Вэндал (ЛП)

– Раздвинь ноги для меня, – шепчет он, и я повинуюсь, шире разводя ноги. Я провожу ладонями вверх по его рукам и сжимаю плечи, в то время как он проталкивает в меня два пальца. Он тянет меня за волосы, вытягивая мою шею ещё больше и насилуя мою плоть своими губами и языком.

 – Убери от меня руки и положи их себе за спину.

Мое сердце встрепенулось. Мне нравится прикасаться к нему, чувствовать его мускулы. Я люблю то, каким сильным и твердым он ощущается.

– Я упаду, –­ протестую.

Он кусает мою губу: ­

– Я не дам тебе упасть. Никогда…

Я опускаю руки и свожу их вместе за нижней частью спины.

– Хорошая девочка, – он обхватывает меня рукой, удерживая напротив него, пока палец другой руки трахает меня, входя и выходя, в то время как его большой палец вырисовывает круги вокруг клитора. Мои ноги трясутся и ослабевают, когда он приближает меня к оргазму. Его пальцы волшебны, он знает, как и где ко мне прикоснуться, не могу удержать свое тело вдали от него. Я должна сосредоточиться на том, чтобы мои руки оставались у меня за спиной, а не хватались за него.

– Ты хочешь кончить, не так ли? – слышу сексуальный и скрипучий шепот. Его рука замедляется, едва двигаясь внутри меня. Я выгибаюсь ему навстречу, нуждаясь в продолжении, но он не двигается, удерживая меня верхом на его руке.

– Да, – я пытаюсь поцеловать его, но он отворачивается, дразня меня. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не застонать от желания.

– Умоляй.

Пусть гордость идет к черту.

– Пожалуйста…

– Еще раз.

Боже, ну он и ублюдок… 

– Пожалуйста, позволь мне кончить.

Он стонет и вонзает пальцы внутрь меня, вращая ими вокруг моего центра. Его большой палец трет мой клитор так, будто от этого зависит его жизнь. Его губы снова находят мои и целуют так глубоко, страстно и требовательно, словно мы целуемся для того, чтобы дышать. Никогда раньше я не чувствовала такой страсти и остроты в поцелуе мужчины, и это толкает меня через край. Я мечусь от оргазма, мои мышцы сжимаются вокруг его пальцев, похороненных глубоко во мне. Он крепко держит меня, в то время как мое тело дрожит, а ноги угрожают отказать. Его поцелуи замедляются, до тех пор, пока не становятся мягкими и протяжными, его губы едва касаются моих, наше дыхание выравнивается.

Осторожно опуская меня на кровать, он держит меня, пока я отхожу от оргазма.

– Думаю, ужин готов, – ­ говорит он, нарушая тишину. – Давай поедим, а потом поиграем еще немного.

Твою мать… он серьезно? Я не уверена, что смогу выдержать еще больше.

– Сейчас вернусь, – говорит он и исчезает в коридоре. Он возвращается с купленной одеждой и кладет её на кровать.

– Одевайся и присоединяйся ко мне за ужином, – он целует меня еще раз. – Это было прекрасно, кстати. Люблю заставлять тебя умолять и кончать.

Мои конечности такие же вялые, как вареная лапша, когда я одеваюсь. Мне действительно необходимо поспать, чтобы восстановиться после этой эскапады, но запах пищи заставляет мой желудок ворчать так сильно, и я понимаю, что за эти месяцы впервые по-настоящему хочу есть.

Я нахожу его на кухне, на которой он, стоя у плиты, с его длинными волосами и татуированными мышцами, выглядит так неуместно. Стерлинг в его ногах буквально воет в полную силу своих маленьких легких.

– Ох… что с ним случилось? ­ – спрашиваю я.

Он качает головой: ­

– Кажется, он кричит из-за запаха. Он разбудил его солитера (tapeworm – солитер, ленточный червь) или что-то в этом роде.

 Он смотрит на котенка, трущегося о его лодыжки. ­

– Я не знаю, о чем, блядь, думала Эвелин, когда отдала мне его. Без понятия, что с ним делать.

– Тебе дала его девушка, которая была здесь раньше?

– Да. Она волонтер по спасению домашних животных или подобная херня. Не знаю, я не слежу за этим.

– Почему она отдала тебе слепого котенка? – мне снова интересно, происходит ли что-нибудь между ними. Дарить домашнее животное – это интимный подарок.

