, ведь другой такой возможности у вас больше уже не будет.

— Нет уж, спасибо, — нервно хмыкнул Антон, — как-нибудь обойдемся.

И тут женщину словно подменили. Она вдруг резко обернулась и, яростно зашипев, вся будто ощетинилась. Она развела руки в разные стороны и, медленно шевеля тонкими длинными пальцами, стала на полусогнутых ногах как-то боком и полукругом неспешно подходить к Антону. Зрелище это было настолько ужасным, что у него у самого едва не подкосились ноги. А женщина в молниеносном прыжке резко подпрыгнула к нему и несколько раз ударила согнутыми пальцами по его щеке. После чего отпрыгнула назад и, все еще издавая свое свистящее шипение, стала словно бы чего-то ожидать. И только сейчас Антон заметил, что ее ногти, которые она как скорпион чуть выставляла вперед, были очень необычными, — словно бы свернувшимися тонкими длинными трубочками, острыми на концах и загнутыми вниз. А еще с них что-то капало. «Яд», — подумал Антон с содроганием, после чего посмотрел уже и на лицо женщины. Однако оно ничего не выражало. Как ни странно, но несмотря на все это агрессивное поведение, лицо ее все по-прежнему оставалось спокойным и добродушным. И это действительно было ужасно, отчего Антон как-то внутренне поежился и почти инстинктивно притянул к себе поближе Люн. А женщина тем временем, видя, что ее нападение не принесло никаких результатов, развернулась и пошла, как ни в чем не бывало, дальше.

Шли они очень долго, часа три. Наконец они заметили вдалеке нечто светящееся, яркое и словно бы переливающееся золотистым теплым светом. И это нечто было очень похоже на желтоватую трехмерную ткань, сотканную словно из самого этого света, которую туго стянули к центру, отчего на ней образовались изящные длинные драпировки или складки. Люн остановилась.