Страница 4 из 62
Теперь Коллинз пытается изменить тактику.
— Попробуй посмотреть на это с другой стороны. Ты заплатишь за ошибку, которую совершила, но Йен… он оказался впутанным в эту ситуацию, не желая того. Возможно, даже он сейчас не прыгает от радости.
Приобретая этот оттенок, вопрос становился интересен по-новому. Действительно, кто я такая, чтобы отрицать, что Йен испытывает огромную радость от перспективы работать со мной?
— Он уже это знает? — спрашиваю, вдохновленная новым приливом сил. Никогда не стоит недооценивать возможность сделать жизнь другого невозможной.
Коллинз улыбается, смирившись.
— Как оказалось, некоторые трюки работают всегда. Вы как два ребенка, Дженни, — добродушно упрекает он меня.
— Ты меня, конечно, прости, но я старше на два года, так что ребенок — это он.
— Конечно, эти два знаменитых года разницы.
— Эти существенные два года разницы, — напоминаю ему на полном серьезе.
По правде говоря, пять лет назад все началось именно с вопросов возраста: когда мы создавали первую смешанную команду по налоговому консалтингу, состоящую из экономистов и адвокатов, они были вынуждены сделать трудный выбор. Кого поставить за главного?
Мне было двадцать восемь лет, позади быстрая и невероятная карьера. Йену тогда было двадцать шесть, и он был приобретением более новым, даже не смотря на то, что о нем рассказывали невероятные вещи. Говорили, что он гениальный и блестящий экономист и, что клиенты зависели от его слов.
Ну и так, отсеяв различных кандидатов, банк должен был выбрать одного из нас как ответственного. Каждый из нас ожидал признания.
Решение было очень трудным, но в конце совет столкнулся с неспособностью выбрать и пришел к выводу, что нужно наградить человека постарше, или же нижеподписавшегося. Нам сказали, что им нужен человек с минимальным стажем.
В глубине души я знала, что это обоснование было всего лишь извинением, и что у меня были все полномочия на эту должность. Быть ответственным за всю команду не означает быть всего лишь лучшим (даже если я без сомнения такой являюсь) но так же и знать, как управлять и воодушевлять коллектив. Насколько я могу судить, Йен всегда управлял исключительно собой.
Однако плохо, что он принял это решение. В первое время все думали, что он откажется для того, чтобы взять на себя другие обязанности, но вместо этого Йен принял более чем коварную стратегию. Он на самом деле решил остаться, но до этого момента у него была одна цель: создать мне трудности.
В первые месяцы он хорошо скрывал свою неприязнь, чтобы потом это разразилось в настоящую войну. Наши собрания команды стали легендарными и бесконечными. Если я говорила «А», он говорил «В». Если я была белая, он был черный. И так до крайности.
После года борьбы и ссор ситуация вышла из-под контроля: в начале я старалась быть выше этих провокаций и гнуть свою линию, но после очередной грубости он поворачивался только для того, чтобы дискредитировать меня в глазах клиента. Мы встретились лицом к лицу в его офисе, я сказала ему четко и ясно все, что думала, и он меня оскорбил, как ненормальный.
Закончилось это все очень плохо. Я позволила всему своему гневу, который вынашивала в себе весь год, вылиться и в конце дала ему в нос. Видимо, я сделала это слишком хорошо, потому что Йен вышел со сломанным носом, а я с гипсом на руке на неделю.
До этого момента я даже муху обидеть не могла.
Инцидент вызвал шумиху, и, чтобы спасти ситуацию, агентство мудро решило, что мы больше никогда не должны работать вместе. Каждому доверили свою личную команду и с этого момента война перешла на профессиональный уровень. Каждая из наших групп получала необыкновенные результаты в попытке превзойти соперников, так же завоевать жезл «первенства»
И вот мы застряли в постоянной ничьей.
— Итак, я надеюсь, что вы с этим справитесь и не поубиваете друг друга на собраниях.
Голос Коллинза возвращает меня в реальность.
— Прошло пять лет, мы можем попробовать быть цивилизованными, — отвечаю ему, поражаясь сама себе.
