Путник

Сергею хотелось послать Вила к чёрту, но он не мог, – зубы были намертво сцеплены, пальцы с таким же усердием пытались раздавить ручку управления. Едва не врезавшись в склон, машина прошла поворот. Скорость он всё же потерял, но до второго виража есть отрезок! Он набирал скорость. Тот, левый, – уже сзади и сверху. Сергей лихорадочно искал «окно» в верхний канал… нет его!

- Сергей, жди «поляну», – зарвёшься… сзади – подпорка. Левый, третий… правый, четыре.

«Поляна», – открытое пространство, на нём можно обогнать без особого риска… можно и не обогнать. До «поляны» пять виражей. На виражах гоняются редко…

Вил чётко выдавал категории поворотов, расстояния, свободные этажи…

Сейчас на трассе шла тусовка, – гонщики разбирались по каналам и дистанциям. Обогнать идущего впереди, – задача очень сложная. Гонка проходит в коридоре, ограниченном верхним и нижним потолком; между ними пространство в три-четыре канала, – место, где может пройти машина, не задевая верхних и нижних. Идти в хвост лидеру невозможно, – сильные возмущения, недолго и шею свернуть. Лидер занимает верхний канал, – там просторнее и не даёт приблизиться. Его можно обойти на параллели, – если он ошибётся, можно на поляне, – попозже затормозить перед виражом и вклиниться в верхний канал, но можно рискнуть и идти на вираж по нижнему каналу.

Второй вираж Волк прошёл под красные всполохи сторожа, звуковой сигнал и зубовный скрежет Вила. Теперь перед ним было только двое, – одного Сергей не знал, второй – Берн.

Зрители у экранов выли от восторга, но на трассе этого никто не слышал. Определилась тройка лидеров, – остальные отстали. Третьим шёл новичок-аутсайдер по прозвищу Волк, оказавшийся «тёмной лошадкой». На него почти не ставили. Это «почти» появилось только потому, что секундантом был Чернородненко, и неожиданно хорошие результаты в предварительных заездах. И вот теперь новичок творил чудеса!

Между тем двое впереди тоже не спали, – третий и четвёртый виражи они не уступили Волку ни миллиметра. Берн проходил повороты едва не на пределе. Номер второй отчаянно рисковал, болтаясь между первым и вторым ярусом, заставляя Волка предельно мобилизовать внимание, – его машину ежесекундно встряхивало в турбулентных потоках. Сергей, успокаиваемый Вилом информацией об отставших соперниках, тем не менее, распалялся всё больше. Уже не было машины, – это он сам летел, сломя голову, по отмеченной световыми вешками трассе и не двигатель, а собственные, напряжённые, как струна мышцы несли его вперёд и спасали на крутых поворотах. Живой человеческий мозг, – лучшая вычислительная машина в мире, подстёгнутая адреналином, рассчитал путь в несколько миллиметров от смерти. «Сторож» уже не подмигивал, – он горел ровным красным огнём, звуковой сигнал завывал устало и безнадёжно.

На «поляну» они выскочили, не изменив порядка. Первым, чисто, правильно, даже элегантно появился Берн; вслед за ним, чуть ниже и сзади, словно приклеенный, номер второй, – тот самый полузнакомый парень. Третьим появился Сергей, но как появился! Его машина шла в верхнем эшелоне, шла, судорожно вздрагивая в турбулентном потоке, непонятно, каким чудом ещё не разбившаяся и, главное, – он набирал скорость! Волк вывалился вправо от кильватерной струи лидера, выжимая из скора, всё, на что он способен. На мгновенье показалось, что три машины застыли в вязком, струящимся воздухе, но затем стало заметно, что Волк идёт быстрее. Медленно, но уверенно он достал номера второго, стал его обходить… На входе в ущелье номер второй, не совладав с собственными нервами и возмущённым потоком, рванул ручку и сбросил «газ». Машина резко задрала нос, словно норовистая лошадь и через секунду вылетела за «потолок».

Зрители мало внимания уделили третьему претенденту на победу. Хотя его появление за пределами трассы и сопровождалось единодушным «ох», но оно относилось к другому событию, – едва не столкнувшись, в ущелье влетели две машины. Но Берну удалось-таки сохранить первенство!

Ненадолго.

