Ангелы

Спасибо ей, черт побери, большое! Мне без нее уже жить не хотелось!

– В чем дело? Пара началась, почему до сих пор в коридоре?

– Иду, мэм! – тихо ответил я, наконец, отцепившись от щеки.

– Бегу мэм, а не иду! – крикнула она, впиваясь в меня своими бешенными глазами.

Я чего-то не понимал. С чего вся женская часть этого «чудесного» ВУЗа хотела меня унизить?! Или как? Одна руками машет, вторая орет. На вторую мне, в принципе, было наплевать, но вот на первую! Какого хера-то? Почему это надо было делать прилюдно? Почему это вообще надо было делать?

Я вошел в кабинет. Рассвирепевшая Роза сидела, как всегда, у окна, но на моем месте, соседнем от нее, сидел какой-то чувак из 2А, я даже не помнил, как его звали.

Убогий намек я понял, поэтому прошел мимо нее и сел за последнюю парту. Пока я шел, я чувствовал, как по мне ползут насмешливые взгляды, слышал, как кто-то шепчется, а кто-то хихикает.

– Извините, можно?– в дверях нарисовался мой братец.

Где был этот урод? А вообще, хорошо, что его не было потому, что он был бы тогда в первых рядах поржать надо мной. В любом случае, я должен был рассказать ему о случившемся, но я думал, сделать это дома будет лучше.

– Сколько времени прошло от начала пары? – строго спросила Лафортаньяна, осматривая моего брата надменным и циничным взглядом.

– Минута… Две… Мэм! – сказал он, смутившись.

Я улыбнулся не заметной улыбкой. Смутившийся Люцифер – это было уже слишком само по себе. Смутился он только потому, что воспринял вопросы Лафортаньяны, как, ну грубо говоря, «наезд». Я очень хорошо знал поводки брата, и он не любил и, в общем-то, не очень позволял разговаривать так с собой без причины.

– Вы должны быть в кабинете за одну минуту до звонка! – крикнула она.

– А если я в туалет захотел? – тут же ответил Люц.

Боялся ли он ее? Нет. Ему было наплевать.

– У Вас что, времени не хватило на туалет на перемене? – Лафортаньяна продолжила свой глупый допрос.

– У меня организм работает не по часам! – брат гневно уставился на нее.

      «Заткнись ты уже, придурок», подумал я, забавляясь зрелищной картиной. Мне все-таки хотелось бы, чтобы Люц прекратил эти пустые пререкания.

– Вместо того, чтобы препираться со мной, Вы бы лучше извинились! – профессорша не стала скромничать.

Люцифер и извиниться – Хе-хе! Я чуть слюнями не брызнул!

– За что? – взревел Люц. – За то, что я захотел в туалет? Может мне теперь надо извиняться каждый раз, когда я захочу есть, пить, гадить…

– Вон отсюда! – крикнула Лафортаньяна и покрылась красным цветом.

Сидя даже на задней парте, я все равно видел, как ее начало трясти мелкой дрожью, как ее глаза приобрели форму теннисных мячей. Она просто ненавидела Люцифера.

– За что? – брат просто недоумевал, стоя в дверях.

– Я не обязана перед Вами отчитываться! Закройте дверь с той стороны! – снова крикнула она.

Люцифера не надо было долго упрашивать, поэтому он отвесил издевательский поклон и захлопнул дверь с такой дури, что я думал, идиотские портреты со стены попадают на пол.

– Хам! – она галантно произнесла три буквы. – Передайте своему брату, что эта сессия станет для него настоящим адом!

Лафортаньяна вскрикнула очередную угрозу и принялась выяснять, кого именно она выгнала: Люцифера или Гавриила, после чего уж начала свою лекцию.

