Вэндал (ЛП)

Подойдя к небольшому деревянному причалу, расположенному во дворе, я нахожу маленькую лодку. Трудно представить его в этой лодке, он слишком большой для нее. Мне кажется, он бы потопил её. Я залезаю и отвязываю веревку от деревянного столба. Тут есть два весла, но я их не использую - пусть ветер несет меня по воде. С середины озера я могу увидеть другие дома, у каждого из них есть свой причал и лодки. Пока его не было, я не исследовала дом, но теперь жалею, что не сделала этого. Там точно были другие комнаты, но тогда у меня отсутствовал интерес. Может быть, в доме есть комната для гостей, в которой он позволит мне остаться. Только если он не ожидает, что я буду проводить в его постели каждую ночь. С ним? Не уверена, что смогу.

Шевелю левой рукой, глядя на свое обручальное кольцо. Все мои воспоминания кажутся такими далекими, и я не понимаю, как столько всего могло случиться в течение нескольких месяцев. Как будто это было в прошлой жизни. Не могу вспомнить те радость и счастье, что я чувствовала каждый день до аварии. Можно подумать, что я смотрю кино, и ничего из этого со мной никогда не происходило.

Иногда я не уверена, оплакиваю ли утрату Ника или самой себя.

Я выглядываю из лодки и смотрю на свое отражение. Я больше не узнаю себя. Девушка в воде выглядит как после кораблекрушения. Покачивание на воде делает меня сонной, хотела бы я иметь одеяло и подушку, чтобы свернуться калачиком на дне лодки и заснуть. Еще лучше было бы упасть за борт, опуститься на дно и просто остаться там.

Доминирующий парень в таком же беспорядке, как и я. Возможно, даже в большем. Он кажется печальным, мрачным, сбившемся с пути, немного мудаком, но все же в нем есть мимолетные проблески заботы и сострадания. Тот факт, что я так легко, без раздумий, села к нему на мотоцикл и позволила привезти себя в его дом в лесу, ужасно пугает.

Я оглядываюсь на дом и вижу, что он стоит на причале с бутылкой в руке. Меня отнесло дальше, чем я предполагала, сомневаюсь, что ветер вернет лодку назад, поэтому беру весла и гребу обратно. Его брови нахмурены. Когда я приближаюсь, он хватает веревку с моей стороны и привязывает её к столбу. Я смотрю, как его пальцы завязывают узел, и чувствую влагу между ног, думая о том, как он так же связывал мои руки.

Он берет меня за руку и помогает подняться на причал.

– Что, черт возьми, ты делаешь? Я думал, с тобой что-то случилось, – он поднимает бутылку водки и делает глоток. Это нехорошо.

– Что могло случиться? Я же только плавала вокруг.

– В следующий раз скажи мне. Ты не можешь просто так исчезать.

– Я бы хотела просто так исчезнуть. А почему ты пьешь?

– Потому что это то, что я делаю, ­– он приобнимает меня и ведет к дому. – Тут слишком холодно, пойдем.

Как только мы входим внутрь, я чувствую запах готовящийся еды. Должно быть, он начал делать ужин, пока меня не было. Парень не похож на кулинара, но подозреваю, что он еще полон сюрпризов.

– Пахнет вкусно. Что ты готовишь?

– Курицу кордон блю и рис с овощами.

Я не могу скрыть свое удивление:

– Правда? Ты сделал это?

Он делает ещё один глоток водки, прежде чем ответить мне, и я начинаю беспокоиться о том, почему он пьет, и сколько это будет продолжаться. Я не хочу застрять здесь с разгневанным или психованным пьяницей.

– Да, это я сделал. Моя бабушка любит готовить. Иногда я прихожу к ней, и мы вместе проводим весь день за готовкой.

Эта сцена вызывает у меня улыбку. Я знаю не так много людей, которые проводят свое время подобным образом, особенно таких, которые выглядят, как он.

Стерлинг входит в комнату и, мяукая, начинает тереться о мои ноги.

– Оуу…­ он у тебя еще и разговаривает. Милаш.

Он берет другой напиток и открывает небольшую дверь кладовой, доставая кошачий корм.

– Он проголодался. Этот засранец ест без остановки.

