Страница 11 из 11
Валерия (счастливая). А жить?..
Александр. Ну, и жить… Если есть для кого помереть — можно жить…
Валерия (счастливая, смеется и плачет). Ох, я поверю, ты знаешь… Я же, старая дура, поверю…
Александр. И верь…
Валерия. Я поверю…
Александр. Ты мне не приснилась, а?..
Валерия. Я поверю… Саша, поверю… Сашенька… Я же поверю…
Он крепко держит ее руками за талию, она же, откинувшись и закрыв глаза, как в нирване, плавно покачивается из стороны в сторону, со счастливым лицом, едва слышно шепчет: «поверю, поверю…» Далее происходит удивительное: они танцуют… Или, сказать, совершают некие па — по виду, действительно, странные… Александр меняется на глазах, Валерия меняется на глазах… Настоящий танец — как и настоящую любовь — описать невозможно… Музыки так и не было. Тем не менее, танец — был. Будто очнувшись, она на него странно смотрит.
Валерия. Сашенька… Что это было?..
Он улыбается.
Что ты такое придумал?.. Когда ты придумал?.. Это — бывает?.. Саша…
Он снимает со стены портрет с мексиканским платьем. Отдает, загадочно улыбается.
Что?.. Что такое?.. Ты хочешь… (Смеется.) Сто лет, я в него не влезу… Саша, опомнись, ты что… Б-же мой, Саша…
Александр. Пожалуйста, Лера… Пожалуйста…
Валерия (смеется и плачет). Но, Сашенька… Саша… Саша…
Александр. Поверь это будет прекрасно… Поверь еще раз… Ну, пожалуйста… Лера, поверь…
Валерия (медленно уходит с портретом в руках, повторяя любимое имя). Саша… Сашенька… Саша… Саша… (Скрывается.)
Александр включает весь свет, какой есть. Он, кажется, счастлив и, как все счастливые люди, дышит полной грудью. Снимает со стены раму с мексиканским костюмом, бережно переносит на стол; неторопливо расстегивает обе кобуры, извлекает оба нагана; похожих на настоящие; а, впрочем, возможно, что бутафорские; но, может быть, и настоящие… Улыбается, поигрывает ими, неожиданно прицеливается — в разные стороны… Наконец, аккуратно раскладывает орудия на столе; озирается.
Александр. Лера! Все хорошо?
Голос Валерии. Да! Да!..
Александр (улыбается). Хорошо… Хорошо, хорошо… Хорошо…
Направляется к тумбе с музыкальным центром, включает прекрасную музыку; пока очень тихо; из ящичка достает небольшой сверток, бережно разворачивает его, открывает коробку, извлекает блестящий патрон, внимательно разглядывает, улыбается; возвращается к столу, заряжает патронами барабаны обоих наганов, пощелкивает затворами, бормочет, как бы про себя.
Мы в полном порядке… Нервы — канаты… Все делаем правильно, все хорошо…
Вдруг, замирает, прислушивается. Торопливо собирает оружие, портрет, скрывается. Возникает Валерия. Выглядит мексиканкой. Кажется счастливой.
Валерия. Саша!..
Голос Александра. Сейчас!..
Валерия. Помочь?
Голос Александра. Я сейчас!.. Сейчас!..
Валерия прохаживается, улыбается, обмахивается веером… Как бы заново ищет себя, взгляд, осанку… И буквально — буквально преобразилась… Она гордо глядит, она возносит руки над головой, она делает па, музыка громче… Является Александр — вылитый мексиканец. Прихрамывает — что, впрочем, неважно. Они танцуют. Танцуют прекрасно — «Мексиканскую ночь», «Ночи печали», «Ночи отчаяния», «Ночи пылающей страсти», «Безумные ночи»…
1999