Страница 2 из 44
Следующий час прошел в спокойной, счастливой атмосфере. Амбридж пыталась меня запугать и затравить, угрожая какими-то туманными карами за несанкционированную магию. И про разумную самозащиту она как-то старалась не говорить.
Впрочем, ключевое слово здесь именно "пыталась", ведь присутствие Дюпре не позволило ей претворить в жизнь ничего из задуманного. Да и сам я особого страха не испытывал.
Во время беседы я старался прислушиваться к словам и постараться понять намеки и недосказанности. С какого-то времени у меня появилось подозрение, что Амбридж, по большому счету, плевать на меня. Истинная цель ее посещения - Дамблдор и то, как он выполняет обязанности опекуна, почему никак меня не защищает, и почему я постоянно попадаю в неприятности. В общем, мне показалось, что они больше хотят найти повод и создать неприятности для Дамблдора, а не "прессовать" именно меня.
Хм, это следовало обдумать. Неужели Министерство магии в лице Фаджа решилось-таки на какие-то действия против великого светлого волшебника? Понятное дело, Амбридж это ручная собачонка министра, но то, какие вопросы он разрешил ей задавать, наводило на некоторые мысли.
Мне, по большому счету, от того, что я понял, было ни капельки не легче. Серьезные люди вели свои подковёрные игры, а мне отвели незавидную роль пешки. Я мог оказаться зажатым между двумя жерновами. Не перемололи бы...
Впрочем, во всем есть свой плюс. И когда Амбридж не попрощавшись, покинула гостеприимный дом Дурсли, мы с Дюпре обсудили наши дальнейшие шаги.
В тот же день в Визенгамот поступило заявление от Сириуса Блэка, в котором он требовал у суда изъять права на опеку Гарри Потттера у Альбуса Дамблдора и передать их ближайшему родственнику по магии - крестному Сириусу Блэку.
Это событие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Вернее, его бы никто и не заметил, но одновременно с этим вышел экстренный номер Придиры, в котором все это и описали. И уж теперь у Визенгамота не осталось возможности спрятать эту бумажку куда-нибудь подальше в пыльный стол.
В тот же вечер в доме Дурсли появилась Рита Скитер и попыталась с ходу взять у меня интервью. И конечно, она его взяла. За тридцать галлеонов.
- Поттер, ты пьешь мою кровь, - раздражённо заметила Скитер, доставая самопищущее перо. Несмотря на показное недовольство, в ее голосе я уловил и нотку одобрения. - Ты один из немногих, у кого я беру интервью, и еще приплачиваю за это. Так что не вздумай трепаться!
- Как скажете, мисс. Только с вас нормальный материал, а не слезливая сказочка.
И процесс пошел.
На следующий день Пророк на первой странице выпустил статью с моим интервью. На самом деле это звучало очень и очень серьезно - в великом и светлом волшебнике, победителе Гриндевальда впервые публично кто-то решился усомниться.
И хотя статья напрямую не предъявляла никаких претензий Дамблдору, сам факт ее выхода говорил о многом.
А потом кто-то влиятельный опомнился, и сразу стало ясно, что в демократической Англии с демократией на деле не так все гладко, как на бумаге.
Началось с того, что Пророк резко замолчал. Только вчера эта газетка буквально кричала о Поттере, привлекла внимание всей магической Британии, а уже сегодня они делают вид, что ничего не произошло и они ничего не знают.
Лишь Придира в лице бесстрашного Лавгуда продолжал резать правду-матку. И хотя тиражи взлетели до небес, мне стало боязно за Лавгуда, и я написал ему письмо. Ксенофилиус ответил мне в своей обычной, слегка шутливой манере, что все прекрасно, и повода для паники нет, а уж с мелкими неприятностями он сумеет разобраться.
Честно сказать, все это не выглядело мелкими неприятностями. На Придиру, вероятнее всего, пытались оказывать сильнейшее давление. И то, что Лавгуд его игнорировал, лично для меня говорило о многом - похоже, за его спиной имеются влиятельные силы и он не такой одинокий чудак, как многие думают.
Пару раз я встречался с Сириусом и Дюпре. А вот ни Дамблдор, ни Макконагалл так и не появились и не прислали ни одного письма. Это похоже на некую демонстрацию, но мне наплевать.
Зато многочисленные друзья завалили меня письмами. Некоторые были встревоженными, некоторые недоуменными - мол, чего это я задумал? Герми, Драко и Луна спрашивали, чем могут помочь, а Лонгботтомы, так и вовсе предлагали пожить у них, и все в том же духе.
Честно сказать, время выдалось достаточно неприятным и напряженным. Раньше, когда мы обдумывали этот ход с заявлением от Сириуса, я рассчитывал, что у меня будет немного времени для полноценных занятий магией, но в свете новых событий все выходило не так радужно, как я рассчитывал.
Визенгамот, используя различные бюрократические и юридические проволочки, мог откладывать дату слушания на весьма долгий срок. Вот только шумиха, которая не утихала благодаря Придире, настойчивость Дюпре и энергия Блэка сделали свое дело. Тем более, по косвенным данным к процессу присоединились некоторые из аристократических семей, которые были не в восторге от Дамблдора и его политики. И случая поквитаться они не упустили. Конечно, действуя тайно, втемную.
Все вместе они сумели-таки продавить Визенгамот. Суду пришлось назначить дату официального слушания на первое июля.
Сам процесс сделали закрытым от прессы, а слушание проводилось в малом, так называемом сокращенном составе. Такая процедура используется, когда дело считается незначительным.
Слушание проходило в зале номер девять, в подземелье Министерства. Председательствовал Дамблдор, и ему помогали судьи в количестве семи человек. Среди них я узнал Фаджа и Амелию Боунс. Остальные мне незнакомы.
Все члены суда были одеты в мантии сливового цвета с искусно вышитой буквой "В" напротив сердца.
Дамблдор, по праву председателя, дело вел сухо, властно и строго. Меня допросили о причинах, по которым я предпринял подобный шаг, о том, чего я хочу добиться и зачем все это затеял.
Я прикинулся дурачком и перевел все стрелки на Сириуса. Мы обсуждали нашу тактику на этом процессе и вместе с крестным и Дюпре пришли к выводу, что лучше всего делать акцент именно на инициативе Блэка. А я ее просто поддерживаю, так как она показалась мне великолепной и перспективной.
То, что мы банально выкручиваемся, поняли все члены суда. Но одно дело понять, а другое доказать.
Суд не занял много времени и Дамблдор ожидаемо оставил собственное право на опеку Гарри Поттера без изменений. Не все члены суда были довольны таким решением, и это читалось на некоторых лицах. Но Дамблдор был пока еще в силе и умел держать всю эту свору в руках.
Он первый встал, и, сохраняя величественный вид, покинул зал заседаний, даже не взглянув в ту сторону, где на скамье находились Сириус и я.
Вот только если он думал, что сумел поставить всех на место, но крупно ошибся.
На следующий день Эдуард Дюпре подал кассационную жалобу в вышестоящую инстанцию, то есть, в Международный Магический Суд.