Страница 42 из 62
— Ты почти всегда надеваешь брюки в офис, — замечает он. Никогда не думала, что ему есть дело до моей одежды.
— Они куда более удобные, — возражаю я сухо. Какая женщина в здравом уме отдаст предпочтение юбке, а не удобным брюкам?
Удивлённую, он хватает меня и снова переворачивает так, чтобы быть сверху. Какое зрелище, девушки: прекрасный мужчина с обнажённым торсом, со взъерошенными волосами и покрасневшими губами от частых поцелуев. Жаль, что это будет первый и последний раз, когда я увижу этого мужчину в таком виде.
Потом он начинает расстёгивать пуговицу на моих джинсах и неожиданно то, что мгновение назад казалось худшей идеей, скоро становится гениальным открытием. Я позволяю снять себе брюки и остаюсь в своих белых трусиках.
Упс. Простые, ужасные, обычные¸ белые. А бюстгальтер явно чёрный…
На один миг закрываю глаза, погружённая в отчаяние, потому что готова поспорить на все свои надбавки в этом году, что этом мужчина ни разу не видел женщину с трусиках и бюстгальтере разного цвета.
— Окей, должна сказать, что мне пора идти домой, — говорю я, стараясь освободиться от его объятий тщетно пытаясь встать с кровати.
— Пора? — спрашивает Йен изумлённо.
— По правде говоря, я должна была сделать это уже давно, — отрезаю огорчённо. — Сейчас уже немного поздно, но всё же лучше, чем ничего.
Уверена, я навсегда запомнюсь как та, что осмелилась надеть двухцветное бельё, но кого это волнует, тем более, я не буду одной из многих.
Йен решительно меня останавливает.
— Я что-то сделал? — спрашивает обеспокоенно.
— Ты? — спрашиваю удивлённо. — Ты тут не при чём, дело во мне, — правда, полагаю, что я достаточно унижена с этим нелепым комплектом белья.
Йен смотрит на меня так, словно я заговорила на арабском.
Но в своё оправдание могу лишь сказать, что я бы никогда не поверила, и не сказала, что могла бы увидеть это. Клянусь, я думала, что миру суждено рухнуть раньше.
Йен точно не знает, смеяться ему или плакать.
— И это вся проблема? — спрашивает ошеломлённо.
Ах, вся? До чего же всё легко молодому господину.
— Тогда бы её быстро решим, — говорит он, касаясь моей спины и расстёгивая бюстгальтер, который я, захваченная врасплох, не успеваю удержать.
— Йен! — восклицаю почти оскорблённо, безуспешно стараясь прикрыться.
— Я лишь хотел помочь тебе… — клянётся он, скользя взглядом по моей груди. — Он казался серьёзной проблемой. Какой из меня джентльмен, если я не помогу девушке в беде? А теперь, когда мы преодолели это препятствие, куда пойдем? — спрашивает очень глубоким голосом.
— Разве я не собиралась уходить? — спрашиваю неуверенно, почему-то не находя сил, чтобы встать с этой кровати.
Йен поднимается и начинает снимать свои джинсы, которые падают на пол. Если меня сейчас свалит какая-то болезнь, то, по крайней мере, я умру счастливой, думаю нервно.
— Мне на самом деле это кажется худшей идеей,… — пытаюсь сказать ему низким голосом. — Нам уже пора…
Но Йен снова садится на кровать и снова начинает целовать меня даже не давая вздохнуть, и я позволяю унести себя этой волне, которая фактически рушит мою силу воли.
Когда спустя несколько минут даже остатки нашего белья улетучились, мне остаётся думать лишь о том, что то, что я сейчас делаю – определённо самое большое дерьмо в моей жизни.
Но хотя бы в этот раз, кому на это не наплевать?
ГЛАВА 22
Где-то далеко, слишком далеко от меня, настоятельно звенит мой мобильник. На мгновение оцениваю возможность, при которой всё это происходит во сне, но на самом деле не могу припомнить, чтобы я когда-либо во сне слышала телефон, звонящий с такой настойчивостью.
Когда я, наконец, поднимаю веки, стараюсь сосредоточиться на комнате, в которой нахожусь.
Во мне поднимается какая-то тревога, пока я в полумраке осматриваю комнату, которую до вчерашнего вечера никогда не видела. Я бы закрыла глаза на комнату, если бы не человек, лежащий рядом со мной. И этим утром мне действительно понадобятся стальные нервы, чтобы отдать себе отчёт в том, что я нахожусь в одной постели с Йеном.