Я беру коробку с кормом у него из рук и наполняю миску, смеясь над тем, как быстро котенок подбегает к еде. ­

– Не называй его засранцем, он лишь котенок. Может быть, он голодал, когда его пытали.

– Дерьмо, я никогда не думал об этом.

Я кладу корм обратно и замечаю еще больше алкоголя.

Оборачиваюсь и смотрю на него:

– Почему ты так много пьешь?

– Это пустяк. Поверь мне, – его глаза в тонких красных венах, и его слова становятся немного невнятными.

Что за хрень он творит с собой?

– У тебя проблемы с алкоголем? ­ – я требую от него ответа.

Он смеется: ­

– У меня много проблем.

Раздраженная, я убираю бутылку подальше от него:

– Я не останусь здесь, если ты собираешься пить.

Выливаю в раковину то, что осталось в бутылке, надеясь, что это не приведет его в бешенство.

– Что, блядь? –­ кричит он. – Зачем ты это сделала?

Я пячусь от него:

– Я отказываюсь оставаться здесь, если ты будешь пить. Мой отец был алкоголиком. Забудь… Я не позволю тебе и пальцем ко мне притронуться, орудовать ножами, связывать или делать со мной какое-нибудь другое сумасшедшее дерьмо, если ты пьян или под кайфом. Ты сказал, что я должна доверять тебе, но я не смогу этого сделать, если ты будешь пить.

Мы пялимся друг на друга в течение нескольких минут. Его глаза потемнели от гнева, руки сжались в кулаки по бокам. У меня мелькнула мысль, что я о нем ничего не знаю и он может сделать со мной все что угодно.

– Хватит от меня убегать, ­ – наконец говорит он.

– И? –­ подталкиваю я его, поднимая брови.

– И что? Мне не нравится это. Я не буду пить.

– Хорошо, без выпивки, или я уйду.

Он вздыхает, проводя рукой по волосам:

– Отлично. Если тебя это беспокоит, я не буду.

– Спасибо.

– Иди сюда.

Я не двигаюсь с места.

– Иди. Сюда. – повторяет он.

Я смягчаюсь и иду вперед, останавливаясь в нескольких дюймах от него. Он прикасается к моей щеке, и я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него.

– Почему ты убегаешь? ­– спрашивает он низким мягким голосом, смотря мне в глаза.

Пожав плечами, я окунаюсь в тепло его рук:

– Я, правда, не знаю. Я постоянно чувствую, что должна бежать прочь… быть где-то еще с кем-то, кто поможет мне почувствовать себя лучше. Однако этого никогда не происходит, и, в конце концов, я просто плачу и злюсь на саму себя. Я не знаю, как ещё это объяснить, кроме того, что мой мозг и моё сердце чувствуют себя потерянными.

Некоторое время он смотрит мне в глаза, и я знаю, что он понимает. Наконец-то хоть кто-то понимает меня. ­

– Мы справимся, и тебе будет лучше, –­ он наклоняется и целует меня. – Пойдем в спальню. Мне нужно снять с тебя мерки.

Я позволила отвезти меня в спальню, но не поняла.

– Снять мерки? Зачем?

Он снимает мою футболку через голову, как будто это самая естественная вещь в мире. Я выхожу из своих трусиков, опираясь на него, чтобы удержать равновесие.

– Я собираюсь тебе кое-что купить, – говорит он.

Это пробудило во мне интерес. Что же такое он собирается купить мне, для чего нужно измерять меня голой. Помню, что читала о психе, который похитил женщину и держал её в ящике у себя под кроватью в течение нескольких недель, выпуская только для того, чтобы поиздеваться над ней. Мне стало страшно при мысли о том, что тоже самое происходит и со мной.

Он идет к комоду и возвращается с измерительной лентой, затем начинает измерять почти каждую часть моего тела: рост, грудь, талию, бедра, делая заметки в своем телефоне.

– Окей, ты заставил меня задуматься. Что ты собираешься купить мне?

Он скользит рукой между моих бедер: ­

– Это секрет, – его палец надавливает между моими уже влажными складками. – Это смогут доставить сюда только через неделю.

Он медленно скользит пальцем во мне и наклоняется, чтобы поцеловать мою шею, посасывая у основания горла. Я откидываюсь на спинку кресла, вытягивая шею и желая ощутить ещё больше его рта на мне. Его зубы задевают кожу, вызывая дрожь по спине.