Он заполняет две тарелки рисом с курицей и накрывает на стол.

– Она думает, что он мне поможет. По крайней мере, она так сказала.

– Поможет тебе с чем?

– С горем, я думаю. Иди, садись, – я знаю, что он уклоняется от разговора и не хочет обсуждать это. Я хочу, чтобы он рассказал мне, по кому скорбит и как долго. Я хочу узнать больше о нем и о том, что он будет делать со мной. Интересно, чувствует ли он бесконечную агонию потери так же, как и я, разрывает ли она его сердце, как и мое, каждый раз, когда он о ней думает. Хочу знать, видит ли он в будущем сплошную темноту, как это делаю я.

Глава 12

Вэндал

Она уставилась в пространство и даже не посмотрела на меня, когда я сел за стол. По выражению её глаз я мог сказать, что она думала о нем. Не обо мне. Она опять отстранилась от меня, хотя и не уходила. Я разрезал курицу на её тарелке на маленькие кусочки.

– Твои глаза должны смотреть только на меня, когда я вхожу в комнату, ­ – говорю я ей. –­ Я должен быть единственным мужчиной в твоих мыслях.

Она резко повернула голову, будто бы только заметила моё присутствие:

–­ А?

– Я говорю тебе то, чего ожидаю и в чем нуждаюсь.

Она кивает с отсутствующим видом и смотрит вниз на свою тарелку: ­

– Спасибо за ужин.

– Не благодари, пока не попробуешь.

Она слегка улыбается и берет маленький кусочек. Мне нравится наблюдать, как она жует и глотает. Существует столько вещей, которые я хотел бы проделать с её ртом.

– Очень вкусно, ­– она берет еще один кусочек. ­–  Я так долго не ела настоящей еды.

– А что ты ела?

Она пожимает своими маленькими плечами: ­

– Кофе и крекеры, иногда молочные коктейли.

Я рассмеялся над её ответом: ­

 – Кофе, крекеры и молочные коктейли? Это самое необычное сочетание, о котором я когда-либо слышал.

– Я потеряла интерес к еде, когда Ник погиб.

Иисусе! По моей вине она ещё и голодала. Замечательно.

– Что ты обычно любишь есть? ­ – спрашиваю я.

– Ммм… ванильное латте, шоколадный мусс, салат, домашний куриный суп с лапшой, печенье, тыквенное мороженое…

– Подожди, что? Ты сказала тыквенное мороженое? ­ – я чуть не подавился своей едой.

Она кивает и делает глоток воды: ­

– Ага, оно восхитительно.

– Звучит отвратительно.

– Чувак, ты должен его попробовать. Я могу есть его вечно.

– Не называй меня так. Может быть, мы купим его, если ты будешь хорошей.

Она почти визжит от счастья из-за этого. Кто знал, что мороженое будет той вещью, которая вызовет у неё искреннюю радость.

– А ты что любишь есть? – она наклоняет голову, пока ждет ответа. Я люблю то, как она смотрит на меня, как будто действительно хочет услышать, что я собираюсь сказать. Я думаю над ответом, пережевывая и глотая пищу.

– Есть?

– Да… или что-нибудь ещё, что ты хочешь мне рассказать.

Нарезая еще больше курицы, я думаю над ответом.

– Если говорить о еде, то я предпочитаю мясо и овощи. Мне не нравятся все эти сладкие штуки, о которых ты упоминала. Я люблю грубый секс, быстрые машины, громкие мотоциклы, боль, чернила и маленьких блондинок, стоящих на коленях.

Она почти выплевывает свою еду.

 ­– Ну, это интересный список, ­– говорит она.

– Твоя очередь.

– Мой список намного скучнее твоего. Мне нравится приятная музыка, чтение, искусство, ангелы, природа, фотографии… и большие длинноволосые парни с проблемами контроля, – последнюю часть она произносит с застенчивой улыбкой, что заставляет мое гребаное сердце трепетать. Я положил вилку и оттолкнул тарелку.

– Иди сюда, ­ – приказываю я.

Она часто моргает, глядя на меня: ­

– Что?

Я беру её за руку, тяну, пока она не встает, и затаскиваю к себе на колени.

– Я думала, мы едим, – нервозность в её голосе ещё больше разжигает пламя во мне.