Коллинз очень удивлен. Дипломатическая жилка не входит в мои лучшие характеристики. Вижу, что он снова начинает улыбаться. Ну, хоть у кого-то это получается.
— Ты меня осчастливила. Действительно, Дженни, даже не представляешь как...
Но я-то знаю, знаю, как для него важно иметь возможность рассчитывать на ответственных людей. Скажу, что последние пять лет в этих стенах не так часто проскакивал здравый смысл. Возможно, один раз я попробую сделать что-то для него, учитывая то, что он меня всегда защищал и после того знаменитого события спас мое место.
На самом деле это же я ударила и теоритически была неправа в глазах окружающих. Но Коллинз хорошо знал, что я отреагировала так, потому что кое-то пересек черту.
— Хочешь я поговорю с Йеном? — спрашивает меня шеф.
Сейчас мне уже тридцать три и нянька не нужна. Было бы прекрасно, но, увы, каждый должен выполнять свои обязанности.
— Нет, спасибо тебе большое, но я сама поговорю с Йеном, — отвечаю я ему, смирившись. — Это касается меня.
Коллинз кладет руку мне на плечо.
— Удачи!
Что-то мне подсказывает, что это, на самом деле, необходимо.
* * *
Идея не казалась мне такой глупой, когда я предлагала ее Коллинзу, но вернувшись в свой офис, она кажется уже невозможной. И так я остаюсь приклеенной к стулу весь день.
Я трусишка, знаю… и это так не похоже на меня. Но этого достаточно, чтобы вывести меня из оцепенения и подтолкнуть к действиям.
Офис почти пуст, и уже достаточно темно на улице. Время ужина уже давно прошло. Слава Богу, завтра суббота, и те, кто мог, ушли раньше на выходные за город или на свидание.
Джордж, мой зам, заглядывает в мой кабинет.
— Ты еще здесь? — спрашивает он так, как будто может быть иначе.
— Как видишь.
В его быстром взгляде замечаю сострадание.
— Удачи, — желает мне он.
И я знаю, что он подразумевает. Возможно, это уже знает весь офис.
— Пока, Джордж. Хороших выходных. Повеселись, — отвечаю ему.
Часть меня хотела бы, чтобы Йен уже ушел, так мы сможем провести следующие два дня в относительном спокойствии и подождать понедельника, чтобы встретится лицом к лицу, но сегодня неудача нависла надо мной.
Сползая с кресла, я готова отправить к дьяволу мои два дня спокойствия. В офисе Йена горит свет, сложно не заметить его, даже издалека, а особенно в коридоре. Никогда не была готовой отступится перед лицом сложной ситуации. Сегодня впервые сожалею об этом даре.
Пока я плетусь по коридору, замечаю что Тамара, заместитель Йена, мудро сбежала: даже повышение ее шефа не смогло удержать ее на посту до девяти часов в пятницу вечером.
Без колебаний и задних мыслей стучу решительно в дверь и, не получив ответа, открываю. Лучше застать его врасплох, это дает мне психологическое преимущество.
И в самом деле, я его удивила, потому что Йен мне послал взгляд, полный удивления. Но это длилось всего секунду, так как он перешел сразу же к осторожной и убийственной формальности. Глаза, ясные в начале, мгновенно стали скрытными и туманными.
Любопытно, но раньше я никогда не замечала, как моя физическая близость может на него влиять. Секунду до этого передо мной был расслабленный мужчина, сейчас же это враг, готовый к атаке.
Йен удобно сидит в своем кресле из черной кожи, экран компьютера освещает его осторожное лицо. Взгляд падает сразу же на расстёгнутый воротник и ослабленный галстук. В руках Йен держит огромную кипу бумаг, которые решительно прислонил к столу, не замечая моего присутствия.
— Я спрашиваю, зачем ты стучишь, если не хочешь ждать, пока я отвечу? — спрашивает он громким голосом.
— Я должна ответить? — повторяю я, садясь в кресло напротив него.
В углах рта Йена появляется подобие улыбки.
— Конечно, не должна, у меня самого это получится прекрасно: ты постучала, чтобы соблюсти формальность, но тебя не волнует мой ответ и у тебя есть преимущество внезапности, не так ли?