Прошлая ночь была настолько смутной, что вполне могла бы быть сном. Но, к сожалению, всё было взаправду. Ну, не совсем, к сожалению… в конце концов, я даже не знаю, что и подумать.
Однако телефон продолжает звонить. Не слишком многообещающее начало утра. Человек рядом со мной глубоко спит. Я очень завидую этой его безмятежности, и даже не знаю, как он может спать, зная, что я лежу рядом с ним. Или, быть может, он до такой степени привык каждый вечер спать с разными людьми, что для него это не проблема. Я же, которая никогда не была в постели с мужчиной на первом свидании, мучительно стараюсь трезво обдумать те последние часы в моей жизни. В конечном счёте, я нахожусь в постели с человеком, с которым я даже никогда не встречалась. Мало того, что это первое свидание, оно ещё и наихудшее.
Разумеется, это была самая невероятная ночь в моей жизни, но чтобы это произошло с Йеном? Кажется, что там, снаружи, есть ещё три миллиарда мужчин, из которых можно выбрать.
Стараясь не шуметь, на цыпочках встаю с кровать и начинаю собирать свои вещи с пола. Я отчаянно ищу кофточку, когда вдруг вспоминаю, что на самом деле оставила её в зале, прежде чем прийти в спальню. Боже, какой стыд.
Прежде чем надеть всю одежду, решаю ответить по моему проклятому телефону, который снова начал звонить.
— Алло? — шепчу я, стараясь говорить тихо. Йен повернулся в постели но, к счастью, продолжил спать.
— По крайней мере, ты жива! — говорит Вера так, словно у неё камень свалился с души.
— Я жива, — заверяю её, почти смеясь.
— Мы с Лаурой чуть не умерли от страха, когда увидели твою пустую кровать этим утром! Нельзя так делать, ты должна была предупредить! — начинает бранить меня так, как не делала моя мама за всю свою жизнь.
— Прости, — шепчу я. — Но в моих планах не было проводить ночь здесь, — это была последняя вещь в мире, которую я собиралась сделать. По крайней мере, сознательно. О своих подсознательных желаниях я предпочитаю сегодня не думать.
— Где ты сейчас? — спрашивает, прекрасно зная, где я сейчас нахожусь.
— У Йена. И я очень ценю тот факт, что ты вынуждаешь меня говорить громче, — отвечаю ей полемически.
— Да не за что. Я представляю себе, как вы провели ночь, играя в рамино… — говорит, посмеиваясь.
— В «Эрудит», милая, — отвечаю ей.
Она начинает громко смеяться.
— Можно подумать, что тебе кто-то поверит… — продолжает мне.
— Во всяком случае, я приеду, — сообщаю я, стараясь завершить этот мучительный телефонный разговор.
— Смотри, раз уж мы знаем, что ты жива, можешь и остаться, — предлагает Вера.
— Лучше вернусь. — При первой же возможности.
— Как хочешь. Но если вернёшься, будь готова рассказать нам всё, красотка.
Покорно вздыхаю.
— Вы желаете мне зла?
— Ты же знаешь, что нет, мы просто сплетницы. Чао! — говорит мне Вера, прощаясь.
Делаю то же самое и кладу трубку.
Решив вопрос с угрожающим телефоном, продолжаю одеваться: надеваю джинсы, возвращаю себе кофточку, затерявшуюся среди диванных подушек и теперь я готова уйти. Теоретически, мне следовало бы пойти в ванну, но я рискую разбудить Йена, с которым у меня нет никакого желания разговаривать этим утром, так что придётся продержаться до дома. В конце концов, что такое лопнувший мочевой пузырь против самого трудного разговора за всё моё существование? Даже если он, быть может, и привык к случайному сексу, то для меня, которая за все тридцать три года в своей жизни спала всего с пятью мужчинами, включая Йена, тяжело назвать всё это «нормальным».
С лёгким шумом открываю входную дверь и, надев головной убор, выхожу, даже не оборачиваясь на лестничной площадке.
Это подлый поступок, я прекрасно отдаю себе в этом отчёт и мне немного стыдно, но мне нужно несколько часов, чтобы отдохнуть в одиночестве, прежде чем столкнуться лицом к лицу с тем, что случилось этой ночью. Также по той причине – что очевидно – я не смогу удалить это воспоминание хирургическим путём.