Что случилось с многократным победителем подобных гонок на следующем вираже, пожалуй, не смог бы сказать даже он сам. Много говорили про то, как в дверь, предназначенную для одного, вошли двое… Возможно, на Берна это произвело большее впечатление, чем на Волка. Так или иначе, но пришелец стал лидером, но Вова не был бы чемпионом, если бы так легко отдавал победу. Оставшиеся двадцать пять минут гонки машина Берна провисела на хвосте лидера, как приклеенная.

Сергей стал вторым в ту минуту, когда решил, что он, – первый… Он прошёл последний вираж, успел увидеть створ финиша и в эту секунду обзор закрыл тёмный силуэт крылатой машины с фигуркой пилота, вдавленной в кресло перегрузкой. Он ещё успел дожать ручку до упора… поздно! – его машина, на полкорпуса отставая от победителя, в рёве вспарываемого воздуха пересекала финиш. Только в ушах ещё долго эхом звучал крик Вила:

- Сзади! Сзади смотри!

Всё. Проиграл. Хотя все считают, что выиграл. Так считают даже те, кто утверждает, что это – случайность. Может и случайность, но поздравляют по-настоящему.

Волк усмехнулся. Пусть будет случайность. Вообще случайностей слишком много. Случайно он шагнул в белёсую мглу. Случайно его увёз Тор перед тем, как лаборатория разрушилась. Случайно он Ёлку встретил… теперь вот – случайная победа в гонках. И много, интересно, ещё впереди таких случайностей? Может это всё же не случайность, а не понятая пока закономерность? Ладно – ещё немного опыта он получил… какого-то… для чего-то. Может, для очередной случайности?

Глава 32

Даже два простых слога его имени Шауш умудрялся произнести так, что было сразу видно – говорит американец. Берна начинал ненавязчиво раздражать этот человек. Он даже не предполагал, что возможно такое дикое сочетание раскованности и патологического снобизма. Вове, кроме шуток, хотелось ухватить Ивана за ленточные батареи и трясти его, трясти…

«И что у них за идиотская мода, – таскать на себе целые гирлянды батарей и мощные компьютеры? Ведь можно дать стопроцентную гарантию, что он за всю свою жизнь ни разу не использует всё это и наполовину! Позёр! Как есть позёр…»

Раздражение нарастало. Берн наклонил голову и прикрыл глаза.

- Ю о’кей?

- Вполне, – ответил Вова по-русски и демонстративно выключил переводчика.

Стандартная американская улыбка стала ещё стандартнее, для пущей убедительности Иван даже развёл руками.

- Да не маши ты руками! Ты можешь, в конце концов, определиться, кто ты по национальности?

- Я гражданин Соединённых Штатов…

- Тогда какого… лешего ты пишешь во всех документах своё имя и фамилию по-русски?

- Мои далёкие предки были выходцами из России, – Шауш непринуждённо включил своего переводчика на открытую трансляцию, – с тех пор в нашей семье есть традиция называть детей русскими именами. Это длится уже триста лет!

В этот момент он бросил на Берна такой взгляд, что тот даже вздрогнул, – вместо американской маски на него, вдруг глянуло лицо нормального человека. Человечность ему придала обычная человеческая слабость, – хвастовство… Полсекунды прошло.

- …довольно быстро поняли, что звучание русских имён можно передать только при помощи русского алфавита. Много судились, но суд установил наше право…, по-моему, причина твоего раздражения, – другая?

- Другая, но извиняться не буду. Ты Ваня кроишь, причём кроишь по-чёрному! Весь смысл твоего словоблудия сводится к тому, что ты жаждешь прямого контакта, но при этом не желаешь просто познакомиться… и ещё что-то… Ваня, кончай темнить, твои предки хотели, ведь, не имена эти дурацкие тебе передать, – они хотели передать себя! Психолог ты… хренов…

- Фамилия Берн, по происхождению…

- Если бы ты знал получше язык своих предков, которыми ты хвастаешься, то ты бы знал, что слово «русский» отвечает на вопрос «какой», какой, а не «кто?»! Не заговаривай мне зубы, говори, по существу.

- Я не понимаю. Ты бесишься, ты говоришь о конкретном разговоре, а сам не можешь задать ни одного конкретного вопроса.