Тема была посвящена вырубке парков или просто деревьев для создания наземных парковок и автомоек. Лафортаньяна говорила, что машина должна иметь свое парковочное место, к тому же она всегда должна быть чистой, как показатель, что у владельца есть финансы на содержание машины. Сраный престиж, чего уж там! В очередной раз, она говорила, что разве есть какой толк от деревьев в городе? Нет никакого преимущества в том, что у кого-то под окном растет зеленая чушь, она только мешает кругозору. Людей много, машин соответственно еще больше, и им нужны места для парковок и мытья…

Я уже давно перестал пытаться доказать свою точку зрения. У Лафортаньяны это было вообще бесполезно. Она плевать хотела на любую точку зрения! Только ее мнение имело место быть, только она всегда была права, а мы, жалкие гусеницы, должны были только пресмыкаться перед ней. Так что, разве мог я сказать ей, что машины надо на свалку отправлять, а не деревья вырубать. Была у меня мысль, чтобы машины были только у тех, кто живет за городом, а кто живет в городе – имели бы велосипеды: дешевле, практичнее, не надо ничего вырубать и застраивать свободные места мойками и парковками. Но в то же время я понимал, что дело было не только в Лафортаньяне. Дело было в том, что всем насрать на природу и ее дальнейшую участь. Какая на хер природа? У меня изумительный джип и срать мне на деревья, мне же надо ставить куда-то этот джип, чтобы по утрам в пробках загрязнять им воздух. Конечно, разве справится одно дерево с таким количеством выхлопных газов? Нет? Ну, тогда надо его к черту вырубить! Чего оно стоит-то, территорию занимает? Не порядок! Вот все замечательные мысли Лафортаньяны и еще нескольких миллионов человек. Машина – это все, окружающая среда – уже достала! Да и сдохла бы она поскорее, а то у меня уже сердце разрывалось смотреть на то, что с ней делают люди, а потом вот эту херню проповедуют в университетах.

Ну, в общем, пока ненавистная профессорша с упоением рассказывала об очередном закате глупо-мыслящих идиотов, я смотрел на Розу.

Она величаво сидела, демонстративно отвернувшись от меня и мило болтала с сидящим рядом мальчиком. Я ухмыльнулся: Роза особо-то не разговаривала на уроках. Значит, вывод был такой – она делала это специально. Но я не злился. Я ревновал только тогда, когда видел, что в ее поступках нет наигранности и напыщенности. Поэтому всю пару с ухмылкой я наблюдал за своей девушкой, пытаясь игнорировать бред, который несла Лафортаньяна.

В тот момент я жутко завидовал брату. Наверное, он уже был в каком-нибудь баре, обнимался с девчонкой и его жизнь, естественно, налаживалась, в отличие от моей.

У раздевалки после пары я снова подошел к Розе. Она ненавистно надевала пальто и наматывала шарф. Я стоял рядом и скулил, пытаясь выяснить причину, по которой она меня ударила.

Ну что я могу сказать, так жутко меня еще не игнорировали. Может я был бы и не против такого «наказания», если бы хотя бы знал, за что. Но узнать что-то от Розы в тот момент было практически невозможно: она напрочь отказывалась разговаривать со мной! Вообще, я был упертым… очень упертым, поэтому продолжал ныть, выясняя причину.

– Я с тобой даже разговаривать не хочу! – развернувшись ко мне лицом, наконец, она соизволила что-то сказать.

– Спасибо! – буркнул я. – Это я уже понял! Можно причину услышать? И честное слово, я отстану от тебя!

– Ты издеваешься надо мной? – она вытаращила глаза, а я почувствовал себя еще большим мудаком.

От меня явно хотели полнейшего осознания вины, а я, вместо того, чтобы пасть к ногам, стоял и не понимал, о чем шла речь.

– Нет, господи, Роза! Я действительно не понимаю, что сделал такого, что ты решила лупить меня! – я могу представить, что творилось с моим лицом в тот момент.

Наверное, Роза еще никогда не видела такой тупой рожи.

– Ладно, раз ты уж собрался притворяться, что типа ничего не помнишь и не понимаешь, то я тебе напомню! – Роза повысила на меня голос и наконец-то прекратила судорожно тормошить шарф, который давно уже был завязан.– Ты что, думал я ничего не узнаю? Думал, что тебе все так просто с рук сойдет? – она подняла вопросительно брови.

Я тоже поднял свои и еще более не понимающим взглядом посмотрел на нее. После ее высказывания я подумал о Люцифере, который очевидно что-то натворил, Роза как-то узнала об этом и подумала, что это был я. Но в то же время я отчетливо понимал, что за сказочный бред рассказываю сам себе. Я же всегда был с Розой, так что при всем желании не смог бы ничего натворить.

– Клейс сказал, что видел вас… то есть, тебя и Мелишу в баре вечером. Ваши посиделка была похожа на свидание!